Патриот. Смута. Том 3 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Посчитав, что это повысит мораль моих воинов и даст ценного пленника я решился на поединок.

— Григорий и еще десяток со мной! — Выкрикнул я. — Остальные, добивать окруженных. Гнать отступающих. Кто сдается, брать в плен. Кто отбивается, по возможности.

Большая часть сотни повернулась, и устремилось слева к месту боя. Отсекала бегущих, а их товарищи, руководимые Яковом и Тренко, стальной ударной силой давили остатки сопротивления к реке, загоняли в камыши.

Пока они не закончат — время у меня есть

Сам я подъехал к пытающемся встать предводителю татар. Спешился в паре метров, выхватил саблю.

— Вставай! Окажу тебе честь, сотник!

Не знал его звания, решил называть по нашему.

Он поднялся сначала на колено, затем встал, распрямился. Крепкий, жилистый мужчина средних лет. Загорелый, с раскосыми глазами, округлым, чуть приплюснутым лицом и черными как смоль волосами. Татарин, в котором чувствовалась приличная примесь восточной, монгольской крови. Плотный халат с медными наклепками, считай что-то типа нашего тегиляя. Мисюрка слетела с головы, валялась в паре метров. Ее поднимать для боя он не собирался.

Сабля от падения улетела черт знает куда. Искать долго.

Он дернулся, резко схватился за бебут, зарычал что-то словно зверь. Начал озираться, рычать на окружающих его моих всадников. Те вели себя спокойно, но на лицах их я видел неприязнь. Это был враг.

— Кто ты? — Спросил я. — Назови имя!

Мои люди тем временем сформировали место боя, встав кругом. Григорий с кислой миной смотрел на это все неодобрительно. Уверен, не дай я четкий приказ, он не играл бы здесь в рыцаря и пристрелил бы этого степняка, да и дело с концом.

Но, знатный пленник — это же хорошо. А уязвленный в самолюбии и тыкнутый в грязь лицом горделивый враг — это еще лучше.

Татарин продолжал рычать, озирался по сторонам, искал место для побега.

Я сделал пару шагов к своему скакуну, выхватил из ножен притороченную ранее вторую саблю. Конечно, не чета моей основной, но у нас здесь не дуэль. Это дань уважения человеку, который двинулся на меня, не убоялся.

Зачем оно мне?

Для того чтобы этот пленный признал мое превосходство, мою силу и некое проявленное к нему воинское благородство.

Кинул поединщику оружие. Расстегнул ремни ерихонки, снял ее. Раз он без шлема, то и мне надо так же. Да и в нем не удобно, меньше обзор. Так даже лучше. Вряд ли этот степняк, врожденный конный лучник, обладает достаточными навыками, чтобы хоть что-то сделать мне в пешем бою один на один.

Но посмотрим.

— А, рус. — Выпалил он. — Убей и дело с концом.

— О, по-нашему все же говоришь. Хорошо. Как зовут?

— Я Багатур, Гирей Дивеев и раз ты дал мне клинок и зовешь драться один на один, то… — Он злобно уставился на меня, ощерился, процедил. — Ты глуп, рус.

— Поглядим.

Я стал в позицию. Ждал.

Противник крутанул саблей, примеряясь, изучал ее в деле, чуть взвесил. На это ушли считанные секунды. Следом посмотрел налево и направо, ощерился, выпалил какое-то проклятие и ринулся в атаку.

Яростно, но…

На удивление действовал он вполне сносно, для конного воина.

Первым ударом целился мне сверху в правую щеку, затем резко опустил руку и повел клинок вбок. Хитро, но это прием для новичков. Встретил его удар простой терцией, чуть скорректировав кисть. Корпусом ушел чуть влево, пропуская противника вперед, а на возврате клинка, полоснул его по ведущей руке. Легонько, больше было рискованно.

— Шайтан! — Выругался татарин.

Крови не было, я повредил только доспех.

Он резко развернулся, ударил снизу, от земли. Целился мне в ноги, но моя сабля была уже там в секунде. Противник не успевал за мной, а я поворачивался, обходил его и рубанул снизу вверх. Клинок татарина был слишком далеко. Багатур увел его, не мог защититься. Не получалось ему действовать столь же шустро, и он с трудом отпрянул. На прикрывающей бедро части доспеха появился приличный разрез.

Я усмехнулся, крутанул саблей, вновь вернулся в позицию.

— Шайтан. — Он злобно оскалился, встал в защиту.

Ноги. Сразу видно ты не пехотинец, привык в седле рубиться. Подведут они тебя. Так стоять в поединке нельзя.

Теперь атаковал я.

Занес руку глупо, обманно для мощного секущего удара сверху слева в правую щеку. Он дернулся прикрываясь. Но мне удалось резко провернуть кисть и ударить слева вбок. Клинок Багатура опять не успел. Да и куда ему, он же повелся на финт.

С третьего раза я достиг цели, глубоко рассек халат и что-то под ним.

— А… — выругался татарин, прикусил губу. Отступил, закрываясь и отмахиваясь.

Но тут же резко атаковал колющим, глубоким выпадом.

Хитро, с одной стороны. Но, так-то… Глупо.

Я сбил клинок сильным ударом, сдвинулся к нему и кулаком левой врезал в корпус. У нас не спортивная дуэль, дружок. Так подставляться нельзя. Отпрянул, ушел вбок. Воспользовался тем, что выбил его из равновесия и дыхания. Обозначил удар снизу справа, вывернул кисть и ударил слева.

Медные наклепки полетели на землю. На ткани выступила кровь.

Еще одна рана, татарин. Сдавался бы ты.

Он вновь попытался атаковать. Яростно. Что есть силы, совсем зло, неумело, неуклюже. Куда делась вся сноровка? Выбился из ритма и уже не понимаешь, что делаешь?

Чуть подстроив клинок под удар, я спустил его вниз и на возврате резанул по руке, вновь достиг цели.

Татарин отпрянул, тяжело дышал. В глазах его был страх. Тот самый, предсмертный. Он понимал, что в таком бою ему не победить, или…

— Добей… — Процедил он сквозь зубы.

Я резко атаковал, ждал финта и он последовал. Багатур решил пожертвовать собой, но достать меня. Я ждал чего-то такого. Резко ушел в сторону. Рубанул наотмашь по ведущей руке. Сабля выпала из его правой, левой перехватить никак уже не успевал. Сам он полетел вперед. Я был сбоку, развернулся, пнул в ногу. Та подломилась.

Последовала подножка.

— Ааа… Шайтан.

— Топчешься как боров.

Удар кулака с зажатым в нем эфесом сабли отправил его в нокаут. Тело шлепнулось, из разбитого носа и рта пошла кровь.

— Вяжите. — Отошел на пару шагов. Обратился к бойцам. — Глядите, чтобы не помер. Живым нужен.

Двое тут же спешились, подбежали, начали крутить татарина.

— Воевода… — Григорий смотрел на меня с непониманием. — Зачем?

— Ну, убили бы мы его из аркебузы и что? Что с трупом делать-то? А так масса плюсов.

— Какие? — Процедил недовольный подьячий.

— Ценный пленник, может он тоже мурза, или бей, или кто там у них еще есть. Ну, боярин по-нашему. Правая рука воеводы. — Я улыбнулся. — Джанибеку Герайю хороший вариант подарка. Надо же кому-то голову Кан-Темира в стан его везти? Самому мне второй раз не хочется.

Я чуть помедлил, добавил.

— Может, ты поедешь?

На лице Григория появилось удивление.

— Шучу. Нам туда больше не нужно ездить. Само все решится.

Служилый человек покачал головой, а я взлетел в седло, встал в стременах. Осматривался.

Здесь бой почти завершился. Наши потери оказались минимальными, а вот татары были разгромлены полностью. Сколько мы их положили стрельбой, а скольких побили ударом конницы, сказать сложно. Сколько еще убежало у панике. Если подумать, не так много. Вряд ли больше половины. Скорее, малая часть.

Если так подумать, может три сотни на нашем счету, или даже больше.

Конница тем временем вдавила остатки сопротивляющихся в прибрежные камыши. Кони там вязли, истошно ржали, люди спрыгивали с них, попадали в болотину, тоже кричали. Они попадали под удар наших пик, пытались уйти дальше вглубь, но не могли. Слышались редкие выстрелы, видимо, по тем, кому все же удалось удалиться чуть дальше.

Кто-то падал, бросал оружие, кричал что-то на своем.

«Сдаюсь» — Судя по всему или — «Пощады».

Еще несколько минут для завершения избиения и пленения оставшихся в живых. Потом нам нужно выдвигаться. Здесь дела поделаны. Следующий этап плана — заходить в тыл основным силам Кан-Темира. Помогать полковым и беломестным казакам, что на высоте бьются.