Я – Товарищ Сталин 8 (СИ) - Цуцаев Андрей

Один из воинов, молодой амхара с длинным шрамом на щеке, шагнул вперёд, не в силах сдержаться.

— Тогда почему мы согласились? Почему мы пили их тэдж и кивали, как покорные слуги? Мы должны были взять оружие и показать им, что Абиссиния не сломлена!

Тадессе поднял руку, призывая к тишине.

— Потому что сейчас не время, — сказал он. — Наши воины разбиты, наши деревни сожжены, наши запасы истощены. Если мы поднимем оружие сейчас, итальянцы сотрут нас с лица земли. Их танки и самолёты не остановить голыми руками. Лоренцо знает это и использует нашу слабость. Но это не значит, что мы сдаёмся.

Микаэль наклонился вперёд.

— Мы должны копить силы, — сказал он. — Мои люди в горах уже собирают оружие, прячут его в пещерах. Мы не можем сражаться открыто, но мы можем ждать. Каждый день, пока итальянцы думают, что мы покорились, мы будем готовиться. Мы будем учить наших молодых, собирать припасы, искать союзников. Оромо не забыли, как сражаться.

Зэудиту кивнул, его пальцы сжались в кулак.

— Тиграи тоже не сломлены. Мои люди помнят, как держать ружьё. Мы будем ждать, Тадессе, будем слушать их обещания, кивать. А когда придёт время, мы ответим. Ни Лоренцо, ни Муссолини — никто не удержит нас.

Тадессе посмотрел на обоих вождей, затем на воинов, стоявших у стен. Их лица, освещённые тусклым светом, были полны решимости. Он медленно кивнул.

— Мы должны быть терпеливыми, — сказал он. — Лоренцо думает, что мы сломлены, что мы приняли его власть. Пусть думает так. Пусть итальянцы хвалятся своими победами. Но мы будем наблюдать, ждать и готовиться. Наши люди устали, но их дух не угас. Мы найдём способ ответить, но не сейчас. Пока рано.

Микаэль ударил кулаком по столу.

— Мы будем играть в их игру, Тадессе. Мы будем улыбаться, подписывать их бумаги, но в горах наши воины уже точат клинки. Когда придёт время, мы покажем Лоренцо, что значит быть хозяином этой земли.

Зэудиту добавил почти шёпотом:

— И мы не одни. Британцы, американцы — они не любят итальянцев. Они будут ждать их ошибки. Если мы выстоим, если дождёмся, они помогут нам сбросить это иго. Но мы должны быть умнее Лоренцо.

Тадессе встал, его фигура казалась выше в тусклом свете. Он посмотрел на каждого из присутствующих.

— Мы договорились. Мы будем молчать, но не покоримся. Мы будем кивать, но не забудем. Мы будем ждать, но не простим. Собирайте своих людей, прячьте оружие, учите их. Когда придёт время, Абиссиния поднимется. А пока — ни слова итальянцам. Пусть Лоренцо спит спокойно. Его время ещё придёт.

Вожди и воины кивнули, их лица выражали молчаливое согласие. Лампа догорала, отбрасывая длинные тени на стены. Они вышли из дома по одному, растворяясь в ночной темноте Аддис-Абебы. Город спал, но в сердцах вождей тлела искра, которая однажды должна была разгореться в пламя.

Глава 17

Зал заседаний в токийском штабе Квантунской армии был переполнен офицерами. Япония готовилась к масштабному наступлению на Китай, которое должно было укрепить её позиции в Азии и бросить вызов другим державам, включая Соединённые Штаты и Советский Союз. Сегодня генерал Хидэки Тодзио собрал старших и высших офицеров, чтобы обсудить финальные детали кампании, устранить любые сомнения и утвердить план действий. За длинным столом сидели полковники, майоры и генералы, каждый из которых осознавал, что на нём лежит ответственность за будущее империи.

Тодзио восседал во главе стола. Его лицо, лишённое эмоций, казалось неподвижной маской. Взгляд, острый и внимательный, медленно скользил по лицам собравшихся, оценивая их настрой. Он понимал, что наступление на Китай — это не просто военная операция, а шаг, который определит место Японии в мире. Поражение могло означать конец имперских амбиций, а успех — триумф над Западом и Советами. Его пальцы лежали на столе, слегка постукивая по полированной поверхности, выдавая скрытое напряжение.

Капитан Сато, адъютант Тодзио, вошёл в зал с чёрным кожаным портфелем в руке. Он молча прошёл к своему месту, слегка наклонился и аккуратно поставил портфель на пол рядом со стулом генерала, поправляя его так, чтобы он стоял ровно. Никто не обратил на это внимания — портфель был привычным атрибутом Сато, предположительно набитым документами, картами и отчётами, которые могли понадобиться Тодзио. Однако на этот раз в портфеле находилось взрывное устройство, установленное по приказу генерала Накамуры, который готовил операцию по устранению радикальных милитаристов, таких как Тодзио. Сато занял своё место чуть позади генерала, сохраняя непроницаемое выражение лица, сложив руки за спиной в позе ожидания.

Тодзио поднялся, его фигура возвышалась над столом, приковывая все взгляды. Он положил ладони на столешницу, слегка наклонился вперёд и начал говорить:

— Господа, наступление на Китай — наш шанс доказать, что Япония является великой державой. Мы не просто захватим территории, мы покажем Соединённым Штатам, Британии и Советскому Союзу, что их время на Тихом океане закончилось. Наши войска готовы. Но я требую от вас полной уверенности. Любое колебание, любая слабость — и мы проиграем не только эту войну, но и будущее нашей империи.

Офицеры закивали, но в их глазах читалась настороженность. Полковник Накадзима, сидевший ближе к Тодзио, поднял руку, прося слова. Его лицо выражало сдержанную тревогу. Он отвечал за координацию с флотом на Тихом океане, и его мнение имело вес среди офицеров.

— Господин генерал, наши силы в Маньчжурии готовы к наступлению, но мы должны учитывать угрозу со стороны Советского Союза. Их войска на Дальнем Востоке усиливаются, и разведданные указывают на переброску дополнительных дивизий к границе. Если мы слишком глубоко увязнем в Китае, Советы могут воспользоваться этим, чтобы ударить по нашим позициям.

Зал замер. Упоминание Советского Союза вызвало напряжённое молчание. Офицеры переглядывались, их лица напряглись. Некоторые сжимали кулаки, другие опускали взгляды, словно боясь встретиться глазами с соседом. Тодзио повернулся к Накадзиме, его взгляд был тяжёлым, почти угрожающим.

— Вы сомневаетесь в нашей стратегии, полковник? Советы не посмеют вмешаться, пока мы держим инициативу. Наша задача — сломить Китай быстро и решительно, чтобы показать всем, что Япония непобедима. Если у вас есть конкретные предложения, говорите. Если нет — держите свои опасения при себе.

Накадзима выдержал взгляд Тодзио, но его пальцы слегка дрогнули, когда он сложил руки на столе.

— Я не сомневаюсь, господин генерал, но обязан указать на риски. Американцы также усиливают своё присутствие на Тихом океане. Их флот в Перл-Харборе — угроза, которую нельзя игнорировать. Если мы начнём наступление на Китай, нам нужно быть готовыми к возможной реакции с их стороны.

Тодзио кивнул, но его лицо не смягчилось. Он выпрямился, обводя взглядом зал, где напряжение нарастало с каждой секундой. Офицеры молчали, но их мысли были почти осязаемы: каждый понимал, что война с Китаем может перерасти в нечто большее, вовлекая СССР и США.

— Полковник прав в одном: мы не можем недооценивать противников. Но мы также не можем позволить страху диктовать наши действия. Кэмпэйтай работает над выявлением любых угроз внутри страны. Наши разведчики в Китае собирают данные о позициях их армии. Мы усилим патрули в Маньчжурии, укрепим базы на Тихом океане и будем готовы к любому сценарию. Но главное — мы не остановимся. Наступление на Китай начнётся, как только мы завершим последние приготовления. Это ясно?

— Так точно, господин генерал! — хором ответили офицеры, но их слова звучали менее уверенно, чем обычно. Перспектива войны с Китаем, осложнённая угрозами со стороны СССР и США, вызывала сомнения даже среди самых преданных.

В этот момент зал сотряс оглушительный взрыв. Пол задрожал, как при землетрясении, стены треснули, осыпая штукатурку. Стёкла в окнах разлетелись, и осколки посыпались на офицеров, словно град. Крики ужаса и боли заполнили помещение, дым и пыль поднялись густым облаком, застилая свет. Взрыв произошёл из-под стола, где стоял портфель Сато — устройство, установленное по приказу Накамуры, сработало с максимальной точностью. От портфеля остались лишь обгоревшие куски кожи, а языки пламени лизали обломки деревянного стола, распространяя едкий дым. Тодзио, находившийся ближе всех к эпицентру, был отброшен назад вместе со стулом. Его тело рухнуло на пол, неподвижное, среди обломков и горящих бумаг.