Наследник 4 (СИ) - Шимохин Дмитрий

Шуйский явно не собирался ждать, пока я «осмотрюсь». Что ж, может, он и прав. Хватит ходить вокруг да около. Времени мало, события несутся вскачь. Надо уже решать, что и как, определяться со стороной. Сидеть на двух стульях долго не получится.

— Князь Василий Иванович оказывает мне честь, — ровным голосом произнес я. — Передайте вашему боярину мой поклон и скажите, что буду непременно.

— Дозволь, княже, проводить? — тут же нашелся с ответом один из них.

— Дозволю, — И я махнул рукой, указывая на дверь.

— Ты и впрямь пойдешь? — спросил дядя Олег.

— Пойду, дядя. Пора познакомиться с еще одним родичем, — усмехнулся я. — Понять, чего он хочет и что предлагает. Может, наши пути и сойдутся.

— Осторожнее там, кто ж знает этих бояр, — пробурчал дядя.

— Знаю. Возьми пятерых сторожей, — поднимаясь с лавки, ответил я.

Минут через двадцать мы выехали с подворья. Я, дядя Олег и пятеро бойцов. Путь к хоромам Шуйских лежал через Китай-город, как я понял, подворье Шуйского стояло в другом конце. Улицы были уже не так многолюдны, как днем, но то тут, то там мелькали фигуры прохожих, спешащих к ужину или в кабак.

Именно здесь, на одном из перекрестков у питейного дома, откуда несло кислым пивом и криками, мы и наткнулись на неприятную сцену. Двое поляков, судя по богатой одежде, относящихся к шляхте, но уже изрядно подвыпивших, окружили немолодого мужика в простой рубахе и портах. Мужик испуганно жался к стене, а ляхи, хохоча, толкали его и что-то лопотали по-польски, перемежая речь грязными русскими ругательствами. Один из них, долговязый блондин с закрученными усами, ткнул мужика кулаком в плечо.

— Что, быдло? А? Смотри, а то хуже будет!

— Пся крев! — поддержал его второй, пониже ростом, но более плотный, с багровым лицом. — Кланяться надо панам ниже! А ты грязь под ногами!

Мужик только бормотал что-то неразборчивое, пытаясь закрыться руками. Несколько прохожих опасливо косились на происходящее, но спешили пройти мимо. Вмешиваться никто не хотел — связываться с пьяными иноземцами.

Меня злость взяла. Вот оно, то самое польское своеволие, о котором шепчутся по всей Москве! Наглость и спесь захмелевших уродов.

— Оставьте человека! — шагнул я вперед, мой голос прозвучал резко в вечерней тишине.

Поляки обернулись. Они явно не ожидали вмешательства. Несколько секунд с пьяным недоумением разглядывали меня и моих людей за спиной.

— А ты еще кто такой? — презрительно скривился долговязый. — Иди своей дорогой, не мешай панам развлекаться!

— Вали отсюда, пока цел! — рявкнул второй, багровея еще больше. — Не твоего ума дело!

Они явно не понимали, с кем говорят. Ни мой богатый кафтан, ни суровые лица моих воинов за спиной не произвели на них впечатления. Хмель и спесь напрочь отшибли им остатки разума.

Глава 3

Глава 3

— Прочь от него и пошли вон! — Приказал я ледяным тоном, сидя в седле. Мои люди за спиной напряглись, готовые к действию.

— А ты нам не указ! — огрызнулся долговязый пан, повернувшись ко мне и уперев руки в бока. — Иди своей дорогой!

— Мы тут с быдлом, не мешай! — поддакнул его приятель, делая шаг ко мне и угрожающе выпячивая грудь. — А то и тебе достанется!

— Взять их! — коротко скомандовал я.

Мои воины ждали только этого и мигом покинули седла. Пятеро теней метнулись вперед. Дядя Олег остался рядом со мной, положив руку на саблю, но не вмешиваясь — пятерых с лихвой хватит на двоих пьяных шляхтичей.

Поляки не успели толком среагировать. Один из моих сторожей, низкорослый, но верткий Степан, подсек долговязого под колени. Тот с удивленным воплем рухнул на грязную мостовую. Двое других воинов мгновенно навалились сверху, выкручивая руки.

Второй поляк успел выхватить саблю, но не успел ей взмахнуть. Мощный удар кулаком в челюсть от Игната отправил его в полет к стене дома. Сабля со звоном отлетела в сторону. Прежде чем он успел подняться, еще двое моих людей прижали его к земле, один коленом на спину, другой выламывая руку.

«Не прошли зря тренировки с моими сторожами», — довольно отметил я про себя. Вся стычка заняла не больше десяти ударов сердца. Быстро, жестко и эффективно.

— Ну что, панове? — Хмыкнул я, глядя на барахтающихся на земле поляков, которых крепко держали мои воины. — Все еще хотите развлекаться?

Долговязый что-то мычал, пытаясь вывернуться, а второй только стонал, держась за разбитую челюсть. Спесь с них слетела мгновенно.

Мужик, которого они задирали, смотрел на происходящее с открытым ртом, в глазах его был ужас пополам с изумлением.

— Что с ними делать, княже? — спросил Игнат, все еще придавливая коленом своего противника.

— Бока им намните, пусть навсегда запомнят, — поморщился я.

Мои люди тут же оскалились и с видимым удовольствием начали втаптывать поляков в грязь. Мне шляхтичей совсем не жалко было, по-хорошему повесить бы их на ближайшем суку, и всех делов.

— Спасибо, князь-батюшка! Век не забуду! — пролепетал мужик, кланяясь в пояс.

— Ступай своей дорогой, — отмахнулся я и повернулся к дяде Олегу. — Поехали.

Мы двинулись дальше, оставив позади поверженных поляков и быстро удаляющегося мужика. Несколько зевак, наблюдавших за сценой издалека, торопливо отвернулись и постарались раствориться в сумерках.

— Лихо ты их, Андрей, — хмыкнул дядя Олег. — Но шуму теперь может быть… Узнают, кто их побил… Пожалуются поди.

— Пусть узнают, — пожал я плечами. — Нельзя позволять им так себя вести в нашем городе. Это только начало, дядя. Чем ближе свадьба, тем больше будет таких вот стычек.

Посмотрим, что скажет князь Василий Иванович. Инцидент придал моему походу к Шуйскому еще больше остроты. По прибытии на подворье к Шуйскому меня тут же провели в горницу, с собой я взял только дядю.

В горнице нас уже ждал хозяин. Князь Василий Иванович Шуйский стоял у окна — невысокий, сухопарый, с клиновидной, тронутой сединой бородкой и пронзительными, умными глазами. Рядом с ним стояли еще двое мужчин — его братья. Старший, Дмитрий Иванович, был повыше и поплотнее Василия, с тяжеловатым взглядом исподлобья, в котором не чувствовалось хитрости, скорее, упрямство и некоторая тугодумность. Младший же, Иван Иванович по прозвищу Пуговка, наоборот, был невысок и довольно неказист, с маленькими глазками-бусинками, которые цепко и незаметно следили за всем происходящим — прозвище свое он получил, видимо, не зря. Все трое приветствовали меня сдержанным поклоном.

— Андрей Владимирович, — проговорил Василий Иванович тихим, ровным голосом, в котором, однако, слышались стальные нотки. — Рад узреть родича, как я был рад, что род Старицких жив и ныне процветает, — и он указал рукой на накрытый стол.

Я сел, дядя Олег встал у меня за спиной, на него с недовольством покосились Шуйские. Братья Василия сели за старшим, их лица были непроницаемы, как у истуканов.

— Благодарю за приглашение, князь Василий Иванович. Я тоже безмерно рад с тобой встретиться и печалюсь о том, что раньше не довелось свидеться, — ответил я, стараясь соответствовать его тону.

— Славно, — улыбнулся он уголками губ, и понеслось словоблудие обо всем и ни о чем. О здоровье, о тетушке, о Старице и полку моем, о предстоящем походе на крымчаков.

Спустя полчаса разговоров Шуйский перешел к иной теме.

— Беспокоюсь я ныне о земле православной, князь, — со вздохом начала Василий, пересев ближе ко мне. Его цепкий взгляд, казалось, пытался проникнуть мне под кожу. — Москва шумит, Андрей Владимирович. Приезд твой — событие заметное. И чин тысяцкого, что государь наш Дмитрий Иоаннович тебе пожаловал… Великая честь. И великая ответственность ложится на твои плечи.

«Начинает издалека. Честь, ответственность… К чему клонит?» — мелькало в голове.

— Государь был милостив, — так же уклончиво ответил я. — Готовлюсь служить ему верой и правдой, как подобает. Дьяк Грамотин уже рассказал о свадебной росписи.