Я – Товарищ Сталин 8 (СИ) - Цуцаев Андрей

— Витторио, я чувствую себя Цезарем! Это не просто победа — это рождение новой империи! Мы сделали это, мой друг. Мы взяли Аддис-Абебу, и теперь весь мир будет говорить о нас, о тебе, о твоих солдатах, о нашей армии!

Витторио кивнул, его лицо стало серьёзнее.

— Это только начало, Лоренцо. Город наш, но страна — это тысячи вождей, гор и джунглей. Нам нужно держать всё под контролем. Но сегодня… сегодня мы можем праздновать.

Они вышли на балкон дворца, глядя на город, окутанный вечерним светом. Аддис-Абеба лежала у их ног, итальянские флаги реяли над крышами, а солдаты пели песни. Лоренцо и Витторио стояли плечом к плечу, их сердца были полны счастья. Они знали, что впереди их ждут новые вызовы — слухи о партизанах, интриги в Риме, давление Лиги Наций, — но в этот момент они чувствовали себя непобедимыми. Абиссиния была их, и они были готовы вписать свои имена в историю.

Глава 16

Аддис-Абеба, середина июля 1936 года.

Город, ещё недавно затихший под тяжестью войны, начал оживать под итальянским владычеством. Императорский дворец стал центром новой власти. Генерал Лоренцо Адриано ди Монтальто, человек с проницательным сицилийским умом и властной харизмой, обосновался в этих стенах. Он понимал, что захват столицы — лишь начало. Истинное испытание заключалось в том, чтобы утвердить итальянский порядок, не ломая дух народа, разделённого племенными традициями и гордостью.

Большой зал дворца, где некогда восседал Хайле Селассие, был подготовлен для встречи. Длинный деревянный стол, покрытый красным бархатом, сверкал под светом масляных ламп. Итальянские флаги с гербом Савойской династии доминировали в зале, но абиссинские узоры на тканях сохранялись — знак того, что Италия не намерена стирать местные обычаи. Лоренцо стоял во главе стола в безупречной форме с блестящими пуговицами, его осанка была прямой, а лицо выражало уверенность и открытость. Рядом стоял бригадный генерал Витторио Руджеро ди Сангаллетто.

Гости вошли один за другим. Фитаурари Тадессе, бывший советник Хайле Селассие и несостоявшийся император, в тёмно-синей шамме с серебряной вышивкой, двигался медленно, его лицо несло следы усталости. Микаэль, вождь оромо, с кривым кинжалом, украшенным бирюзой, на поясе, выглядел подавленным, но гордым. Зэудиту, вождь тиграи, в тёмно-зелёной шамме с золотыми узорами, держался сдержанно. Хассан, сомалийский вождь, худощавый, с суровым лицом, и Алем, представительница сидамо, заняли свои места. Вожди амхара, афар, гураге и волайта дополнили собрание, их наряды добавляли залу яркости, но их лица были отмечены тяжестью поражения.

Лоренцо указал на стулья.

— Добро пожаловать. Прошу, садитесь. Нам нужно поговорить.

Серебряные кубки с тэджем, напитком из высокогорного мёда, стояли перед каждым — это был жест уважения к их обычаям. Гости сели, их позы были напряжёнными, лица — усталыми. Они знали о жестокости Грациани, о его газовых атаках, о разрушенных деревнях. Но их силы были сломлены, столица пала, император бежал. Сопротивление стало почти невозможным, и Лоренцо это понимал.

Лоренцо начал говорить.

— Италия пришла в Абиссинию как хозяин. Наша сила очевидна: наша армия вошла в этот город без единого выстрела. Ваш император покинул вас, и ваши воины, как бы храбро они ни сражались, не смогли нам противостоять. Теперь Абиссиния живёт по законам Италии. Но я не Грациани. Я не хочу смерти и разрушений. Я уважаю ваш народ и ваши обычаи. Они не будут попираться. Мы, итальянцы, будем делать то, что считаем нужным, но ваши люди, ваши традиции, ваши земли останутся нетронутыми, если вы выберете мир. Я не разделяю предрассудки некоторых моих соотечественников, считающих вас ниже себя. Для меня вы — нация воинов, поэтов и созидателей.

Зал молчал, лица гостей были неподвижны. Тадессе слегка касался кубка пальцами, Микаэль держал руку у кинжала, Зэудиту сидел, опустив глаза. Хассан смотрел в сторону, Алем сидела со сложенными руками, её лицо выражало сдержанную тревогу.

Лоренцо продолжил.

— Партизаны могут попытаться подняться в горах, думая, что смогут нам противостоять. Но если наша армия одолела вашу, то повстанцы тем более не устоят. Танки и самолёты не остановить отвагой. Мы, итальянцы, теперь хозяева этой земли, и мы будем действовать, как считаем нужным. Но я не хочу ломать ваш дух. Я предлагаю мир и покровительство. Признайте власть Италии, короля Виктора Эммануила Третьего, Муссолини и мою как вашего вице-короля. Взамен ваши люди будут жить свободно, ваши обычаи сохранятся, ваши земли останутся вашими. Но есть условие: любое недовольство, любой мятеж в ваших племенах вы должны пресекать сами. Я мог бы прибегнуть к суровым мерам, чтобы подавить бунты, но я не хочу этого. Я верю в другой путь.

Он замолчал, давая присутствующим обдумать его слова. Гости переглянулись, их молчание было тяжёлым, но не враждебным. Они знали, что их положение безвыходно.

Тадессе заговорил первым.

— Генерал, мы проиграли. Наши люди устали, наши деревни разрушены. Если ваши солдаты не будут грабить наши дома, если вы дадите гарантии, прописанные на бумаге, что наши обычаи сохранятся, мы согласимся. Прошу, дайте нам эту гарантию.

Лоренцо кивнул.

— Тадессе, я уважаю твою честность. Я подпишу соглашение, где будет сказано: ваши обычаи, ваши земли, ваши люди останутся нетронутыми, пока вы не поднимаете мятеж. Мои солдаты не будут грабить ваши деревни — я накажу любого, кто это сделает. Назови, что тебе нужно, и я это учту.

Микаэль, вождь оромо, заговорил следующим.

— Мои люди потеряли многое. Мы не хотим больше войны. Если вы обещаете, что наши женщины и дети будут в безопасности, что наши земли останутся нашими, мы признаем вашу власть.

— Вы получите это, Микаэль, — ответил Лоренцо. — Я подпишу документ, где будет сказано: ваши люди и земли под защитой, пока вы сохраняете мир. Мы будем править по своим законам, но ваши обычаи останутся нетронутыми.

Зэудиту, вождь тиграи, заговорил после Микаэля.

— Мои воины больше не могут сражаться. Если вы дадите слово, что наши храмы и поля останутся нашими, мы согласимся.

— Я подпишу соглашение, Зэудиту, — сказал Лоренцо. — В нём будет сказано, что ваши храмы и поля под защитой. Мы — хозяева, но ваши обычаи останутся вашими, если вы будете с нами.

Следующим заговорил Хассан, сомалийский вождь.

— Мои люди хотят жить спокойно. Если ваши солдаты не будут вмешиваться в нашу жизнь, мы согласимся.

— Вы получите это, Хассан, — ответил Лоренцо.

Алем, представительница сидамо, заговорила тихим голосом.

— Мои люди выращивают кофе. Это всё, что у нас есть. Если вы обещаете, что наши урожаи и рынки останутся нашими, мы согласимся. Прошу, сделайте это.

Лоренцо улыбнулся.

— Алем, ваш кофе — сокровище Абиссинии. Я подпишу документ, где будет сказано, что ваши урожаи и рынки останутся нетронутыми. Мы будем править по своим законам, но ваши традиции сохранятся.

Вожди амхара, афар, гураге и волайта закивали, их лица выражали усталое согласие.

Тадессе заговорил снова, его слова были искренними.

— Я служил императору. Признать вашу власть тяжело. Но мои люди не могут больше сражаться. Если вы обещаете, что не будете наказывать их за прошлое, за то, что они воевали за свою землю, мы согласимся. Нам нужны гарантии.

— Тадессе, я уважаю твою верность, — сказал Лоренцо. — Я подпишу соглашение, где будет сказано: никто не будет наказан за прошлое, если вы выберете мир. Всем гарантируется амнистия.

Микаэль, Зэудиту, Хассан, Алем и другие вожди кивнули. Они понимали, что сопротивление приведёт к гибели, а мир, пусть и под итальянскими законами, даст их людям шанс выжить.

Лоренцо поднял кубок с тэджем, приглашая гостей сделать то же.

— За Абиссинию, — сказал он. — За мир, за процветание, за наше общее будущее.

Тадессе поднял кубок первым.

— За мир, — сказал он тихо.

Микаэль последовал за ним.