Я – Товарищ Сталин 8 (СИ) - Цуцаев Андрей

— Хорошо. Продолжайте. Никто не должен уйти. Мы должны очистить армию от тех, кто толкает нас к безрассудной войне. Император требует стабильности, и мы обеспечим её.

Он повернулся к Като и добавил:

— Удвойте охрану императорского дворца. Мы не можем допустить, чтобы кто-то заподозрил нашу причастность и навредил императору. Все следы должны быть уничтожены. Документы, свидетели — всё.

Като кивнул и выбежал из комнаты. Накамура вернулся к карте, его взгляд скользил по красным крестам, которые множились с каждой минутой. Он чувствовал, как его сердце бьётся быстрее. Взрывы и аресты были его операцией, но он знал, что даже малейшая ошибка может обернуться катастрофой.

В штабе Квантунской армии спасательные команды наконец пробились через завалы. Они вытаскивали раненых, но многие уже не подавали признаков жизни. Тело Тодзио, покрытое простынёй, лежало в углу зала, окружённое дымом и обломками. Его смерть потрясла всех, кто видел его живым всего несколько минут назад.

Сато, тяжело раненный, был унесён санитарами, его лицо было бледным, а глаза пустыми. Никто не знал, выживет ли он, чтобы рассказать, что произошло с портфелем. Спасатели продолжали работать, но надежда найти выживших таяла с каждой минутой. Пожарные тушили огонь, но зал заседаний был разрушен почти полностью. Обгоревшие документы, карты и обломки мебели валялись повсюду.

В здании Кэмпэйтай пожарные продолжали бороться с огнём, охватившим весь первый этаж. Тела генерала-майора Кадзивары Сигэо, полковника Окамуры и майора Танабе были найдены под обломками, их мундиры обгорели, а лица были неузнаваемы. Военная полиция, всегда гордившаяся своей эффективностью, теперь была обезглавлена. Выжившие офицеры пытались организовать эвакуацию, но хаос был сильнее их. Улицы вокруг здания заполнились толпами зевак, которых оттесняли солдаты, пытаясь восстановить порядок.

Накамура, получая донесения о каждом аресте, понимал, что масштаб операции выходит за рамки простого подавления милитаристов. Взрывы в штабе и Кэмпэйтай, организованные его людьми, были необходимы, чтобы устранить самых ярых сторонников войны, которые могли втянуть Японию в катастрофу. Но он знал, что это лишь первый шаг. Император требовал стабильности, чтобы сосредоточиться на Китае, избегая прямой конфронтации с СССР и США. Накамура должен был действовать быстро и безошибочно.

Он получил новое донесение, стоя у карты в своём штабе. Лейтенант Като вернулся с новыми данными.

— Господин генерал, операция завершена на 70%. Мы устранили ключевые фигуры, но некоторые офицеры всё ещё сопротивляются.

Накамура кивнул.

— Хорошо. Завершайте аресты. Император доверяет нам, и мы не подведём.

Накамура посмотрел на карту, где красные кресты теперь покрывали почти весь Токио. Взрывы и аресты устранили его главных врагов, но сделали его самого мишенью. Он уже не мог думать о риске. Именно он, генерал Накамура, должен был удержать эту победу, чтобы спасти Японию от падения в бездну и обеспечить её будущее. Любой ценой.

Глава 18

Летний Берлин жил под палящим солнцем, улицы наполнялись звоном трамваев, выкриками уличных торговцев и торопливыми шагами прохожих, спешивших по своим делам. Капитан Джеймс Харроу, скрывавшийся под именем Ганс Шульц, двигался сквозь толпу, ничем не выделяясь среди городской суеты. Его потрёпанная кепка, серая рабочая рубаха и выцветшие брюки делали его похожим на одного из тысяч берлинских рабочих. Через плечо висела невзрачная сумка, в которой лежало взрывное устройство — компактное, но смертоносное, с химическим таймером, замаскированное под ящик с инструментами. Документы, подготовленные агентами MI6, были безупречны: паспорт, рабочая книжка, несколько поддельных писем от вымышленного подрядчика, подтверждающих его легенду. Его миссия, одобренная Уинстоном Черчиллем и генерал-майором Уильямом Кроуфордом, заключалась в том, чтобы проникнуть в пивную «Золотой фазан», где вечером должны были собраться Рудольф Гесс, Генрих Гиммлер и другие высокопоставленные чины нацистской партии, и установить устройство, которое нанесёт сокрушительный удар по верхушке Третьего рейха.

Пивная «Золотой фазан» находилась в сердце Берлина, в престижном районе, где элита нацистской партии предпочитала проводить свои собрания. Заведение отражало дух старой Германии: тяжёлые дубовые столы, массивные стулья с резными спинками, бронзовые люстры с тусклым светом, отбрасывавшие тени на деревянные панели стен. Атмосфера была пропитана духом традиций, столь ценимых нацистами, — смесью грубой силы и показной ностальгии по старой Пруссии. Харроу вошёл в пивную в полдень, когда зал был почти пуст, лишь несколько официантов лениво протирали столы. Он представился ремонтником, вызванным для проверки электропроводки, и предъявил документы хозяину — пожилому мужчине с густыми усами и безразличным выражением лица. Тот, едва взглянув на бумаги, махнул рукой в сторону задней комнаты.

— Там, у сцены, проблемы с проводами, — пробормотал он, не поднимая глаз от счёта за поставку пива. — К вечеру всё должно быть готово. Сегодня важные гости, не подведите.

Харроу кивнул, сохраняя невозмутимое выражение, и направился к указанному месту. Задняя комната, где обычно выступали музыканты, была идеальной для его задачи. Под деревянной сценой, в углу, скрытом от посторонних глаз, находилась ниша, заваленная старыми ящиками и пыльными тряпками. Делая вид, что проверяет кабели, он опустился на колени, внимательно осматривая пространство. Его пальцы двигались быстро и уверенно: он закрепил устройство в углу, убедившись, что оно надёжно спрятано. Химический таймер, разработанный инженерами MI6, был настроен на 21:00 — время, когда, по данным разведки, Гесс, Гиммлер и их свита будут в разгаре застолья, поглощённые пивом и речами о величии рейха. Устройство, замаскированное под металлический ящик, не вызвало бы подозрений даже при беглом осмотре. Закончив, Харроу протёр руки тряпкой, собрал инструменты и покинул пивную, не привлекая внимания. Его лицо оставалось бесстрастным, как у человека, привыкшего к подобным заданиям.

Он вернулся в безопасную квартиру, расположенную в нескольких кварталах от пивной, в неприметном доме на тихой улице. Квартира была скромной: узкая кровать, старый стол, пара стульев и выцветшие обои. Здесь он начал подготовку к отходу. Открыв сумку, Харроу проверил запасные документы — ещё один паспорт на имя Карла Вестнера, железнодорожный билет до Дрездена и несколько марок для мелких расходов. Револьвер, спрятанный под курткой, был заряжен, но Харроу надеялся, что ему не придётся его использовать. Его план был прост: дождаться взрыва, убедиться в успехе миссии через связного и покинуть Берлин на ночном поезде. Он знал, что после срабатывания устройства город превратится в осиное гнездо — полиция и СС начнут обыскивать каждый угол, а его легенда должна выдержать любую проверку. Сидя за столом, он мысленно прокручивал каждый шаг: установка устройства, выход из пивной, маршрут к вокзалу. Годы тренировок в разведшколе MI6 научили его не оставлять ничего на волю случая. Но в глубине души он чувствовал лёгкое напряжение — не из-за страха, а из-за осознания, что от его действий зависит не только его жизнь, но и судьба всей операции.

Тем временем в рейхсканцелярии Адольф Гитлер проводил совещание в своём кабинете. Просторная комната с высокими потолками и длинным столом из тёмного дерева была наполнена напряжённой энергией. Герман Геринг, массивный и самоуверенный, развалился в кресле. Йозеф Геббельс что-то записывал в блокнот, изредка бросая взгляды на Гитлера. Генрих Мюллер, глава гестапо, сидел с каменным лицом, перебирая отчёты, его пальцы аккуратно переворачивали страницы. Вильгельм Канарис, глава Абвера, и его подчинённый оберст Ланге занимали места в конце стола, внимательно слушая. Несколько других офицеров Абвера сидели тихо, их лица выражали сосредоточенность.

Гитлер стоял у окна. Он говорил о будущем Германии, его слова звучали с фанатичной уверенностью.