Патриот. Смута. Том 3 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Он бежал неуклюже, припадая на правую ногу. Оступился, упал, пытается встать, пополз на карачках. Выл и стенал.

Безумие!

— Где Ибн-Рауд⁈ — Заорал мурза во второй раз.

— За ним послали, господин. — Отвечает один из тельников.

Их взгляды встретились. Неуверенность, вот что в нем видно. В этом верном ему человеке. Даже он, такой как он, не готов идти на все ради своего лидера, своего мурзы. До чего мы дошли! Потомки великого Чингисхана!

И он решился.

— Алга!

Кан-Темир спрыгнул с коня, выхватил саблю.

— За мной! Все! За мной! Алга!

Бахши сказал, что он в зареве заката отыщет здесь свою славу! Он сказал, что полыхнет, словно факел! Русский сам не знал, что сделал! Это знак! Точно! Знак.

— Алга! За мной! Вперед!

Тельники подхватили приказ, закричали стройно.

— Алга! Алга!

Обезумевший от ярости Кровавый меч волевым решением повел всех, кто остался ему верен, кто не дрогнул, в яростную атаку. Устремился на окутанный огнем и дымом холм, призывая за собой.

Он верил в победу, вел людей вперед, как и раньше. Надеялся своим примером воодушевить их и сокрушить врага, провести верных через испытания и отсеять тех, кто усомнился. Мурза знал, что часть беев, стоявших позади него, так и останутся там. Они будут ждать исхода и ударят только тогда, когда победа будет близка.

Или уйдут.

Именно поэтому Кан-Темир должен был приблизить ее, добыть сам, своими руками.

— Алга! — Орал он, двигаясь вперед и увлекая за собой людей.

Их было много. Авторитет, что создал вокруг своей фигуры Кровавый меч, значил многое, и люди пошли за ним. В дым и огонь. К смерти или славе.

Глава 13

Я бежал вперед.

Волна отступающих, плохо снаряженных и вооруженных мужиков из посошной рати должна была мотивировать татар к атаке. Слишком уж желанная добыча для озлобленных потерями и воодушевленных прорывом людей. Сейчас, вот-вот они должны добраться до дымящих наших укреплений, быстро сломать их, разметать, просочиться в проломы. И понестись вдогонку нам, казалось бы, паникующим и оставшимся без прикрытия.

До второй линии укреплений нам оставалось еще половина пути, как за спиной я услышал характерные звуки падающих настилов. Щиты опрокидывались. Враг рвался в просеку, вливался через узкие, никем не прикрываемые щели в обороне.

— Алга! — Разнеслось над небольшим полем боя.

Смотреть некогда, нужно отступать, выманивать их на себя, торопиться.

— Алга!

Свистнуло несколько стрел, кто-то из мужиков слева закричал и рухнул ничком. Что с ним? Понять это нет времени. Сзади раздались крики, команды. Простые бойцы ликовали, улюлюкали, готовились мчаться нам вслед. Они радовались своей победе. Их предводители призывали к порядку, строили людей, тратили считанные секунды на наведение хоть какого-то порядка.

Секунды. Сейчас они понесутся за нами. Я — их главная цель. Они же видят доспешного, удирающего прочь, и не одного. Захватить воеводу! За такое мурза вознаградит, озолотит и приблизит отличившегося воина.

Но, хрен там!

Вы главное поверьте в свои возможности, а дальше… Рога-то ваши очень быстро обломаются. Только не ждите! Только вперед.

За спинами раздался дробный стук копыт. Ура! Свершилось! Они пошли на приступ. Пускали коней в разгон. Не стали ждать и пускать в ход луки.

Удалось, мы заманили их.

А вот и вторая линия. До нее рукой подать.

Пробежав еще несколько метров, я осознал, что вот-вот мои передовые, самые прыткие бегущие начнут прыгать через ров, бежать дальше. Добрались!

Резко остановил, развернулся, вскинул аркебузу, с которой бежал вверх.

— Стоять!

Кто-то слушался, останавливался, поворачивался. Трясся, но выставлял перед собой копье. Кто-то перемахивал вырытый ров, в котором прятались стрельцы, несся дальше. Это хорошо, это отлично. Настоящая, считай, неподдельная паника.

— Стоять!

Серафим был рядом со мной. Раскрасневшийся, пыхтящий. На лице боевой задор в глазах ярость. В руках у него все та же аркебуза. Он спешно начал ее перезаряжать, не обращая внимания ни на что вокруг. Взгляда было достаточно, чтобы понять — этот человек мастерски умеет это дело.

Ефим и Пантелей отставали. Племянник воеводы из-за раны двигался медленнее и здоровяку, который и так был не очень хорош в беге, приходилось помогать товарищу. Тащить его. А конница уже начинала движение в нашу сторону.

Черт, могут и не успеть.

— Стоять! — Закричал я в третий раз.

Сам рванулся навстречу этим двоим и прочим отстающим, которых было не так уж и много. Все же — в доспехе бежать ощутимо тяжелее, хотя люди служилые и привычны к этому.

Потрясал разряженным оружием, махал руками. Делал вид, что останавливаю людей своим примером. Все для того, чтобы татары уверовали в наш разгром и в очередной раз увидели меня — столь желанного для пленения воеводу.

Время на поле боя как будто встало.

Посошная рать делала вид, что готовится к последнему судорожному и бессмысленному сопротивлению. Примерно половина бойцов перепрыгнули ров, пробежали по сооруженным настилам и удирали дальше на север по просеке к переправе. Их паника была неподдельной. Им действительно было страшно. Те, что покрепче и бесстрашнее остались здесь. Вся их смелость строилась на вере в меня и в то, что я говорил им.

Сказал воевода — татары до нас конными не дойдут, так тому и быть. Стрельцы же рядом. Вот, прямо перед носом в яме сидят. Тюфяки готовят.

Хорошо, много их. После боя в действующую армию переведу.

Человек шестьдесят ощетинились копьями, сгрудились в несколько кучек по десять-двенадцать человек. Ждали, казалось бы, удара татарской конницы. А та, после преодоления полыхающей и дымящей стены щитов вновь неслась на нас.

Внутрь между огненной линией щитов к нам прорывалось все больше и больше. Если первый удар был нанесен парой сотен, то сейчас за ней, восполняя потери от перехода по пространству, полному спрятанных кольев, подтягивались прочие отряды.

Хорошо, отлично. Чем больше, тем лучше.

Уже полтысячи идет на нас. Единым порывом. Основные силы не отстают за авангардом. Отлично.

Все это я увидел и осмыслил за считанные секунды.

Добежал. Я перехватил у Пантелея бледного Ефима, подставил ему плечо.

— Уф. — Вздохнул здоровяк, весь красный и мокрый от пота. — Уф…

— Чего тебе дома не сиделось, Фима! — Вырвалось у меня как-то само.

Парень покачал головой, ничего не сказал. Бледный как мел, ногами перебирает невпопад. Черт, что-то ему совсем плохо. Чуть присел, схватил его, подкинул. Взвалил на плечи, как раненого бойца, понесся к нашим позициям.

— Да что же ты меня…

Остальное пропало в тряске. Ефим что-то ворчал, но я не слушал. Некогда отвлекаться на всякие причитания юнца, решившего стать героем. За спиной слышался топот конских ног. И он все ближе.

Татарская легкая кавалерия разгонялась, шла в атаку. Сейчас вот сейчас, еще немного.

Кто-то из них влетал в вырытые ямы, падал. Лошади ржали, стенали от боли. Люди кричали, ругались. Но накопали здесь мы довольно хитро.

Тащил Ефима, увидел готовящихся в овраге стрельцов. Они возились, хоть и пытались выглядеть незаметными, как я приказал. То здесь, то там к небу от позиции поднимались небольшие дымки.

Конница уже не могла остановиться. За спиной набирала скорость.

Добежал. Швырнул Ефима на землю, развернулся.

— Ааа! — Орал кто-то из ополченцев, выставляя вперед свое копье. — Ааа!

Я понимал его. Черт, это действительно было пугающе.

В голове промелькнули воспоминания.

В прошлой жизни я видел, как на меня шел танк, видел несколько БТР, движущихся на наши позиции. А сейчас — конная лава. Да без должной подготовки, новобранцы могли просто навалить в штаны. Сотня идущих достаточно плотно, рядом друг с другом всадников неслась на нас. Можно лица различить, морды лошадиные. Какие-то мгновения и последует удар.