Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 (СИ) - Тарасов Ник

Я кивнул, понимая, что конкретного ответа не получу. Дом стоял пустым большую часть времени, и оценить его теплоизоляционные свойства было сложно.

— Так то мы же его утеплили, — добавил он, вспоминая недавние работы по обновлению дома.

— Значит, одну оставьте, — решительно сказал я, указывая на буржуйки. — А две подумайте, кому поставить, если точно знаете, что холодно зимой и печи не хватает.

Илья задумался, словно перебирая потенциальных кандидатов на получение дополнительного источника тепла.

— Хорошо, подумаю, — кивнул Илья, а его взгляд уже блуждал по ангару, словно оценивая, куда лучше установить эти металлические печи.

Я же всё это время хотел съездить к лесопилке — посмотреть, как идут дела, поговорить с мужиками. Но каждый раз одергивал себя — Фома с кузнецом должны вернуться сегодня, и мне следовало быть на месте. Да и дел в деревне накопилось немало.

Мысли путались одна за другую, и вдруг я вспомнил о еще одном неотложном деле.

— Степан! — громко крикнул я и направился из ангара, шагая между штабелями строительных материалов к выходу.

Свет, ворвавшийся через открытую дверь, на мгновение ослепил меня. Я прикрыл глаза рукой, привыкая к яркости дня после полумрака ангара.

Только вышел, а Степан уже тут, словно материализовался из воздуха.

Я лишь улыбнулся этому стабильному феномену.

— Я тут что вспомнил, — сказал ему, — сходи к бабке Марфе. Она ж одна живет. Скажи, что сегодня мастер с города приедет, нужно на пару дней на постой к себе взять.

Степан кивнул, и его лицо на мгновение осветилось пониманием задачи. Он развернулся и быстро пошел по дороге, в сторону дома Марфы.

Я проводил его взглядом, думая о том, как легко что-то упустить в этом водовороте дел. «Ну вот, чуть не забыл этот момент», — пробормотал я себе под нос, глядя вслед удаляющейся фигуре Степана.

Глава 16

Глубоко после обеда, где-то за поворотом леса, мы услышали выстрел. Затем буквально сразу же еще один. Звуки разорвали тишину деревенской околицы, прокатились над крышами и заставили вороньё взметнуться с ближайших деревьев.

— Что там⁈ — все мы встрепенулись, как один человек.

А Захар уже отдавал команды — быстрые, чёткие, без лишних слов. В голосе появились стальные нотки, которые я слышал только в минуты опасности. Мужики бросились к конюшне, на ходу хватая висевшие под навесом мушкеты.

Понимая, что к чему, я крикнул, перекрывая внезапно возникшую суматоху:

— Мне тоже коня!

Пётр, только кивнул, не тратя времени на ответ, и скрылся в конюшне.

Через пару минут, показавшихся вечностью, раздался ещё один выстрел. Этот звук заставил сердце биться чаще, а в голове вспыхнули десятки возможных объяснений, одно хуже другого.

— Да что ж там такое творится-то? — вырвалось у меня, когда я быстро забежал в дом.

Начал спешно одеваться, в голове проносились мысли о разбойниках, о диких зверях, о наших людях, которые должны были вернуться именно по той дороге. Пальцы слегка дрожали, когда я застёгивал пуговицы — не от страха, а от предчувствия неминуемой схватки.

Когда я выходил, возле двора уже стояли запряжённые лошади — всхрапывающие, чувствующие тревогу людей. Их бока тяжело вздымались, ноздри раздувались, выдыхая клубы пара в холодеющий воздух. Пётр держал мою лошадь.

Я, Захар, Иван и Пахом запрыгнули на лошадей и сорвались в галоп. Копыта загрохотали по мёрзлой земле. Деревня осталась позади в считанные мгновения.

У мужиков было по мушкету. Они держали их наготове, а порох и пули были уже разложены по карманам для быстрой перезарядки. Мне же Захар на полном скаку протянул пистоль — небольшой, но увесистый.

На ходу я крикнул ему, перекрывая свист ветра и грохот копыт:

— Как думаешь, что там?

Он пожал плечами, не отрывая взгляда от дороги впереди.

— Беда какая-то, — ответил он после паузы. — Потому что если б кто лихой, то зачем издали заявлять о себе стрельбой?

В его словах была своя логика — разбойники обычно нападали без предупреждения, стараясь застать жертву врасплох. Выстрелы же означали, что кто-то отбивался от опасности.

Я же сказал:

— Да, и время как раз… Наши должны вот-вот приехать.

Фома с кузнецом должны были вернуться с города именно сегодня, и маршрут их лежал через тот самый лесной поворот, откуда донеслись выстрелы. Холодок пробежал по спине при мысли, что они могли попасть в беду.

— Ага, — снова кивнул Захар, и в этом коротком слове слышалось всё его беспокойство.

А мы неслись на полном скаку к повороту леса. Лошади храпели, чувствуя наше напряжение. Встречный воздух обжигал лицо, заставляя глаза слезиться, но никто не думал сбавлять темп.

Как только мы проскочили поворот, резко огибая выступающий мыс леса, буквально за ним увидели следующую картину, которая заставила нас на мгновение осадить коней.

Стояли телеги. На них были Фома с кузнецом. И Савелий Кузьмич как раз передавал заряженный мушкет Семёну.

Семён же с Григорием на лошадях верхом были прижаты к телеге. Их кони нервно перебирали ногами, готовые сорваться с места при малейшей возможности, но всадники удерживали их на месте, понимая, что бегство только разожжёт охотничий инстинкт преследователей.

А вокруг них кружила стая волков.

С полтора десятка, наверное. Серые тени с горящими янтарными глазами, в которых читался голод и безжалостная решимость. Их поджарые тела двигались с устрашающей грацией, а оскаленные пасти демонстрировали длинные желтоватые клыки. От их горячего дыхания в морозном воздухе поднимались клубы пара.

И в этот самый момент Семён снова стрельнул из мушкета. Грянул выстрел, на мгновение заглушивший рычание зверей. Дым от выстрела на миг скрыл от нас происходящее, но когда он рассеялся, мы увидели, что один из волков лежит неподвижно, а снег вокруг него окрашивается алым.

Остальные же звери, нисколько не испугавшись, только ожесточились. Они скалились и бросались на лошадей, пытаясь достать их мощными челюстями за ноги. Кони испуганно ржали, вставали на дыбы, и всадникам стоило немалых усилий, чтобы удержаться в сёдлах. Фома же с кузнецом перезаряжали очередной мушкет.

Иван, Пахом и Захар, слегка сбавив скорость, чтобы прицелиться, тоже разрядились по серым злодеям. Три выстрела прозвучали почти одновременно, слившись в один громоподобный раскат. Два волка упали замертво, ещё один, раненый, отскочил в сторону, оставляя за собой кровавый след на снегу.

Я поднял пистоль, прищурил один глаз, выцеливая крупного волка, который, казалось, вёл всю стаю. Его шерсть была темнее, чем у остальных, а в глазах читался пугающий разум. Спустил курок — грянул выстрел, отдавшийся в руке болезненной отдачей. Зверь взвизгнул и отпрыгнул, но было неясно, задела ли его пуля или он просто испугался.

Волки, скалясь и продолжая рычать, начали медленно отступать, сначала неохотно, затем всё быстрее. Они переглядывались между собой, словно совещаясь, стоит ли продолжать атаку. Потерять несколько соплеменников за короткое время — слишком высокая цена даже для голодной стаи. В их глазах читалось разочарование и злоба, но также и растущее понимание, что жертва превратилась в охотника.

Наконец, самый тёмный волк, видимо вожак, издал короткий отрывистый вой, и вся стая, как по команде, скрылась среди деревьев. Только жёлтые глаза ещё некоторое время поблёскивали в зарослях, да доносилось приглушённое рычание, словно обещание вернуться при более благоприятных обстоятельствах.

Наступила тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием людей и лошадей, да потрескиванием остывающих стволов мушкетов. Снег вокруг был истоптан, запятнан кровью и порохом — немой свидетель недавней схватки.

Мы спешились, подошли к телегам.

— Успели, — сказал Захар, оглядывая павших волков. — Давненько такой стаи не видали в наших краях. Голод, видно, погнал их к людям.

Я кивнул, ощущая, как адреналин схватки медленно покидает тело, уступая место усталости. Пистоль в руке казался теперь непомерно тяжёлым, а недавний страх сменился облегчением.