Последний Герой. Том 2 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Тихо все! — рявкнул он резко, не глядя. Левой рукой прикрыл ухо, правую с телефоном прижал к подбородку и стал отходить в сторону.

Я краем уха уловил фразы:

— Да, товарищ генерал…

— У нас мероприятие… неформальное, так сказать… Так точно, на пенсию провожаем ветерана службы… Передам лично, конечно…

Он уходил всё дальше, по тропинке вдоль зарослей, пока не дошёл до самого берега. Туда, где чернела проплешина, выжженная Валетом, с горсткой золы.

Мордюков всё ходил туда-сюда, разговаривал, бросал взгляды на землю — не осознанно, а на автомате. Потом вдруг остановился, будто бы что-то увидел на земле. Стоял и смотрел в одну точку, а когда закончил разговор, торопливо сунул смартфон в карман и вдруг нагнулся. Я видел, как он подобрал с земли небольшой свёрток, аккуратно, словно боялся обжечься.

Я пригляделся. Тот самый сверток из платка гадалки, который Валет хотел сжечь. Честно говоря, я думал, он его успел швырнуть в костер. А получается, что нет.

Это был так называемый «артефакт» — не магическая вещица в прямом смысле, а символ, сгусток памяти и страха. То, о чём Алька говорила с Вальковым, глядя ему в глаза через огонёк свечи: «Ты должен избавиться. Не просто выбросить — это не мусор. Сжечь. И закопать пепел. Это — твой грех. Или то, чего ты боишься сильнее всего».

Теперь же этот предмет нашел Мордюков. Свёрток был не больше двух спичечных коробков, только плоский. Меня потянуло вперёд — из любопытства или из предчувствия. Я и сам не знал, зачем приглядывал за ним всё это время, и вот сделал шаг, ещё шаг, надеясь увидеть, что же Вальков туда спрятал. Но в этот момент меня окликнул Ляцкий.

— Яровой! — громко, заплетающимся языком позвал он, подошел ко мне, повис на плече, обнимая. В руке стопка. — Бушь?

— Я пока пропущу, — сказал я, придерживая майора.

Он же не торопился выпивать, потянуло опять на откровения:

— Пока молодой, думай, что дальше! Я вот, понимаешь, оттрубил своё, а теперь только и жду, когда давление скаканёт. А ты… ты не задерживайся в органах. Беги отсюда, пока не поздно… Слышь?.. И-ик!

— Да хорош… Не нагнетай, Фомич, — улыбался я, а сам поглядывал на Мордюкова. Он уже развязывал сверток. — Мне нравится в ментовке. И вообще, я в розыск перевожусь.

— О-о! — протянул майор. — Это другое дело… Как говорил один уважаемый человек… И-ик!.. Это тебе не кадровичку за коленку лапать!

Я слушал вполуха, остальное внимание было там, у берега, где стоял Мордюков. Он, наконец, разорвал нитки, которыми был обмотан свёрток. Развернул платок. Я не видел, что было внутри — сказывались угол, тень, расстояние. Но зато видел лицо шефа. Оно побледнело почти сразу, как будто в него метнули горсть белого пепла. Челюсть дёрнулась. Глаза вытаращились, налились чем-то тяжёлым — не то ужасом, не то воспоминанием.

Он застыл, глядя на то, что лежало в руках, будто увидел что-то невозможное.

А потом словно очнулся. Быстро, почти судорожно свернул ткань, что-то маленькое сунул себе в карман брюк и торопливо зашагал вдоль воды. Закурил на ходу, но сигарета явно сломалась в пальцах — из-за спины не видно, но вполне ясно по жесту. Чертыхнулся, бросил, достал новую. Пальцы дрожали, когда пытался удержать пламя зажигалки. Издалека — вроде бы просто идёт покурить… Но видно было, что из равновесия его выкинуло основательно.

Шёл быстро. Даже слишком. Словно убегал от чего-то. Или от кого-то.

То, как Мордюков среагировал на свёрток, вытащенный из пепелища, не выходило теперь у меня из головы. Словно увидел не вещицу, а живого призрака — что-то, что должно было остаться глубоко зарытым в прошлом. И теперь эта штука лежит у него в кармане, жжёт ему ногу, а мне — мозг.

Что же там такое?

Что?

Надо было думать, как её выудить. Но как? Сунуть руку в карман начальника при всех? Или споить его и… Мысль, конечно, дурная, но свербила.

Пока я прикидывал варианты, внимание отвлекла белая «Нива». Машина неспешно подкатила к поляне и остановилась в нескольких метрах от ближайшего стола. Дверца приоткрылась, и оттуда вылез…

Ну ни хрена с-се… Вот этого я точно здесь не ждал.

Это был ухажер Кобры. Богатенький бизнесмен Антон Львович Соколов.

— Прошу к нашему шалашу, — беззвучно и зло пробормотал я, улыбаясь и уже прокручивая в голове план мести.

Ведь до этого хлыща я так пока и не добрался. Не успел. А он, между прочим, нанял гопников меня в подъезде прессануть. Нехорошо, Антошенька. Очень нехорошо.

Ха! И ведь сам сюда приполз. На блюде.

Глава 14

Кого-кого, а вот этого пафосного хмыря я тут точно не ждал. Соколов! Ухажёр Кобры. Или уже бывший — чёрт их разберёт. Сияющий, самодовольный, в пиджачке с отливом.

Оксана его тоже заметила. Губы у нее сразу же сомкнулись в нитку. Потом она резко шагнула ко мне, будто просто подошла, но при этом плечом коснулась. Ближе некуда.

— Давай, Макс, чокнемся, — сказала моя начальница негромко, с лёгкой улыбкой. — За твой перевод. Чтобы всё — как по маслу. Полиграф, физо и прочая фигня.

В её стопке — на донышке. В моей — примерно так же. Мы знали, сколько уместно и позволительно. Ей утром в отдел. А мне — как всегда: каждый день, каждая ночь — на взводе. Нельзя расслабляться.

Чокнулись. Я глотнул — водка прошла мягко, разлилась теплом. Оксана тоже выпила, глянула на меня чуть прищурено, усмехнулась:

— Первый подчинённый, за которого я не боюсь.

— В смысле? — я сделал вид, что нахмурился. — Пофиг, что ли, на меня?

— Наоборот, — сказала Оксана с улыбкой. — Ты не щегол пестрожопый, Макс. Не накосячишь. За тебя не тревожно.

Она придвинулась ближе. На секунду будто вдохнула воздух у самого плеча.

— И от тебя… мужиком пахнет.

Она еще что-то говорила, но я пропустил. Все мое внимание было приковано к Соколову. Неспроста же он приехал? Стоит теперь и делает вид, что нас с Коброй нет. С кем-то там беседы ведет.

Я посмотрел на Оксану. Она в этот момент глядела на Антошеньку каким-то задумчивым взглядом, смысл которого сложно было уловить.

— Окс, ты что, загоняешься из-за этого мудака? — спросил я, не отрывая глаз от этого павлина.

— С чего ты взял, что он мудак? Нет, я не спорю… Он реально мудак, а ты-то откуда знаешь?

Я не стал рассказывать про Кабана и Веньку. Как он нанял их меня прессануть в подъезде. Было — и прошло, с него я спрошу, это наши дела. Просто глянул на Соколова и кивнул:

— Да по нему ж видно. Смотри, как рисуется…

Оксана выдохнула. Не то согласилась, не то просто устала от внимания назойливого ухажера.

— Между нами — всё. Давно. Я и сама не пойму, нахрена он приперся…

И тут Соколов, наконец, подошёл к нам. Вальяжно, не спеша, будто прогуливался по ковровой дорожке для дорогих гостей. Смотрел только на Кобру. Меня словно не существовало.

— Привет, Оксана, — с фальшивой лёгкостью проговорил гость, окинув ее будто бы немного удивленным взглядом с головы до ног. — Что ты сразу так напряглась? Думала, я к тебе? Я к другу. У него сегодня праздник, между прочим.

Пауза. И он уже свернул к Вострикову. Подошел к тому и похлопал по плечу:

— Ну что, старик, всё? На пенсию? Давно пора…

Надо же. Везде пострел наш поспел. Они начали о чем-то переговариваться, и, казалось, Соколов напрочь забыл про нас с Оксаной.

— Востриков… Они давно дружат, — Оксана, наконец, расслабилась. — Так я с ним и познакомилась, с Соколовым-то. Его тогда мой зам на день милиции притащил. В ресторан. Ну точно… Я уже и забыла, как это вышло.

— Ясно, — кивнул я. — Но он не просто пришел дружбана поздравить.

— Да и… Идет лесом, — выдохнула Кобра.

— Конечно, — подтвердил я. — Если что, дорогу покажу, направлю…

А сам смотрел, как они там, по-дружески руки жмут, смеются. И правда друзья.

Соколов достал из машины резную плоскую коробку. Дерево, лак, ручная работа — видный такой презент.

— Держи, брат, — всучил подарок Вострикову. — Настоящие. Из Индии. Слоновая кость, не магазинное фуфло.