Последний Герой. Том 2 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— О, шахматы! — Антон приподнял крышку. — Блин, братуха, удружил! Но играть в такие не буду. На полку поставлю. И пыль сдувать, пусть глаз радуют. Гля, какая красотень!

— Да брось, Серый, — Соколов отмахнулся. — Их хоть с моста кидай, ничего им не сделается. Крепкие, надёжные. Еще внукам передашь. Кстати… — он сделал театральную паузу. — Что коллеги-то подарили?

Сказал громко. С намёком. Будто специально, чтобы все услышали и сравнили. Его подарок и наш. У него понтовей, дороже, весомей. Об оригинальности так вообще лучше не говорить.

И тут — бах-бах-бах!

Выстрелы послышались со стороны заброшенной пристани, на реке.

Все вздрогнули и повернулись на звук.

— Это Семен Алексеевич, — охнул кто-то.

И точно. Мордюков стоял с пистолетом у импровизированного тира, на глинистом берегу поодаль. Бутылки — в дребезги.

Толпа потянулась ближе. На лице у полковника — какая-то усталость вперемешку с адреналиновым нездоровым весельем.

— Ну что, войско⁈ — окинул он взглядом подошедших. — Кто со мной потягается?

Он кивнул на ряд бутылок у кромки воды.

Кадровик мялся, зашептал было что-то про меры безопасности, инструкции, дисциплину и прочую муть

— Цыц! — рявкнул на него Морда. — Менты мы или как⁈ Что молчите?.. Забыли, как жульманов по дворам щемили? Раньше и по бандосам палили, не дрожали. — А сейчас? Сейчас что⁈ По бутылкам стрельнуть — и то ссыкотно. Сидим на жопе ровно, язык в одно место засунули. Всё по бумажкам, всё по инструкциям, бл*ть. По рапортам. Слово не так скажи — огребешь.

Он замолчал. Но воздух всё равно звенел. Присутствующие пока тоже ничего не говорили. Кто опустил глаза, кто просто застыл, уставившись на бутылки-мишени. Мало кто из них реально помнил, как было раньше, тут-то, в основном, молодняк. Но с шефом в таком состоянии спорить не решился никто. Даже те, кто обычно открывал рот первым.

Он ждал. И всем вдруг стало неловко. Потому что в словах его была правда. Горькая. Но точная.

— Ну так кто? — кивнул Мордюков на бутылки. — Пистолет здесь. Мишени — там. Кто смелый? Я разрешаю.

— А можно мне? — неожиданно спросил Соколов.

Я с трудом удержался, чтобы не завести глаза к небу. Ёпта, ты то куда полез?..

Мордюков нахмурился, разглядывая Антона:

— Ты кто такой будешь, гражданин?

— Всё нормально, Алексеич, — влез Востриков. — Свой он. Друган мой. Поздравить приехал.

— Свой… — хмыкнул Морда. — Гражданский, значит. А ствол в руках хоть раз в жизни держал? Не игрушка это.

— Приходилось, — хмыкнул Антон.

— Ну давай. Но не просто так. Давай по-взрослому. На что забьёмся? — разошелся шеф, будто сегодня море по колено.

С другой стороны — Морда стрелял хорошо, и, видимо, решил проучить наглеца.

— Давайте, — Соколов аж загорелся. — Чисто символически. Пять тысяч.

Достал пятёру, положил на землю и придавил камешком, будто карту козырную припрятал.

Мордюков посмотрел, улыбнулся криво, вытащил бумажник. Порывшись, кивнул в сторону:

— Ильич, выручай!

Кадровик подсуетился и без слов сунул пятёрку. Ставка сделана.

— Три выстрела. Три бутылки, — рявкнул Морда. — Ставьте мишени.

Молодые уже суетились. Пустые бутылки поставили у кромки воды. Мы стояли чуть выше — стрельба шла вниз, в речную гладь.

Мордюков вышел вперёд. Поднял руку.

Бах! — мимо.

Бах! — стекло в дребезги.

Бах! — ещё одна вдрызг.

Два из трёх. Неплохо.

Зрители похлопали. Но он скривился — недоволен. Понятно, что хотел все выбить, с шиком, раз здесь гости нашлись.

Подошла очередь Соколова. Тот встал, не спеша прицелился.

Бах! Бах! Бах!

Почти без пауз. Ну дает…

Три бутылки — вдрызг. Одна за другой.

— Ну ты… силён, — буркнул Мордюков, нахмурившись. И попрощался с пятёркой. — Где служил?

— Нигде. Занимался. Пулевая стрельба, — с важностью сказал Соколов, а сам всё косился на Оксану. Та посмотрела мимо с таким выражением лица, будто запахло протухшим.

— Ну что? — бросил Мордюков, поднимая пистолет. — Кто ещё хочет? На победителя! Есть смелые?

Соколов с видом триумфатора обвёл всех взглядом.

— А вон, — кивнул куда-то в сторону. — Молодёжь. Умеет у вас хоть что-то? Эй, парнишка, иди сюда!

Он сказал это громко и сделал знак рукой, мол, топай сюда. А сам смотрел прямо на меня.

— Парнишка? За такое по сопатке схлопотать можно, — я хмыкнул и подошел к нему вплотную.

Народ вокруг одобрительно загудел. Кто-то даже в спину кинул:

— Макс, давай, покажи, как умеешь!

— А чё ты мнёшься? — продолжал играть Соколов. — Или очково? Пострелять, посоревноваться с дядей Антоном?

— Давай, — сказал я. — Только ставка несерьезная какая-то. Ха! Пять косарей — тьфу, ерунда.

Он прищурился. Голову чуть склонил. Видно было — крутится мысль в мозгу, чем бы этаким народ удивить, чтобы и меня на место поставить, и перед Оксаной вы*бнуться.

— Ну, давай по серьёзке, — проговорил он, — Уверен, что потянешь-то?

— За себя беспокойся, — ответил я.

— Ну вот и отлично, — усмехнулся он. — Тогда и я поставлю, не абы что… А вот, хотя бы «Ниву»! Новенькая. Недавно купил, специально, в лес ездить, грибочки собирать. А у тебя что?

— У меня, — сказал я, — тоже кое-что есть. Давай, отойдем, побазарим. Расскажу что есть…

Мы отошли в сторону. Никто не полез следом, все остались у воды, в ожидании шоу.

Я достал телефон. Включил видео.

На экране — Веня Пианист. Мятый, потный. Признаётся, что они с Кабаном должны были нахлобучить меня в подъезде. По заданию…

На том моменте, когда он уже почти подступил к главному, я остановил видео. Специально обрезал ровно там, где у зрителя в голове уже звучит имя заказчика. Но не из динамика, а из внутреннего предчувствия. Хотя Венька заказчика и не знал. Но на видео до этого момента я не докрутил.

— Видал? — спросил я. — Организация нападения на сотрудника органов… Группой лиц.

Соколов смотрел сначала молча. Но потом лицо у него чуть перекосило, сам он дернулся, будто готов был бежать — понял, что влип.

— Вот думаю, — сказал я, — то ли сейчас в ход пустить. На возбуждение. То ли потянуть, нервы тебе пощекотать. Как больше нравится?

Он отступил на полшага.

— Что ты хочешь? — спросил тихо.

— Ставлю эту запись, — сказал я. — Проигрываю — удаляю, выигрываю — беру твою машину.

Он молчал всего секунду:

— А как я тебе могу верить? Что ты ее действительно удалишь и у тебя нет копии.

— Слово офицера, — ответил я. — По рукам?

Соколов протянул руку. Я пожал. Без особого желания.

Снова выстроили бутылки. Три на каждого.

— Максимка, возьми мой ствол, — прошептал Ляцкий, подходя сбоку. — Я его сам пристреливал — держит точку. Спуск подработал, зуб шептала подточил. Спуск стал мягкий, плавный. Не то что у этого, с которым Мордюков ходит. У меня хоть и шестьдесят седьмого года пистолет, детали подработались, притерлись. Теперь — как швейцарские часики.

Я взял пистолет. Тот уверенно лёг в руку.

— Ресурс ствола — еще будь здоров! Поля нарезов не изношены, кучность держит во как, — продолжал нахваливать свое оружие Ляцкий. — Раковин нет, патронник чистый, что зеркало. Слежу я за ним, как за своим дитём.

— Ого… — удивился я. — А ты, я смотрю, шаришь в ТТХа и внутренней баллистике…

— Ну дык, — гордо приосанился майор. — За «Динамо» по стрельбе раньше выступал. Пока зрение не поплыло. Кубками весь сервант забит. Моя грозится выкинуть, а мне жалко, память, что не просто на телефоне в службе просидел. Бери мой ствол, не прогадаешь.

— Добро, из твоего стрелять буду.

Толпа уже сгрудилась. Кто с рюмкой, кто с телефоном, кто с «хлебом». Ждали зрелищ.

Первым стрелял я.

Бах! — Первая бутылка — в крошку.

Бах! — Вторая — разлетелась.

Осталась последняя. Третья.

Рука чуть отдохнула, спешить некуда. Занес ее через верх, не через низ, как новички. Стал медленно опускать до мишени, плавно. Мушку совмещаю с целиком рабочим глазом, второй закрыт. Всё спокойно. Без дёрганья.