Я вернулась, чтобы сжечь его дом (СИ) - Сторбаш Н.В.

— Благодарю наложницу Чжелань за столь подробные разъяснения, — Я слегка наклонила голову. — Наверное, я просто попрошу отца подыскать нужного наставника. Слишком уж сложно иметь дело с гильдией.

— Как пожелает юная госпожа Ли, — согласилась она.

Когда мы допили чай, я попрощалась с господином циньваном и его наложницей и вернулась к повозке.

Значит, вначале довольно лишь письма и пятидесяти цянь. Но сколько нужно будет заплатить потом? Я не знала даже примерных расценок на услуги наемников. А еще у меня не так много средств, отец обеспечивал всем необходимым и не считал нужным давать мне монеты. Даже те, чтобы были, остались после праздника драконьих лодок. Продавать украшения?

Было бы гораздо проще, если бы отец мне поверил.

Повозка вдруг остановилась. Я кивнула Лили, та высунулась из окна, чтобы узнать, в чем дело, да так и застыла.

— Лили, что там? — спросила я.

— Там… там… — она вернулась с вытаращенными глазами, — там, кажется…

— Ну что?

— К вашему поместью сваты приехали!

Я приподняла занавесь и увидела, что вся дорога перед нашими воротами запружена празднично одетыми людьми, слугами, что несли таблички с именем рода, повозками с раскрытыми коробами и сундуками, а вокруг уже собралась толпа зевак.

Видимо, процессия недавно подошла к нашему поместью, потому что столы только-только начали расставлять, слуги в парадных одеждах относили красные сундуки из повозок к столам, демонстрируя щедрость дарителя. Как только всё было готово, к воротам подошел мужчина в красном и золотом, обратился к зрителям лицом, развернул свиток и громко зачитал:

— Великопочтенному и добродетельному главе рода Ли, господину Ли Вэю от почтительного Сюэ Кана, главы рода Сюэ, нижайший поклон.

Я зажала уши и забилась в угол повозки, не желая этого слышать.

— Ныне под сенью Небес и по воле предков осмеливаемся возвестить сие послание. Род наш, хоть и незначительный, вознамерился породниться с вашим великим и процветающим домом.

Нет-нет-нет, только не это! После всего, что я говорила… Отец, как ты мог?

— Сердце сына нашего, Сюэ Сюэ, осмелилось обратиться к светлой добродетели и несравненной благонравности вашей дочери, Ли Ялань. Ее слава, как аромат орхидеи, разносится далеко, и мы, преисполнясь благоговением, дерзнули возжелать этот прекрасный цветок дома Ли.

— Госпожа! Госпожа! — Ши Хэ потрясла меня за плечо. — Может, объедем и войдем через другие ворота?

— Ныне, следуя заветам мудрецов и в соответствии с законом, наш род осмеливается преподнести вашему дому нижеследующие дары, дабы засвидетельствовать твердость наших намерений. Сии дары ничтожны и не могут сравниться с драгоценностью вашего дома, но просим принять их как знак нашей искренней преданности.

— Нет! Не хочу! — закричала я. — Хочу домой! Отвезите меня домой!

Лили высунулась снова, крикнула возничему. Повозка медленно тронулась с места, но даже стук колес по каменной мостовой не мог заглушить голос свадебного глашатая:

— Шелковые ткани! Парча узорчатая — сто рулонов. Легчайший шелковый газ — пятьдесят рулонов!

Ми-Ми металась по мне, словно ожившая молния: то обвивалась вокруг шеи, то сбегала к рукам и терлась о пальцы, то прыгала ко мне на колени. А голос всё не замолкал:

— Украшения из золота и нефрита: головной убор «Феникс» с золотом и жемчугом — один набор…

Даже с другой стороны поместья я слышала отдаленные звуки:

— … отых слитков… серебря… столик из слоно…

Едва мне открыли малые ворота, я вылетела из повозки и побежала со всех ног к покоям отца.

Как он мог согласиться на этот брак?

Глава 23

На половине пути меня перехватила мама. С разбегу я влетела в ее объятия и, задыхаясь, спросила:

— Мама! Как… Как отец мог? Я же… я же говорила, я умоляла… Почему они здесь? Когда приходили сваты? Когда составили гороскоп? Почему не сказали мне? Я… я не пойду за него!

— Ш-ш-ш, тихо, тихо, — прошептала мама. — Успокойся, Лань-Лань, успокойся. Слуги смотрят.

Я подняла заплаканное лицо и увидела, что многие слуги вышли во двор, чтобы послушать перечень подарков в честь помолвки. Главная стряпуха слушала глашатая, улыбаясь и довольно покачивая головой, что разозлило меня пуще прежнего, хоть в глубине души я понимала, что она всего лишь радуется за дочку хозяев: вон сколько богатых даров, значит, ценят невесту.

— Принесите жасминовый чай! — велела мама и повела меня в свои покои.

Там она усадила меня в мягкое кресло, подложила подушки, Бай-Бай запрыгнула на низенькую подставку у ног и положила хвост на мои колени. Я тут же запустила в ее нежный мех холодные пальцы, понемногу успокаиваясь, хотя меня всё еще колотила нервная дрожь.

Служанка принесла чайник, чашки и сладости, расставила на столике и хотела разливать, но мама прогнала ее легким жестом и сама взялась за чайник. Голос свадебного глашатая, усиленным душевным зверем, доносился даже сквозь стены, только слов уже было не разобрать.

Я отпила глоток горячего чая, его тепло согрело меня изнутри, и я пришла в себя настолько, что смогла воспринимать человеческую речь.

— Лань-Лань, — сказала мама, увидев мой осознанный взгляд, — первое, что ты должна знать, — никаких сватов к нам никто не присылал. Мы не давали семье Сюэ ни даты твоего рождения, ни имени на помолвочном свитке.

— Как это? Разве это возможно? Значит…

Мама кивнула:

— Да, семья Сюэ прислали помолвочные дары без предварительного сговора и без согласия твоего отца.

— Но… Но как это… Разве это не оскорбление нашей семьи?

— Весь Линьцзин теперь убежден, что все предыдущие ритуалы соблюдены, и семьи Сюэ и Ли собираются подписать брачный договор. Да, Лань-Лань, это оскорбление, но при согласии наша семья сохранит своё лицо. К тому же семья Сюэ пытается нас умаслить, предлагая весьма щедрые дары.

Мама права. Если отец примет дары и подпишет договор, тогда репутация рода Ли не пострадает. В императорском дворце уже ждут, когда мы обручимся. Сюэ Сюэ сделал так, что при нашем согласии все останутся с прибылью. Кроме меня.

— А если отец откажется? — спросила я, прекрасно понимая, что будет.

И мама подтвердила мои мысли:

— При отказе мы потеряем и лицо, и кожу. Это будет прямым и, хуже того, публичным оскорблением семьи Сюэ. После этого наши рода не смогут поддерживать хорошие отношения. Ли Вэй навлечет на себя гнев императора, ведь никто не знает, что Сюэ прислали дары без нашего согласия. Мы скажем правду, Сюэ скажут обратное, и виновными всё равно останемся мы. Возможно, Ли Вэя понизят в ранге, а ты не сможешь найти в Линьцзин достойного или хотя бы равного по статусу мужа.

— Но это же несправедливо! Нельзя принуждать к браку таким способом! Значит, у нас нет иных вариантов? И отец согласится на этот брак?

Меня снова начало трясти.

Почему так? Я же… я же сделала всё, чтобы этого избежать: выбрала другого зверя, рассказала отцу правду, отказалась от встреч и подарков Сюэ. Что я могу еще изменить?

Я могу изуродовать себя. Могу сбежать из дома, только я не Тан У и не умею выживать на улицах. Могу опорочить свою репутацию, чтобы больше никто не захотел взять меня замуж. Был еще один выход, но, как и в прошлой жизни, я не хотела навредить своему душевному зверю. И почему должна умирать я, а не Сюэ Сюэ? Ведь именно он виновен в страданиях и в бедах моей семьи!

Пусть Небеса будут свидетелем: я не хотела войны! Всё, чего я просила, — это выйти замуж за кого угодно, кроме Сюэ Сюэ. Но если он не оставляет мне выбора, тогда… тогда мне ничего не остается, кроме как сражаться.

— Господин Сюэ повел себя как уличный торгаш, а не благородный ученый муж и чиновник первого ранга. Если таково его намерение, семья Ли сумеет ему ответить, — обычно холодные глаза мамы засверкали ледяной яростью.