Последний Герой. Том 4 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Сметанин качнул головой, будто не услышал моего ответа, и продолжил своим ровным голосом:

— Вам что-нибудь известно о их совместной преступной деятельности?

— Мне? — сделал я удивлённые глаза. — Нет, конечно.

— Ну да, конечно, — с недоверием произнёс Бульдог. — Значит, вы сами к Валькову отношения никакого не имеете и не имели?

— Никакого, — искренне замотал я головой.

— Хорошо, а вот это вы как объясните? — Бульдог повернул ко мне ноутбук и щёлкнул мышкой.

Экран засветился блеклым холодным светом. Я невольно прищурился, чтобы рассмотреть, что же там такое важное и интересное, что у этого комитетского глаза так и загорелись охотничьим блеском.

На видеозаписи была та самая комната, очень похожая на допросную, в офисном здании Валькова. В тесноте кабинета за столом сидел я сам. И хотя на экране было не разглядеть, что это именно я писал анкету, сам я прекрасно помнил тот момент. Я старательно изображал из себя обычного кандидата на работу, простого парня, решившего сменить унылую службу на тёплое местечко с высоким окладом.

Рядом со мной, нависнув тяжёлой фигурой, стоял Дирижёр. Вот он резко метнул в меня авторучку. Я не успел увернуться или, точнее, не захотел показывать, что мог бы. Он внимательно смотрел на мою реакцию. Затем как бы случайно уронил кружку на пол. Я вздрогнул, сделав вид, что испугался. Проверял меня тогда, подонок.

И теперь мне было очень интересно, каким образом эта запись оказалась в руках Бульдога.

Следователь, не отрываясь, наблюдал за мной, стараясь уловить хоть малейшую реакцию:

— Что вы скажете на это, Максим Сергеевич? Что вы там делаете?

Я поднял на него глаза с самым равнодушным выражением лица, на которое был способен, пожал плечами и ответил без запинки:

— Я устраивался на работу в службу безопасности. Простая история.

— Ах, вот как, — насмешливо протянул Бульдог. — Значит, перебежчик? Из органов в охранники? Или вам там место потеплее предложили?

— И что? — ответил я спокойно, глядя прямо ему в глаза. — Вы же сами понимаете, в современном мире человек ищет, где меньше работы, а больше зарплата. Устал, может быть, погоны носить. Честно скажу, здесь не разбогатеешь. Зачем лукавить?

— Ага, ясно… Но вы же знали, к кому именно идёте устраиваться? К криминальному авторитету Валькову?

— Криминальному авторитету? — переспросил я с искренним удивлением, чуть приподняв брови. — Боже упаси! Я тогда устраивался к кандидату в мэры Новознаменска, уважаемому бизнесмену и меценату. Вот к кому я шёл.

— Интересная логика, — Бульдог недобро улыбнулся, будто пытаясь скрыть раздражение. — А как же вы устраивались, если с предыдущей работы так и не уволились?

— Просто сходил узнать, переговорить, — пожал я плечами, делая вид, что не вижу никакого подвоха. — Сказали, перезвонят — но не перезвонили. Бывает такое, что ж теперь поделаешь. И хорошо, что не перезвонили, потому что сами знаете, чем бы это закончилось.

— Ну да, ну да, — скептически кивнул следак. — Не перезвонили?

— Не-а.

— Вот негодяи…

— Еще какие.

Мы оба ждали, сколько ещё будет верёвочка виться, когда подойдёт к концу. Следователь замолчал, набивая по клавишам ноутбука мои показания.

Я же наблюдал за ним. Изучал. Кто ты, воин? Какого ляда прицепился. Накопал? Нет, если бы накопал на меня, то скрутили бы уже.

— И самое интересное, — медленно произнёс Бульдог, тщательно смакуя каждое слово и снова впившись в меня взглядом, — знаете, откуда эта видеозапись? Ведь здание было взорвано, как только вы вошли туда со следователем Зыкиным, и видеорегистратор там тоже сгорел. Но, вот номер, запись успели скопировать раньше.

— Ну и где же она хранилась? — нарочито равнодушно хмыкнул я, поднимая взгляд на следователя, словно мне было просто любопытно послушать занятную историю, раз уж я всё равно тут сижу.

— Её нашли в телефоне одного из убитых, той троицы трупов, что недавно откопали в лесу. Ничего не хотите по этому поводу уточнить?

— У каждого свои извращения, коллега, — хмыкнул я снова, демонстрируя полное безразличие. — Мало ли кто скидывает себе на телефон видео с камер наблюдения.

А про себя я уже понимал, что эту запись троим охранникам Валькова загрузили специально, чтобы они могли изучить меня, запомнить внешность, подготовиться. Перед тем, как идти в спортзал к Грачу и убрать нас обоих. Получается, эти ребята видели меня заранее, знали в лицо. Но это не помогло им остаться живыми. Я смотрел на Бульдога и думал, что цепочка его расследований получается очень длинной и скользкой.

Бульдог постучал пальцами по столешнице и продолжил:

— Вот ещё момент. Вы приезжали на осмотр места, где были найдены три трупа в лесу. Это оказались охранники Валькова, те самые, которые работали в здании, где вы проходили собеседование. Интересное совпадение, не находите?

Я отрицательно мотнул головой.

— Были изъяты следы пальцев с пакетов, где находились тела. И удивительное дело — следы оказались непригодными для идентификации.

— Это уже вопросы не ко мне. Я дактилоскопические исследования не провожу, — с насколько мог искренней невинностью ответил я.

А про себя отметил: молодец, Корюшкин, хорошо сработал, справку написал, что следы непригодны, и не раскололся, не сдал. Надо все-таки свести его с Иркой, что им по отдельности мыкаться.

Бульдог хмыкнул, откинулся в кресле и, сцепив руки в замок, внимательно взглянул на меня:

— Знаете, Максим Сергеевич, слишком уж много странных совпадений вокруг вашей персоны. Но я докопаюсь до истины. Будьте уверены.

— Не сомневаюсь, — я пожал плечами с деланой усталостью. — Но, боюсь, ничем вам помочь не могу. Да и, признаться, не очень горю желанием. У нас, вон, кражи велосипедов за сутки ещё не раскрыты, а тяжкие телесные в баре «Звездный» повисли висяком. Работы, как вы понимаете, выше крыши. Мне не до прошлых дел, не до Зуева вашего, и не до Валькова. Я ловлю реальных преступников, злоумышленников, а не тех, которые в земле лежат. Для меня это гораздо важнее.

— Интересный вы человек, Максим Сергеевич, — усмехнулся Бульдог, сдвигая папку с бумагами на край стола. — И дерзкий.

— Да нет, самый обычный, — пожал я плечами. — Просто не люблю, когда меня в чём-то подозревают.

— В чём-то? — резко переспросил Бульдог, повысив тон. — Связь с преступным сообществом — это не «что-то». Это десять лет строгого режима. Вы — человек в погонах и должны…

— Лекции мне читать не надо, — резко оборвал я его, не позволяя закончить нотацию. — Будет что конкретное — предъявляйте. А пока я пошёл. Где расписаться?

— Я вас не отпускал, — процедил он сквозь зубы, глаза его сузились до щёлочек.

— Считайте, я сам себя отпустил.

— Я могу отстранить вас от занимаемой должности.

— Да? Это каким образом? Вы можете вынести постановление об отстранении только на основании предъявленного обвинения, а я этого постановления не видел и нигде не расписывался. Где оно? Не вижу. Нет? Ну, раз так, значит, официально я продолжаю оставаться старшим оперуполномоченным Заводского ОМВД.

Бульдог промолчал. Скрипнул челюстью. Затем резко придвинул мне листок протокола допроса.

— Распишитесь.

Я кивнул, демонстративно, не торопясь. Бульдог потянулся к ручке, хотел передать её мне, но я только улыбнулся и, достав из кармана свою, медленно и аккуратно поставил подписи.

— Я сейчас введу тебе препарат. Ты очень хочешь, чтобы я сделал это. Ты ждал его, ты нуждался в нём всё это время. Этот препарат дает тебе силу, он дает тебе выносливость, энергию. Ты почувствуешь, как твой организм наполняется новым зарядом мощи, новым зарядом жизненных сил.

Голос профессора Ландера был негромким, вкрадчивым, чуть хрипловатым и очень спокойным. Он сидел на табурете в той самой тесной камере, где был заперт его нынешний подопытный — Столяров, бывший военный, а теперь простой инкассатор, по воле судьбы попавший в лабораторную мышеловку. Ландер внимательно смотрел на него, не отрываясь, гипнотизируя даже взглядом, словно пытаясь проникнуть в его сознание ещё до начала настоящего гипноза.