Я – Товарищ Сталин 8 (СИ) - Цуцаев Андрей

Капитан Сато, чьё лицо было залито кровью от осколка, пытался подняться, но ноги подкосились. Он хватался за край стола, его глаза, полные шока, метались по залу. Его мундир был разорван, кровь стекала по руке, капая на пол. Он пытался что-то сказать, но слова тонули в криках и шуме. Полковник Накадзима, оказавшийся дальше от взрыва, кашлял, пытаясь выбраться из-под обломков. Его мундир был покрыт пылью, из раны на лбу текла кровь, но он всё ещё пытался отдавать приказы, хотя его голос едва доносился до окружающих.

— Охрана! — кричал Накадзима, но двери зала были завалены обломками, а дым становился всё гуще.

Офицеры, кто ещё мог двигаться, пытались помочь раненым или выбраться наружу. Майор Кобаяси, чья левая рука висела безжизненно, полз к окну, надеясь выбраться через разбитую раму. Его лицо было искажено болью, но он продолжал двигаться, цепляясь за надежду на спасение. Другие, менее удачливые, лежали неподвижно среди обломков, их мундиры были залиты кровью, а глаза смотрели в пустоту.

В это же время, в нескольких километрах от штаба, здание Кэмпэйтай сотряс ещё один взрыв. Огненный шар вырвался из окон главного зала, где проходило совещание старших офицеров. Стены рухнули, погребая под собой генерала-майора Кадзивару Сигэо, главу токийского отделения Кэмпэйтай, шестидесятилетнего ветерана с многолетним стажем в контрразведке. Этот взрыв, также организованный людьми Накамуры, был рассчитан на устранение ключевых фигур военной полиции, поддерживавших радикальные планы Тодзио. Взрывное устройство, спрятанное в зале совещаний, сработало одновременно с взрывом в штабе, обеспечивая одновременный удар по обеим структурам. Стёкла в соседних зданиях треснули, улицы заволокло дымом. Крики раненых смешивались с сиренами пожарных машин, которые уже мчались к месту трагедии. Здание Кэмпэйтай, символ дисциплины и контроля, превратилось в груду дымящихся развалин. Выжившие пытались выбраться из-под обломков, но огонь и дым делали это почти невозможным.

Генерал-майор Кадзивара Сигэо, чьё тело было найдено под обломками, был ключевой фигурой в Кэмпэйтай. Он был известен своей непреклонностью в борьбе с любыми формами диссидентства в армии. Его устранение означало, что военная полиция лишилась лидера, поддерживавшего жёсткий контроль над армией и гражданскими. Полковник Окамура, известный своей жестокостью на допросах, лежал рядом, его мундир был разорван, а лицо неузнаваемо. Майор Танабе, отвечавший за контрразведку и слежку за потенциальными противниками наступления на Китай, также не выжил — его тело нашли у дальней стены, где он пытался укрыться от взрыва. Пожарные, прибывшие на место, боролись с огнём, но их усилия казались тщетными: здание было разрушено почти полностью, а дым поднимался высоко в небо, видимый издалека.

Эти взрывы были частью тщательно спланированной операции генерала Накамуры, который, получив личное разрешение императора, решил устранить радикальных милитаристов, чьи амбиции угрожали стабильности империи и могли спровоцировать конфликты с СССР и США. Накамура считал, что Тодзио и его сторонники, включая Кадзивару Сигэо, Окамуру и Танабе, толкали Японию к безрассудной войне, которая могла привести к катастрофе. Взрыв в штабе, вызванный устройством в портфеле Сато, и взрыв в Кэмпэйтай были рассчитаны на то, чтобы обезглавить милитаристские структуры и дать императору возможность реформировать армию для более осторожной стратегии.

На улицах Токио тем временем разворачивалась другая часть операции Накамуры. Его отряды, вооружённые винтовками и пистолетами, врывались в дома высших офицеров армии и Кэмпэйтай, подозреваемых в радикальных милитаристских взглядах. Их чёрные машины с рёвом моторов мчались по узким улицам столицы, поднимая пыль и пугая прохожих. Двери выбивались с треском, спящие семьи поднимались с криками, а офицеры, ещё не осознавшие масштаба происходящего, оказывались в наручниках.

В доме полковника Танаки, известного своей ярой поддержкой немедленного наступления на Китай и провокаций против СССР, отряд Накамуры действовал с молниеносной скоростью. Дверь сорвалась с петель от удара, и солдаты ворвались внутрь. Танака, в ночной рубашке, вскочил с кровати, его лицо исказилось от гнева и удивления.

— Что это значит⁈ — закричал он. — Вы не имеете права!

Командир отряда, капитан Ито, шагнул вперёд.

— Именем императора, вы арестованы за подозрение в измене! — объявил он.

Двое солдат заломили руки Танаки, который пытался вырваться, но удар прикладом в спину заставил его замолчать. Его жена, стоявшая в углу, кричала, пытаясь защитить мужа, но её оттеснили к стене. Дети Танаки, разбуженные шумом, плакали в соседней комнате, но солдаты не обращали на это внимания. Они обыскали дом, конфискуя документы, письма и всё, что могло указать на связи Танаки с милитаристскими кругами, выступавшими за эскалацию конфликта с Китаем и провокации против СССР. Его утащили в машину, а отряд уже двигался к следующему адресу.

В другом районе города, в доме майора Кэмпэйтай Хаяси, ситуация вышла из-под контроля. Хаяси, проснувшись от шума, успел выхватить револьвер из ящика прикроватного столика. Когда солдаты ворвались в его спальню, он открыл огонь. Прогремели выстрелы, один из солдат рухнул, схватившись за грудь, но остальные ответили шквальным огнём. Хаяси упал, его револьвер выпал из руки, а комната наполнилась запахом пороха. Его тело осталось лежать на полу, пока солдаты обыскивали дом, забирая все документы, которые могли указать на его связи с радикальными группами. Жена Хаяси, стоявшая в дверях, была в шоке, её крики эхом разносились по дому, но солдаты не останавливались. Их задача была ясна: устранить любую угрозу, и они выполняли её с полной ответственностью.

В доме генерала Исикавы отряд Накамуры нашёл тайник с письмами, указывавшими на возможные контакты с иностранными агентами, заинтересованными в дестабилизации японских планов на Тихом океане. Исикава, в отличие от других, не сопротивлялся. Он спокойно позволил надеть на себя наручники, но его взгляд был полон презрения.

— Вы думаете, что это остановит нас? — сказал он, пока его уводили. — Япония не падёт. Мы сильнее, чем вы думаете. Китай будет наш, и Тихий океан тоже.

Солдаты не отвечали. Их задача была не вступать в споры, а выполнять приказы. Они конфисковали письма и другие документы, которые могли стать уликами, и продолжили операцию. По всему Токио раздавались выстрелы, крики и шум моторов. Город, обычно такой упорядоченный, погрузился в хаос. Прохожие, заслышав выстрелы, прятались в переулках, а те, кто осмеливался выглянуть из окон, видели чёрные машины и солдат, двигавшихся с пугающей скоростью.

Накамура, находившийся в своём временном штабе, смотрел на карту Токио, где красными крестами были отмечены дома, подлежащие «зачистке». Его лицо оставалось спокойным, но в глазах горела решимость. Он знал, что этот день изменит всё. Император дал ему карт-бланш, чтобы подавить радикальных милитаристов, которые могли спровоцировать конфликты с СССР и США. Взрывы в штабе и Кэмпэйтай, организованные его людьми, были необходимым шагом, чтобы устранить самых ярых сторонников войны, таких как Тодзио и Кадзивара Сигэо. Накамура понимал, что эта операция — лишь начало. Устранение ключевых фигур должно было дать императору возможность реформировать армию для более осторожной стратегии, сосредоточенной на Китае, но без лишних рисков на Тихом океане или против СССР.

Его адъютант, молодой лейтенант Като, вошёл в комнату, его лицо было бледным, а руки слегка дрожали.

— Господин генерал, операция идёт по плану. Взрывы в штабе и Кэмпэйтай выполнены точно. Тодзио, Кадзивара Сигэо, Окамура и Танабе устранены. Аресты продолжаются, но некоторые офицеры оказывают сопротивление. Мы нашли документы, указывающие на их планы спровоцировать СССР до начала наступления на Китай. Это могло бы втянуть нас в войну на два фронта.

Накамура кивнул, его пальцы сжали карандаш, которым он отмечал адреса на карте.