Я – Товарищ Сталин 8 (СИ) - Цуцаев Андрей

— Это не наша операция, — сказал он, обращаясь к Черчиллю. — Харроу должен был ударить только по пивной. Второй взрыв — это нечто совершенно другое. Кто за этим стоит?

Черчилль, сидя в кресле, затянулся сигарой, его лицо было задумчивым, но в глазах мелькала искра решимости.

— Господа, — начал он, — мы достигли успеха, которого не ожидали. Гесс мёртв, Гиммлер выведен из строя, а Гитлер… если сообщения верны, это меняет весь расклад сил в Европе. Но второй взрыв — загадка. Мой источник в Москве не упоминал о такой атаке. Это может быть их работа, но я не уверен. Мы должны выяснить правду.

Синклер, перелистывая отчёты, добавил:

— Если это не мы и не Советы, то кто? Внутренняя оппозиция? Но у Гитлера не было врагов внутри, способных организовать такое. Это слишком скоординировано, слишком дерзко.

Келл, внимательно слушавший, заговорил:

— Нам нужно немедленно подтвердить информацию. Если Гитлер мёртв, Германия окажется в смятении. Геринг и Гиммлер выжили, но они будут бороться за власть. Это наш шанс усилить давление на нацистский режим, пока он уязвим.

Пирс, держа блокнот, спросил:

— А что с Харроу? Если его поймают, немцы обвинят нас. Это может спровоцировать войну, особенно если они узнают, что мы стояли за взрывом в пивной. Как мы будем объяснять это союзникам?

Черчилль кивнул, его лицо стало серьёзным.

— Харроу знает, что в случае провала он один. Но он профессионал, его документы безупречны, и он подготовлен к любым обстоятельствам. Наша задача — обеспечить его отход и подготовиться к последствиям. Если Германия погрузится в смятение, мы должны использовать это, чтобы ослабить их позиции. Но мы также должны выяснить, кто стоит за вторым взрывом. Это ключ к пониманию того, что происходит.

Кроуфорд добавил:

— Мы должны усилить наблюдение за немецкими агентами в Европе. Если Геринг и Гиммлер начнут борьбу за власть, они могут попытаться консолидировать свои силы, обвиняя во всём иностранные разведки. Нам нужно знать, как они отреагируют и кто станет новым лидером.

Келл, задумчиво глядя на карту Европы, предложил:

— Мы также можем использовать дезинформацию. Если мы распространим слухи, что за взрывами стоит внутренняя оппозиция в Германии, это посеет недоверие в их рядах. У Гитлера было достаточно недоброжелателей, чтобы это выглядело правдоподобно.

Пирс, записывая слова Келла, поднял голову:

— Но как мы объясним союзникам нашу причастность к взрыву в пивной? Франция и США могут потребовать объяснений, особенно если это спровоцирует эскалацию. Мы должны быть готовы к дипломатическим последствиям.

Черчилль, выслушав всех, поднялся из кресла, его фигура возвышалась над столом.

— Господа, — сказал он, — мы стоим на пороге новой эры. Смерть Гитлера и Гесса — это удар, который ослабит Германию, но мы должны быть готовы к ответным действиям. Второй взрыв — для нас пока загадка, но мы используем это в своих интересах. Мы усилим давление на Абвер, поддержим смятение в Берлине и защитим наших агентов. Это война, пусть и тайная, и мы только начали.

В Берлине тем временем полиция и СС начали обыскивать город. В «Золотом фазане» выжившие не упомянули рабочего, чинившего проводку — устройство Харроу было слишком хорошо замаскировано, а взрыв уничтожил все улики. Однако второй взрыв в рейхсканцелярии вызвал панику в верхах. Геринг, несмотря на тяжёлые ранения, отдавал приказы, требуя немедленных арестов и расследований. Его голос, ослабленный болью, всё ещё звучал властно, но было ясно, что он борется за контроль над ситуацией. Геббельс, с перевязанной рукой, диктовал своим помощникам текст заявления для прессы, пытаясь успокоить население и представить трагедию как результат действий «врагов рейха». Вильгельм Канарис, чьи ранения были легче, начал собственное расследование, подозревая, что за атаками стоят иностранные разведки, возможно, британцы или Советы.

Поезд мчался через ночную Германию, а Харроу, сидя у окна, мысленно готовился к следующему этапу. В Дрездене его ждал связной, который должен был передать инструкции из Лондона. Он знал, что его миссия — лишь часть большой игры, и успех в «Золотом фазане» был лишь первым шагом.

В Лондоне совещание продолжалось. Кроуфорд, Синклер, Келл и Пирс обсуждали возможные шаги. Кроуфорд настаивал на усилении разведки в нейтральных странах, таких как Швеция и Швейцария, где немецкие агенты могли перегруппироваться. Синклер требовал ускорить эвакуацию Харроу, подчёркивая, что его захват станет катастрофой для Британии. Келл предлагал использовать прессу для распространения слухов о внутренних конфликтах в Германии, чтобы отвлечь внимание от британской причастности. Пирс, всё ещё обеспокоенный, продолжал задавать вопросы о дипломатических последствиях, особенно о реакции Франции и США.

Совещание закончилось, но напряжение в комнате не спадало. Черчилль остался один, глядя на карту Европы, разложенную на столе. Его мысли были заняты не только успехом операции, но и таинственным вторым взрывом. Кто стоял за ним? Советы, преследующие свои цели? Сопротивление внутри Германии, о котором никто не знал? Или нечто совершенно иное? Ответы были где-то там, в дымящихся руинах Берлина, но одно было ясно: игра вышла на новый уровень, и Британия готовилась к следующему ходу.

Глава 19

Утро в Берлине наступило в тяжёлом молчании. Город, ещё вчера бурливший под палящим солнцем конца июля 1936 года, теперь был скован страхом и неопределённостью. Взрывы в пивной «Золотой фазан» и рейхсканцелярии, прогремевшие накануне вечером, потрясли Германию. Джеймс Харроу, он же Ганс Шульц, благополучно добрался до Дрездена, а затем пересёк границу и скрылся в Праге. Его миссия в «Золотом фазане» была выполнена, но загадочный второй взрыв в рейхсканцелярии оставил в его мыслях больше вопросов, чем ответов.

В Берлине Герман Геринг лежал на больничной койке, окружённый врачами и охраной. Его тело, покрытое повязками от ран, полученных при взрыве в рейхсканцелярии, не мешало ему действовать с решительностью, которой требовал момент. Больница в центре города превратилась в импровизированный штаб, где собирались выжившие члены нацистской верхушки, готовые либо поддержать его, либо оспаривать его лидерство. Смерть Адольфа Гитлера и Рудольфа Гесса, а также тяжёлые ранения Генриха Гиммлера открыли перед Герингом уникальную возможность, и он не собирался её упускать.

Утром того же дня Геринг созвал чрезвычайный комитет прямо в своей палате. Комната, пропахшая лекарствами, стала залом совещаний. В ней собрались Йозеф Геббельс с перевязанной рукой, Вильгельм Канарис, чьи ранения были легче, несколько гауляйтеров, уцелевших в «Золотом фазане», и высокопоставленные офицеры вермахта и люфтваффе. Атмосфера была напряжённой: все понимали, что этот день определит будущее рейха.

Геринг, приподнявшись на подушках, начал с твёрдого заявления:

— Господа, рейх осиротел. Фюрер и Гесс мертвы, но их дело не умрёт. Я беру на себя руководство Германией, чтобы восстановить порядок и продолжить нашу борьбу. Враги — внешние и внутренние — не должны воспользоваться нашей слабостью.

Геббельс, сидящий ближе всех, кивнул, но его лицо выражало скорее покорность, чем энтузиазм. Он боялся Геринга, чья решительность и контроль над люфтваффе делали его доминирующей фигурой. Канарис, сохраняя нейтральное выражение, внимательно слушал, его пальцы слегка постукивали по подлокотнику кресла. Остальные молчали, ожидая, что скажет Геринг.

— У нас есть доказательства предательства, — продолжил Геринг, делая паузу для эффекта. Он кивнул адъютанту, который положил перед ним папку с документами. — Эти бумаги, обнаруженные среди личных вещей Генриха Гиммлера, показывают, что он вёл тайную переписку с иностранными агентами. Мы не знаем, с кем именно, но это подтверждает: Гиммлер планировал предать рейх, возможно, даже организовал взрывы, чтобы захватить власть.

В комнате повисла тишина. Офицеры СС, присутствовавшие на совещании, переглянулись, их лица выражали недоверие. Гиммлер, глава их организации, человек, чья преданность рейху казалась незыблемой, — предатель? Это было немыслимо. Гауптштурмфюрер Краус, один из немногих эсэсовцев в комнате, попытался возразить: