Инженер Петра Великого 12 (СИ) - Гросов Виктор

От группы всадников в центре лагеря отделилась тройка. Они направились к воротам шагом. Медленно, подчеркнуто торжественно. Над головой всадника на длинном копье трепетало огромное белое полотнище.

— Парламентеры! — сорвал голос дозорный.

Они едут говорить. Значит, штурма не будет. Значит, они купились.

Поверили в то, что у нас бездонные арсеналы. Что мы, эти «русские варвары», можем испепелить их армию щелчком пальцев.

— Они испугались, — прошептал я.

Петр стоял рядом. Ветер трепал его волосы, на губах играла торжествующая улыбка.

— Впускать? — спросил Орлов, лязгнув затвором пустой винтовки.

— Впускать, — кивнул царь, расправляя плечи. — Только встретить… как победители. И рожи сделайте попроще, господа! Улыбайтесь, черт вас дери! Мы только что выиграли этот бой!

Глава 14

Поле перед Лионом представляло собой жутковатое зрелище. Горы трупов в красных мундирах уже начали привлекать тучи мух. А за этой полосой смерти кипела жизнь. Английский лагерь сворачивался с лихорадочной поспешностью.

Я ехал рядом с Петром, щурясь от пыли. Вокруг нас царил грохот: скрипели колеса фургонов, ржали кони, орали сержанты, подгоняя солдат. Англичане уходили организованно и быстро. Они бросали лишнее — бочки с водой, сломанные телеги, охапки сена, — чтобы облегчить обоз.

Посреди этого хаоса, на нейтральной полосе, стоял шатер. Островок спокойствия в море суеты. Белый шелк хлопал на ветру.

Наша делегация выглядела пестро. Петр — в запыленном зеленом мундире, без парика, с почерневшим от пороховой гари лицом. Филипп Орлеанский с дергающимся веком, в парадном камзоле, который на фоне войны смотрелся нелепо. Де Торси был хладнокровен, как и подобает дипломату.

Я ехал замыкающим, держа руку на эфесе. Внутри все сжалось в пружину. Что-то здесь не сходилось. Армия бежит, а командующий зовет нас на чай?

У входа в шатер застыли гвардейцы-шотландцы. Они смотрели сквозь нас.

Мы спешились. Петр бросил поводья, не глядя.

— Ну, с Богом, — буркнул он и размашисто вошел под полог.

Внутри было прохладно. На полу — ковры, заглушающие шаги. Пахло дорогим табаком.

Герцог Мальборо сидел в кресле с высокой спинкой. Он даже не встал при нашем появлении. Он был безупречен: свежие кружева, парик напудрен, на камзоле ни пятнышка. Он спокойно дописывал что-то гусиным пером, макая его в серебряную чернильницу.

Рядом стоял генерал Кадоган — коренастый, с лицом, похожим на печеный картофель. И еще один — щуплый человечек с бегающими глазками, секретарь.

Мальборо отложил перо, промокнул бумагу песком. Медленно поднял голову.

— Ваше Величество, — произнес он на хорошем французском. — Господа. Вы пунктуальны.

Петр остановился напротив стола. Он был выше, шире в плечах, грубее. Медведь против лиса.

— Мы пришли не лясы точить, герцог, — сказал царь.

— Разумеется. Присаживайтесь.

Мальборо указал на стулья. Его спокойствие раздражало. За тонкими стенками шатра шумела отступающая армия, а он вел себя так, будто мы в его лондонском клубе.

Я сел хмуро оглядывая обстановку. Взгляд скользнул по лицу Мальборо. Ни тени беспокойства, ни намека на то, что он только что потерял треть войска.

Фальшь. Сплошная фальшь. Он знает что-то, чего не знаем мы.

— Итак, — начал Мальборо, сложив пальцы домиком. — Ситуация, скажем прямо, ничейная. Вы в городе, но без припасов. Я в поле, но… — он сделал паузу, прислушиваясь к шуму снаружи, — … с некоторыми трудностями.

— Трудностями? — фыркнул де Торси. — Вы называете разгром трудностями?

Мальборо посмотрел на него как на пустое место.

— Я называю это сменой приоритетов, маркиз. Мы можем продолжать убивать друг друга здесь, под стенами. Я потеряю время, вы — жизни. Кому это нужно?

Он обвел нас оценивающим взглядом мясника, прикидывающего вес туши.

— Я предлагаю разумную сделку.

Я напрягся. Когда англичанин говорит о разумности, жди подвоха. А если рядом звучит слово «сделка», то подвоха можно не ждать, он уже здесь.

Шум сборов снаружи нарастал, пробиваясь сквозь полотно шатра. Скрип колес, окрики возниц, топот тысяч ног. Английская армия уходила. Мальборо выглядел слишком уверенно.

— Мое предложение простое, — сказал он, откинувшись в кресле. — Мы расходимся. Я снимаю осаду и увожу войска на север. Вы остаетесь в Лионе.

— И всё? — Филипп Орлеанский подался вперед. В его голосе звучала надежда. Для него, запертого в городе с бунтующей чернью, это был подарок небес.

— И перемирие. Полное прекращение огня. Срок… — Мальборо сделал вид что задумался. — Скажем, ровно столько, сколько осталось действовать вашему… джентльменскому соглашению с принцем Евгением.

Я напрягся. Откуда он знает? И что еще он знает? Неужели и про реальный договор в курсе? То соглашение с Савойским был устным, тайным, заключенным в шатре без свидетелей (кроме мертвого толмача). Значит, у Вены и Лондона каналы связи работают лучше, чем мы думали. Или Савойский сам слил информацию, чтобы подстраховаться.

Итак, у нас будет два месяца мира с двумя самыми мощными противниками. Остальные не в счет.

— Чтобы в Европе наступила тишина, — пояснил герцог, заметив мой взгляд. — Хоть ненадолго.

Петр молчал. Он широко расставил ноги, и барабанил пальцами по столешнице. Глядел на англичанина исподлобья, как медведь на охотника. Я видел, как в нем закипает что-то. Царь почувствовал слабину. Враг отступает, враг предлагает мир первым. Значит, враг боится.

— Мало, — бросил Петр.

Мальборо слегка приподнял бровь.

— Простите?

— Мало, говорю. Ты пришел сюда, герцог, незваным. Ты жег города моих союзников, убивал моих солдат. А теперь хочешь просто уйти? Отряхнуться и уйти, как ни в чем не бывало?

— Я предлагаю вам жизнь, Ваше Величество. Вы сидите в каменном мешке. У вас нет еды — мои разъезды перехватили последние обозы. У вас наверняка нет пороха — я знаю это, ваши пушки молчат давно. Да и изрядно вы потратились в последнем бою. Изрядно.

Вот же тварюкам. Он знал. Разведка доложила, или просто логика.

— Зато у меня есть штыки, — оскалился Петр. — И у меня есть вот это.

Он кивнул на де Торси. Маркиз, поняв сигнал, с размаху хлопнул пакетом с папской печатью по столу.

— Если мы не договоримся сейчас, — продолжил царь, наваливаясь грудью на стол, — я продолжу сообщать всей Франции то, что ты здесь мясник, пришедший делить шкуру живой страны. Листовки уже плывут по реке, герцог. Ваш тыл вспыхнет. Вас будут резать в каждой деревне, травить колодцы, стрелять из-за каждого куста. Вы не дойдете до Ла-Манша. Вы сгниете здесь.

Мальборо скосил глаза на пакет. На его лице не дрогнул ни один мускул, но я он наверняка нервничал. Чего не отнять у него, так это держать лицо.

— Бумага… — процедил он. — Опасная вещь. Порой опаснее ядер.

— Так вот, герцог. Перемирие — это хорошо. Но мне этого мало. Я хочу проход. Свободный коридор на Париж для всей моей армии.

Генерал Кадоган, стоявший за спиной Мальборо, дернулся, его рука инстинктивно потянулась к эфесу шпаги.

— И контрибуцию, — добил Петр, входя в раж. — За разрушенный Лион. За сожженные предместья. И выдачу всех французских предателей, что сидят в вашем лагере. Головой.

В шатре стало тихо.

Я напрягся. Государь заигрался. Он перегибал палку так, что она вот-вот треснет и ударит нас по лбу. Мы — голые, босые, без боеприпасов. Мы блефуем напропалую, ставя на кон все. Если Мальборо сейчас встанет и скажет «Нет», если он прикажет своим шотландцам войти… Нас перережут прямо здесь, и никто не пикнет. Хотя с последним я перегибаю, все же фигуры переговорщиков неприкосновенны в этом времени. ДА и дерринжеры у меня и у Петра всегда под рукой, мы быстро уберем самого Мальборо, а остальные уже не в счет, безголовое войско не является опасностью.