Физрук: на своей волне 5 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Она искренне злилась. Даже не на меня — на саму ситуацию, на бардак вокруг.

Я не стал комментировать её слова. Но внутри меня уже всё сложилось в куда более ясную картину. Девчонка жаловалась искренне — и именно поэтому её слова подтвердили, что дело тут не в отсутствии денег.

Дело в том, куда эти деньги уходят.

Однако едва я начал помогать секретарше подбирать рассыпанные по полу бумаги, взгляд зацепился за один из листов. Я будто машинально взял его в руку, просто желая вернуть его в стопку… Но текст на странице сам бросился в глаза — и меня внутренне повело.

Это был официальный отказ нашей школы от участия в предстоящей олимпиаде.

Сегодняшняя дата. И подпись директора — аккуратно выведенная, уверенная, чуть нажимистая. Подпись Лёни.

Я несколько секунд смотрел на лист, в голове тихо и быстро начали вставать по местам детали, которые ещё минуту назад казались разрозненными.

Выходит… решение было принято давно. Рано утром — или ещё вчера вечером. Лёня ещё до нашего разговора знал, что мы не будем участвовать. Знал, когда рассказывал про «дырявый бюджет», «сложности», «неуверенность»…

И всё это время он просто подыгрывал, создавая видимость сомнений. Чисто для красного словца. Чтобы я, видимо, ушёл спокойный.

Да. Всё сходилось. Именно так и было.

Решение пришло быстро — подставлять девчонку и просить её «задержать» передачу бумаги я не собирался. Если она не подаст документ сознательно, это будет прямой саботаж приказа, а за такое влетают по статье легко и быстро. Секретарша здесь вообще ни при чём — просто винтик, выполняющий то, что сверху велено.

Вставать поперёк Лёни точно не её задача.

Но моя — вполне.

Я выбрал вариант куда аккуратнее и, главное, умнее. Пока секретарша с головой ушла в сбор рассыпавшихся листов, я сунул экземпляр с отказом от участия в олимпиаде себе за пазуху.

Ну потерялся — и что теперь? Всякое бывает. Бумага — штука капризная: то проскочит мимо сканера, то исчезнет в стопке, то всплывёт там, где её никто не искал.

А пока пропажу обнаружат и поймут, что секретарша ничего не подала, — пройдёт немало времени. И за это время я, наоборот, подам туда, куда нужно, наше согласие на участие в олимпиаде.

Я успел спрятать лист ровно в тот момент, когда девчонка закончила собирать остальное и, выпрямившись, снова повернулась ко мне. Она сдула упавшую на лоб чёлку и улыбнулась — устало, но искренне.

— Спасибо, что помогли всё собрать, — сказала она. — Утро, конечно, началось так, что всё сразу обрушилось: распечатай, отправь…

— На здоровье, — отозвался я и в ответ подмигнул.

— Хоть за свой счёт всё это покупай, — возмутилась она уже куда эмоциональнее. — В общем, такие вот у нас дела, Владимир Петрович. Хоть со своей зарплаты всё покупай!

— Ага, дела бедовые, не говори, — кивнул я. — Хорошего тебе дня. А покупать всё лучше с зарплаты нашего Леонида Яковлевича, — я снова подмигнул девчонке. — Всё-таки у директора школы зарплата побольше, чем у секретарши.

— Да Леонид Яковлевич скорее удавится, чем хоть копейку даст из своего кармана, — прошептала секретарша, театрально закатывая глаза. — Вам тоже хорошего дня, Владимир Петрович.

Я кивнул и вышел в коридор.

Марина стояла там же, где я оставил её, но за это время успела исходить весь коридор вдоль и поперёк. Она ходила быстрыми нервными шагами, то скрещивая руки на груди, то пряча их за спину. По её лицу было видно, что ждать она не умеет.

Завидев меня, она буквально метнулась вперёд.

— Ну что там, Володь? — Марина подбежала почти вплотную, уставившись на меня своими огромными глазами. — Что тебе сказал Леонид Яковлевич?

— Ну… — протянул я. — Новости, Мариш… скажем так, довольно плохие.

Лицо девчонки сразу побледнело, она даже отшагнула, упершись спиной в стену.

Честно? Мне хотелось взбодрить девчонку, устроить ей небольшую эмоциональную встряску. Поэтому ровно через секунду я добавил:

— Плохие новости не для тебя, а для директора.

Марина моргнула. Зависла. Потом снова моргнула — я видел, как её мозг судорожно пытается перестроиться.

Вот ради этой секунды удивления я и пошутил. Девчонку надо вытащить из её мрачных мыслей, вернуть в рабочее состояние. А то совсем расклеилась…

— Блин, Володя, ну у тебя и шутки, — фыркнула Марина.

Однако по глазам девчонки было видно, что напряжение никуда не делось.

— Ты что, правда договорился с директором? — в её голосе проскользнула надежда. — Леонид Яковлевич не против, чтобы я продолжила работать?

— Конечно не против, — заверил я. — Более того, он внезапно понял, что такого сотрудника, как ты, днём с огнём не сыщет.

Марина вспыхнула. Щёки залились краской — девчонка явно не привыкла слышать похвалу. Ну а если и слышала — то, похоже, вот так терялась, не зная, куда свои эмоции девать.

— Леонид Яковлевич… и правда так говорит? — с искренней радостью в голосе спросила она.

Потом замерла, что-то обдумывая, и осторожно добавила:

— Вова… а почему же он тогда так настаивал на моём увольнении?

— А просто наш Леонид Яковлевич на минутку забыл, что школе нужно олимпиаду выигрывать, — пояснил я свою «полуправду». — А теперь вот вспомнил. Так что, Марина, не вешай нос, выдыхай и работай спокойно. А с проблемами твоего брата, которые тебя постоянно выбивают из колеи, мы обязательно разберёмся.

Она с заметным облегчением втянула воздух, будто сбросила с плеч лишний десяток килограммов тревоги.

— Спасибо, Володя… неожиданно, что ты решил этот вопрос, — в голосе Марины прозвучала благодарность.

Я, как и Марина, был бы не прочь постоять и перекинуться еще парой фраз прямо здесь, в коридоре. Но в этот момент раздался звонок, отмеривший начало урока громко и безапелляционно — как всегда.

— Так, Марин, мне уже пора идти, — сказал я. — У меня сейчас как раз урок у нашего одиннадцатого «Д». И самое время поговорить с ними про олимпиаду.

— Надо же… выходит, что и я тоже иду к своим на урок, — хихикнула она, заметно повеселев.

— Выходит, что да, пойдёшь, — подтвердил я.

Марина буквально засветилась. Взгляд стал живым. Вот и правда — иногда человеку для счастья нужно совсем немного. В её случае — возможность нормально работать, знать, что её не попросят писать заявление, и чувствовать, что она нужна своим ученикам.

Девчонка в преподавании души не чаяла и вкладывалась так, как мало кто вообще способен.

— Ты мне только не забудь скинуть ссылки на реабилитационный центр, — напомнил я ей.

— Обязательно! — обрадованно остановилась Марина. — Вот прям сейчас и скину!

Она ловко набрала что-то на телефоне, несколько раз провела пальцем по экрану, нажала «отправить». Спустя пару секунд в моём кармане завибрировал телефон, подтверждая получение сообщения.

— Готово, — сказала она и улыбнулась — уже спокойно, по-человечески, без той паники, что была утром.

Я кивнул и направился к своему классу. Марина — к своему. И впервые за весь этот разговор мне показалось, что ситуация хотя бы в одном месте начала становиться на свои места.

— Поймал, — заверил я девчонку, проверив входящие сообщения. — Ознакомлюсь, а потом уже дам тебе знать, что и как дальше делать.

Марина кивнула, больше ни секунды не задерживаясь. Девчонка почти бегом сорвалась с места и улетела по коридору — каблуки громко зацокали по лестнице.

Я же вытащил телефон, открыл мессенджер и набрал короткое сообщение Кирюхе:

«Кирюха, ты сегодня на уроке или как?»

Отправил.

Через пару секунд сообщение уже было прочитано. Ну да, молодёжь и телефон нынче — одно целое, этот прибор у них будто вшит под кожу.

Побежала строка набора текста, и вскоре пришёл ответ:

«Я тут, на уроке».

Красавчик пацан. Я ему, конечно, разрешил прогуливать, но Кирилл всё равно умел держать дисциплину и совесть в каком-то правильном балансе. Такой далеко пойдёт — это даже не интуиция, а сухой факт.