Патриот. Смута. Том 3 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

— Бес, нечистый. — Он дернулся, руки пытался вытянуть из-за спины. Перекреститься, что ли, хочет?

— Как хочешь, зови. Передашь или нет?

Вопрос был риторическим, и на ответ мне было плевать. Важен сам факт.

— Чтоб ты сдох.

Разговор не шел.

— Ты это. — Я смотрел на него с явным презрением, ухмылкой, словно оскалом волчьим пред жертвой беззащитной. — Расскажи мурзе, дружку своему, все как есть.

— Креститься дай. — Заревел он. — Дай, гад! Креститься! Дьявол!

Совсем плохой стал, головой потек, что ли. Не переборщил ли я?

— Ладно, Бориска. — Я хлопнул его по щеке. — Борис, видишь меня.

— Нет, нет, бес. Отче наш…

Начал он читать молитву. Черт, точно перегнул палку. И хрен с ним, так, может, и лучше. Толкнул его, уронил на землю. Он пополз, пытался убраться подальше.

— Ладно, Жук, вот тебе конь. Друг у тебя один остался, мурза Кан-Темир. Скачи туда, скажи ему все, что видел здесь. И передай. — Я усмехнулся, не мог не произнести все же здесь хоть и не очень уместную фразу — Иду на Вы. Скажи ему так. Скажи, что приду и заберу его, и его колдуна, и его жен, и его войско. Все заберу и съем.

Сделал пугающе безумное лицо, клацнул зубами.

Жук головой затряс. Я поднял его, разрезал путы на ногах, подсадил в седло. Тот держался с трудом, выл что-то похожее на молитву, дергался.

— Пособи, Пантелей.

Здоровяк подошел, вдвоем мы насилу привязали безумца к стременам, закрепили, чтобы не свалился.

— Езжай с ним на полверсты, потом направь скакуна в сторону татар и обратно к нам. Только не рискуй. Разъезд увидишь, его отпускай и мчи, что силы есть к нам.

— Сделаю, воевода.

Вдвоем они удалились, ускакали на юг. А я стал ждать, готовиться к бою.

Между полуднем и вечером. Где-то на берегу Дона

Кан-Темир смотрел со своего походного коня на валяющегося под его копытами человека. Он действительно был похож на червя. Жук, сказали близкие мурзе люди, что были у этого русского атамана дома, следили за тем, как идет его стройка. Его опознали, но Кровавому мечу не верилось, что вот это… Его бывший союзник.

Выглядел он как битый холоп. Смердел еще хуже. Пот, боль, страх, стойкий запах мочи. Как увидел, не поверил сам, что на такого положился. Доверился безумцу.

Холодный гнев затмевал глаза.

Как, как шайтан, я великий мурза мог положиться на вот это? Кто повинен в этом? Кто предложил такое? Наказать виновных! Послать в первых рядах! Это же даже не человек или…

Где-то в глубине его разума стала рождаться иная идея.

Нет… Нет… Надо гнать ее, убирать, не дать оформиться.

— Кто ты, червь! — Закричал Кан-Темир, вкладывая в голос всю злость и ярость. — Отвечай!

— Не иди дальше, мурза, не иди. Там нет ничего, только смерть. Он сведет тебя с ума, он сам дьявол, сам черт.

Человек, корчившийся на земле, чуть поднялся, встал на колени. Уставился снизу вверх, сложил в умоляющем жесте недавно спутанные, с трудом слушающиеся свои руки. Все в рубцах и язвах от веревок.

— Колдун, колдун на севере ждет тебя. Он все видит, все знает. Он сказал, что придет за тобой. Иду на Вы! — Жук завыл, дернул головой налево, направо. — Все ведает. Он пожрет все. И вас, и нас. Беги Кан-Темир, скажи хану, чтобы тот тоже бежал. Идите в Крым. Зовите султана, кесаря римского, все войско божие. И только так, слышишь, мурза, только так вы получите шанс. Конец времен грядет. Все воинство должно встать против него.

— Это точно он? — Кан-Темир уже не слушал, повернулся к одному из тельников, знакомому с атаманом Жуком лично.

— Да, мой господин. Но… — Короткая пауза. — Вижу я, пытки свели с ума его.

Этот рус опасен. Раз сделал с верным нам человеком такое.

Тем временем Борис Борисович Жук продолжал увещевать.

— Молись Аллаху, мурза. Уходи отсюда. Там, впереди, у устья Воронежа тебя ждет тьма, огонь и смерть. Ты сгоришь, сгоришь, словно факел со всем воинством твоим… Мурза!

Последняя фраза безумца резанула слух. Бахши Ибн-Рауд сказал то же самое три дня назад. Но, это его день, его триумф и он, а не какой-то там русский юнец приведет свой народ к победе. Ничто его не остановит, не здесь, не сейчас.

— Убейте его. — Стараясь говорить спокойно, произнес Кан-Темир, поднял руку и выкрикнул. — Идем на север!

Но в душе его зародилось нечто темное.

Глава 11

Солнце клонилось к закату. Оставив вернувшегося из степи Пантелея с пленниками, которых нужно будет вовремя отпустить, я двинулся наверх.

Пора!

Добрался быстро. С помощью Ваньки изготовился к сече. Выбрал кафтан проще и толще из трофейных, надел его. Накинул доспех, вновь ощутил себя придавленным к земле. Перепоясался саблей в руки аркебузу взял новую.

Старый весь мой комплект на коне остался. Его слуга проверил два раза. Все там хранилось и ждало меня. Первое время боя нужно пешим драться, поэтомудругое оружие необходимо. Даже еще одну саблю к луке седла приторочили, на всякий случай. С привычной расставаться я не хотел, надеялся сохранить ее. Но, мало ли что в бою случится.

Скакуна на запасную, засадную позицию отвел еще днем. Стрельцам там поручил сокрыть, прикрыть, а как отступать буду, подвести.

Изготовился, хлопнул Ваньку по плечу.

— Бывай. Сиди тут, не бойся ничего.

— За вас молиться буду. Хозяин.

Распрощались. Спустился. Добрался до позиции на просеке.

Одним краем наши щиты и укрепления упирались в поросшую камышом непролазную болотину близ реки. Метров пятьдесят заливного, притопленного сейчас, непроходимого пространства. Немного деревьев, что не были срублены, формировали правый край обороны. Дальше метров сто пятьдесят в самом узком месте потугами людей атамана Бориса превращенные в поле. Лес был и нет. Пеньки, коренья, оставшиеся кое-где кусты. Все это было обработано, учтено и использовано для усиления обороны. Это пространство мы перегородили щитами, перекопали. Оборонились от стремительного прямого конного удара. Дальше к холму вновь начинались деревья, стоявшие все плотнее в глубину. Там тоже присутствовали наши щиты, а кое-где их заменяли непролазные, собранные завалы. Туда я поставил малый отряд стрельцов, наказав вести огонь очень неспешно, поначалу. А когда план начнет действовать, выйти на позиции и выдавать залп за залпом.

Дальше вглубь, к холму, как раз где-то у старицы ждал своего часа Пантелей. Место там было заросшее, труднопроходимое. Отделяло подход к холму со стороны реки, где стояли мы от иного — прямого захода. Того самого, как мы к Жуку в гости подошли с Тренко и Филко три дня назад.

Задача у Пантелея была простая. Сидеть там, ждать. Как татары придут — отпустить двоих в их направлении. После сразу мчать ко мне.

Я дошел до центрального щита, своего места во всей обороне. Осмотрелся.

Серафим уже здесь. Видел я, пока спускался, что обошел он еще раз посошную рать, причастил, перекрестил всех. Здесь же был Ефим, меня дожидался. Братьев, перебежчиков от Жука я к стрельцам определил, они вроде стрелки неплохие, там нужнее будут.

Здесь все готово. Мужики трусят, но это понятно.

Остальные сотники и атаманы разошлись еще после обеда по своим местам. Все заняли позиции и томились в ожидании.

Время шло. Солнце припекало, и я всматривался в даль. Изредка переводил взгляд на стоящих рядом бойцов.

В посошную рать на это место себя определил сразу с несколькими целями. Поднять их боевой дух, повысить управляемость отрядом, который по факту без толкового командира остается. Привлечь своей персоной внимание татар именно к этой части позиции.

Подарок Григория, ерихонка, в этом отличное подспорье. Жаль, знамени нет у нас. В те времена это дело дорогое. А просто кусок ткани поднимать как-то не хотелось, да и бессмысленно. Как на север пойдем, каждой сотне обязательно нужно будет сделать прапор, вышить.