Господин следователь 9 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Глава 12

Без названия — 2

Домой я вернулся к девяти часам вечера. По моему «прошлобудущему» — время детское, а по тутошнему — так уже поздно. Приличные люди спать укладываются, чтобы керосин со свечами зря не тратить. В столицах, там немного иной расклад, но мы в провинции.

— Надо же, трезвый пришел, — хмыкнула Анька, цапнув у меня из рук сверток с пирогами и утаскивая его на кухню.

Сверток, между прочем, увесистый. Завтрак утром можно не готовить, а обойтись пирогами. Как бы их подогреть? Ну, Аня придумает.

— И это вместо спасибо? — покачал я головой, начиная разуваться и раздеваться. Попутно попытался припомнить — запер ли на засов входную дверь? Ладно, потом проверю, когда перед сном в отдельный кабинет выходить стану. Что-то я у Аньки хотел спросить? Нет, про подбитый глаз реалиста потом, что-то еще… Ах, да. Вошел во двор, а из сарайки Манька подала голос, хотя ее уже там и быть не должно.

— Аня, а почему Манька у нас? Ты же сказала, что ее Ираида Алексеевна сегодня возьмет?

Моя сестренка вышла из кухни с куском пирога в руках.

— Ваня, ты извини, что пирог без тебя ем, он вкусный, а мне одной ужинать не хотелось. Чай со мной будешь пить? — затараторила барышня. Увидев мой кивок, касающийся чаепития, принялась отвечать на вопрос: — Ты представляешь, прихожу к бабке Рае, а она на попятную пошла. Дескать — прости, Нюшенька, передумала. Мол, старая я уже козу у себя держать, не управлюсь. Говорю — баб Рая, так мы же договаривались? Иван Александрович денег давал, чтобы хлев починить. А что теперь? И поить-кормить Маньку сама стану, чё там с утра забежать, да вечером? А сена ты ей и сама сунешь. А бабка в рев. Нет, все равно, будет коза во дворе орать по ночам, хлопотно мне. Сдуру согласилась, а как подумала — так боюсь. А если случиться что? И украсть могут. Вон, повсюду козочек крадут, сама слышала. А как уедете, что мне с ней делать? Прости еще раз, дуру старую. И пусть Иван Александрович на меня не сердится.

Вот, как всегда. Одно дело приходить в гости к соседям, притаскивать с собой капустные листья, совсем другое, если задумаешься о том, брать на себя заботу о животине, или нет. Коза — это вам не игрушка.

Ага, очень глубокая мысль.

— Я уже думала — придется-таки нашу сарайку утеплять. Ничего, управимся. Я завтра к батьке сбегаю, он нам плотника найдет, чтобы дешевле, а доски у бабы Раи остались. Или ее клетку сломаем, к нам перетащим.

— Ладно, черт с ней, — махнул я рукой. — Ираида женщина пожилая, что с нее взять? Ругаться не станем, и деньги обратно требовать тоже. И потратили-то трешку.

— Зато она тебе старые книги подарила, — сообщила Анька. — Я не смотрела, тебе на этажерку поставила.

Старые книги? Вот это уже интересно. Коли так, то можно бабку простить. И за Манькой не мне ухаживать, а то, что блеет по утрам, я уже и привык. С Манькой разобрались, а теперь с Анькой.

— Аня, у меня к тебе есть разговор, — начал я. — Ты почему не сказала, что тебя Виктория Львовна на беседу вызывала?

— Ваня, а чего я тебе о каждом своем чихе рассказывать стану? — вытаращилась Аня. — У тебя и своих дел по горло, преступления расследуешь, бегаешь, словно ошпаренный, к чему тебе голову всякой ерундой занимать? Ну дала я этому засранцу в глаз, что тут такого? Виктория Львовна вызвала, побеседовала, я ей все объяснила, а она молодец, все поняла. Пообещала, что впредь реалистов не стану бить. Или стану, но не до крови. Подожди-ка, а ты-то откуда знаешь? — спохватилась барышня. — Она что, приходила к Вере Львовне докладывать? А зачем это ей?

— Ваша классная дама нынче в доме Абрютиных живет. Ты же знаешь, что Вера Львовна болеет, — пояснил я, потом уже принялся объяснять: — А ты знаешь, что реалистик своему папеньке на тебя нажаловался?

— Ваня, да ты что? — обалдела Анька. — Отцу нажаловался? Девка парню дала в глаз, а он, вместо того, чтобы соврать — упал там, с приятелями силой мерились, не рассчитали, побежал жаловаться? Стыдобища-то какая! У нас бы в деревне отец такому сынку э-э люлей навесил. Позорник — с девкой дерешься, да на нее и жалуешься? Если ты парень — дерись с парнями. Драться-то еще ладно, все в жизни бывает. Бывает, что девка сама на парня с кулаками налетит, то может сгоряча-то и получить. Но ябедничать? Да его бы потом другие парни отметелили, а не то, еще хуже — штаны бы сняли, в крапиву голой э-э задницей посадили. Такого потом и на посиделки бы не пустили. Пусти его, а он потом обо всем расскажет!

— Аня, это не только в деревне, это везде, — хмыкнул я. — А вот купец на тебя обиделся, даже выпороть захотел.

— Выпороть? — хихикнула Анька. — И что же не выпорол?

— Ань, прекрати шутить, — попросил я. — Не все знают, что ты моя сестра, а бывают такие отморозки, которым, как вожжа под хвост зайдет, все равно — что потом с ними сотворят. Очень тебя прошу — будь осторожнее. И постарайся сдерживаться. Представь себе — купец тебя выпорол. Понятное дело, я бы это так не оставил. Может, убить-то бы сразу и не убил…

— Но искалечил, — подсказала Анька.

— И чего в этом хорошего? — вздохнул я. — Очень тебя прошу — случится нечто подобное, говори мне. Тем более, повод был — классная дама с тобой беседу проводила, а вот о таких вещах младшая сестра обязана доложить.

Анька подошла ко мне и уткнулась лбом в плечо.

— Ой, Ваня, сам знаешь — знать бы, где упасть, соломки бы подстелил. От всего не убережешься. Прости, что так вышло, но не сдержалась. Только ты этого купца не трогай, ладно? Все-таки, я его сына побила, а он отец. Мало ли, что вгорячах-то сказать можно.

Вгорячах — так бывает, но этот субчик точно, не вгорячах.

— Анечка, вот здесь я тебя не ругаю, — погладил я девчонку по спину. — Любая барышня поступила также. Может, не кулаком в глаз, а просто пощечину бы залепила.

— Ну, прости, само-собой получилось. Он меня за задницу ущипнул, а я попросту развернулась, да в глаз и дала. Я даже подумать не успела. А он проморгался, на меня кинулся, так я ему еще в нос треснула. Как кровь пошла, он реветь пошел. Я и решила, что на этом и все. Ты же не станешь сердиться?

— Чудо ты юдо, — снова вздохнул я. Чудо-юдо, рыба-кит, что под деревом сидит.

На Аньку сердиться, все равно что на кота. Кстати, а где Кузьма?

— Ань, а где наш мышелов?

— Так у Маньки сидит. Они же снюхались, целыми днями вместе сидят. К утру есть захочет, придет. У меня для него мисочка с едой приготовлена, и вторая — с водой. Все, как ты велел.

Ага, как великий знаток, помню, что кошки любят, чтобы миска с водой стояла подальше от еды.

— У нас же дверь закрыта, как он придет? — забеспокоился я.

— Найдет как, — отмахнулась Анька. — Чтобы кошка, да дырку в избу не нашла? Пойдем лучше чай пить.

А я отчего-то решил попить кофе. Анна активно возражала — дескать, спать не станешь, а я заявил, что кофеин, который собираюсь потреблять, нейтрализует алкоголь, принятый мной.

Девчонка только покачала головой, но спорить не стала. Да и со мной тоже трудно спорить, если я начинаю козлиться.

Примерно через час после того, как улеглись, осознал, что был неправ. Надо было Аньку слушаться и не пить кофе на ночь. Тем более — две чашки. Сколько раз себе говорил, что сестренка плохого не посоветует, а тут опять.

Ворочался с боку на бок, потом показалось, что из-за дверей доносится… не то мяуканье, не то кекеканье.

Может померещилось? Или Кузька домой просится? Но со двора бы его голоса не должно было вообще слышно.

А тут еще Манька заверещала. И чего орет? Воруют ее, что ли? Так и пущай воруют, вставать лень.

Нет, опять орет. И снова что-то похожее на мяуканье.Не выдержав, зажег фитиль лампы и пошел смотреть.

Только открыл дверь в сени, как увидел два зеленоватых пятнышка, светившихся в темное.

— Мя-ув… — жалобно промяукал котик.

Кузька, проникший в сени, в избу попасть не смог. Или не пожелал отыскивать «дырочку». Конечно, со временем разведает все ходы-выходы, а пока сидит у порога с несчастным видом и подмявкивает. Голосок у котенка еще тонкий, ладно, что я услышал. Еще Маньке спасибо, что продублировала. Не иначе, беспокоилась о маленьком друге. В принципе, Манька котенку в матери годится.