Деньги не пахнут 8 (СИ) - Ежов Константин Владимирович

— Чтобы получить полномочия, нужна твоя информация. А чтобы получить твою информацию, нужны полномочия… Замкнутый круг, не?

— Не обязательно. Выход всегда найдётся — если искать.

Пришлось повернуть голову — Платонов уже смотрел в упор, а уголки губ дрогнули в знакомой манере. Та самая улыбка, от которой холодок скользит по позвоночнику, предвещая что-то опасное, выбивающее почву из-под ног.

Обычным такое предложение быть не могло.

Не могло — если Платонов улыбался именно так.

Пришлось выдавить вопрос, словно проглотить занозу: тяжёлым комом завис он в горле и всё-таки сорвался наружу, дрожащим шёпотом:

— Так что же…?

Сергей Платонов, будто заранее готовый к этой минуте, едва заметно улыбнулся и произнёс спокойно, почти холодно, словно речь шла о чем-то обыденном:

— Попроси, чтобы тебе отдали всю власть в Лентоне. Полностью. На год.

Слова эти ударили, будто внезапно распахнули окно зимой — мороз резанул по коже, дыхание сбилось, в висках застучало глухо. Воздух вокруг дрогнул.

Глухая пауза — и вытянутое лицо Джерарда, словно человек пытается понять, слышал ли он вообще такое. Пару секунд он просто смотрел на Сергея, как на сумасшедшего. Затем, будто опомнившись, резко вздохнул, замотал головой так, что волосы чуть не хлестнули по щекам.

— Это бред! Никогда они мне это не позволят!

Пришлось сдержать раздражённое цоканье языком — привкус металла коснулся зубов, будто кровь проступила от внезапной злости. Под ногами будто чуть дрогнул пол, хотя, конечно, это только ощущение.

«Хребта нет…» — вертелось внутри липким неудовольствием, словно пальцами коснуться плохо вытертого стола.

Джерард, наследник. Принц без короны, которому ещё предстоит добраться до трона, но который так упорно боится даже взглянуть на него.

Не лучшая ситуация и для собственных планов: в голове шуршали мысли, как сухие бумаги в беспорядке. Каждый шаг, каждое движение приходилось бы согласовывать с верхушкой семьи Лентон — с этими людьми, цепляющимися за власть мёртвой хваткой.

Никакой благотворительности здесь нет. Поток возможностей Лентона, их данные и политический вес — вот цель. Но всё это заблокировано цепями, пока Джерард остаётся только «наследником», а не правителем.

Значит, путь один — усадить его в кресло главы компании. Сделать из принца короля. Роль коронатора, лелеющего будущего монарха, выпадала именно Сергею.

Но сам Джерард словно прятался от собственной судьбы.

— Да хоть на год… Просить абсолютные полномочия… Ты не знаешь мою семью. Никто там не отдаёт власть. Меня там даже толком не признают… — выдохнул он, сжав кулаки, будто ему холодно.

От его слов воздух будто стал ещё более вязким. В уголках комнаты запах виски смешался с едва уловимой горечью апельсиновой цедры от стоящей рядом посуды.

Пробежал по коже лёгкий смешок — пустой и сухой: хлестнуло изнутри как горькая искра.

Признание… доверие… Эти слова звучали так наивно, будто речь о школьном сочинении, а не о банковских линиях, теневых комитетах и голосах совета директоров.

Если не дают — значит, берут. Это правило старше любого семейного клана. Трон не для тех, кто просит разрешения. Трон — для тех, кто садится.

Похоже, сам Джерард даже не представлял, что путь вверх можно не только заслужить, но и вырвать. Или, возможно, прекрасно понимал и просто старательно отводил глаза, опасаясь раскола, боясь, что семья разорвётся по швам.

Оттого роль Сергея становилась ещё яснее, почти осязаемой: вывести наследника на дорогу, по которой он боится ступить. Повести. Подтолкнуть.

В этом и заключено искусство создателя королей.

Сергей наклонился ближе, так что лёгкий запах чёрного кофе коснулся воздуха между ними, и произнёс негромко, но так, что слова резанули тишину:

— Попробуй. Как можно узнать результат, если даже не пытаться?

Слова Джерарда потухли, будто свеча под внезапным порывом ветра. Смысл сказанного Сергеем Платоновым шёл наперекор всякой логике, и воздух в комнате стал гуще, словно пропитался недоверием.

Но стоило вглядеться в саму цель Джерарда — и становилось ясно: логика там давно умерла.

— Здравый смысл, да… — прозвучало от Сергея, мягко, почти медовым тоном, но со стальным скрежетом под ним. — По всем правилам Джерарду лет через двадцать поставили бы подпорки, окружили бы советниками, обложили страховочными колесами… И только к пятидесяти осторожно подвели бы к креслу главы. Так устроена система.

Тишина уплотнилась.

Виски в стаканах хранили запах карамельного дуба, а тени на стенах будто слушали.

— То же самое и на рынке. Два года в банке, ещё два — в хедж-фонде, потом десятилетие, пока позволят рулить портфелем. Вот этот путь называется «правильным». Следовал бы он ему — получил бы собственный фонд к старости. Чтобы получить необычный результат, нужны необычные шаги.

Глаза Джерарда чуть дрогнули, словно в зрачках промелькнула вспышка осознания. Перед ним стоял человек, который доказал — можно сломать обычный путь, можно выбить себе дорогу кулаками, головой, зубами, чем угодно.

Но Джерард вдруг вскинул взгляд:

— Ты хочешь, чтобы… сделал то же самое, что и ты?

В словах его проскользнули сомнение и тонкая нота недоверия. Воздух между ними подрагивал, будто от перегретого металла.

Пришлось наклониться ближе, приглушить голос, чтобы не расплескать смысл:

— Путь Джерарда совсем другой. И цель другая. Никто не просит поднимать страну на уши, искать инвесторов в разгар кризиса или устраивать бури в прямом эфире. Всё начинается проще: нужно попросить у семьи право управлять Лентоном на один год.

— Говорю же — это нереально. Они не дадут.

— Конечно не дадут, — прозвучало спокойно, разрезая тишину, — если просто попросить.

На губах Сергея мелькнула спокойная, почти выверенная улыбка.

— Поэтому нужны условия, от которых нельзя отказаться. Например: обязаться покрыть любые убытки за год собственными средствами.

Воздух дрогнул.

— А ещё можно отказаться от части акций. Или — от наследства. Или пообещать уйти из управления навсегда, если результат окажется провальным. Такие слова заставляют слушать.

Холодный вздох сорвался с губ Джерарда:

— И не слишком ли легко тебе рассуждать, когда это не твоя жизнь под угрозой?

Пришлось слегка пожать плечами, чувствуя, как ткань рубашки мягко скользнула по плечам.

— Риск подобного масштаба приходилось брать и не раз. Или забыл, как предлагалось взять на себя половину убытков в прошлый раз?

В висках отозвался отголосок той сделки — будто металлический звон монеты на мраморе. Тогда зарплата в «Голдмане» казалась смешной подушкой безопасности.

«Если бы всё рухнуло, долг этот давил бы до могилы.»

Взгляды пересеклись — упрямые, прямые, как два лезвия.

— Награда никогда не достаётся без риска. Чем выше цель, тем глубже пропасть под ногами. Так устроена каждая игра, где ставки высоки.

Джерард замолчал. Губы его побелели от напряжения. Но через секунду он всё-таки прошептал:

— Но… слишком большой риск. А если… если последовать твоему совету — и всё провалится?

— Тогда потеряется всё. И место наследника — тоже.

Глухой стук сердца будто эхом ударил об стены.

— Ты предлагаешь двигаться с мыслью, что можно потерять всё?

Джерард был прав: бросаться в пропасть вслепую — безумие. Так делают только дураки.

Но именно поэтому и нужен коронатор, сидящий рядом. Тот, кто укажет, где ступенька, а где трещина.

— Цель не в том, чтобы избегать риска. Цель — держать его в руках, как приручённого зверя.

Джерард поднял глаза:

— И что… есть способ удержать такого зверя?

Пришлось встретить его взгляд спокойно, без колебаний, будто холодной водой плеснули на пламя:

— Да. Есть.

Глава 2

Стекло в окне дрогнуло от лёгкой вибрации кондиционера, когда прозвучало спокойное, почти равнодушное: