Физрук: на своей волне 5 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Следующим сообщением я написал:

«Проследи, чтобы никто никуда не расходился. Мне нужно поговорить с вами перед занятием».

Ответ пришёл почти мгновенно:

«Сделаем, Владимир Петрович».

Отлично.

Я убрал телефон обратно в карман и направился прямиком к завучу. Прежде чем разговаривать с ребятами об олимпиаде, мне нужно было увидеться с Соней.

У Сони, как у завуча, был свой собственный кабинет. Хотя по ощущениям она проводила там меньше времени, чем где-либо ещё. И большую часть дня она «жила» в учительской. Там завуч обычно устраивала разнос кому-нибудь из особо «одарённых».

Понятно, что далеко не всем такой стиль руководства нравился. Да и неудивительно: когда дело доходило до работы, Соня превращалась в того самого человека, который действует по принципу «вижу цель — не вижу препятствий». И делала это с таким напором, что при виде завуча весь педагогический состав без исключения вздрагивал.

И вот это её рвение мне хотелось увидеть прямо сейчас по отношению к важному вопросу олимпиады.

Честно говоря, я понятия не имел, где именно находится её кабинет. И как-то даже не поинтересовался у Марины, прежде чем мы разошлись. Но, к счастью, удача сегодня была на моей стороне — я наткнулся на нашего географа.

Глава 3

Судя по тому, как выглядел Глобус, в последние дни мужик окончательно проигрывал свою многолетнюю войну с алкоголем. Похоже, очередной срыв случился сегодня с утра пораньше. Глобус стоял с покрасневшими глазами, движения его были замедленные, а лицо невозмутимое.

Глобус стоял перед большой доской с информацией, где висели списки, объявления, какие-то бумаги и, разумеется, школьное расписание. Конечно, расписание давным-давно перевели в электронный вид, и каждый мог открыть его в телефоне одним движением пальца. Но Глобус упрямо пользовался только распечатками. Видимо, возраст, привычка или просто нежелание связываться с технологиями.

Обычно географ умудрялся держать марку. Это было странное мастерство — мужик умел скрывать своё состояние так, что с первого взгляда и не скажешь, что человек под шафе.

Но сегодня что-то пошло не так. Стоило ему остаться наедине с самим собой, и вся его маскировка слетела мгновенно. Сейчас его откровенно пошатывало, взгляд был затуманенным, он то и дело клевал лбом в доску с информацией.

Вообще, конечно, географ ходил по лезвию бритвы. Его терпели только потому, что даже в таком состоянии Глобус оставался добродушным мужиком, никого не трогал, не хамил, не буянил. Но достаточно было одной лишней минуты, чтобы какое-нибудь «дитя прогресса» сняло его на видео… и всё — труба! Тогда никакая доброта уже бы не спасла, просто потому что интернет-позор в наше время работает быстрее и больнее любого выговора.

И вот этот самый «любой момент» наступил прямо сейчас. Подойдя ближе, я увидел пацанёнка, который уже держал телефон двумя руками и начинал запись, выбирая ракурс получше.

— Отставить, — рявкнул я.

Пацан вздрогнул и чуть не уронил телефон.

— Здрасьте, Владимир Петрович… — протянул он, кортавя от испуга.

— Забор покрасьте, — процедил я. — Ты зачем нашего географа снимаешь?

— Чтобы в интернет выложить? — я нахмурил брови.

Пацан переступил с ноги на ногу, но выдал правду, без всяких попыток выкрутиться:

— Так, Владимир Петрович… прикольно же. Я хотел его в TikTok залить. Под музычку.

Прикольно оно там, может, и было прикольно, но не для Глобуса…

Пацану казалось, что это просто очередной мем для школьного чатика. А я отлично понимал, что последствия для учителя были бы совсем не смешными. Скандал, родительские обсуждения, вызовы «на ковёр» и, скорее всего, увольнение…

Географ тоже вздрогнул, распрямился и сделал вид, будто полностью контролирует ситуацию. С таким видом, будто всё это время мужик лишь внимательно изучал расписание.

Конечно, признавать, что он даже не помнит, есть ли у него сейчас урок, Глобус бы не стал — гордость не велит. А то, что глаза у него бегают, а в голове перекатывается пустота, — так это он, как обычно, надеялся спрятать.

Но вопрос стоял не о нём, а о пацане и том самом интернете, куда тот собрался залить видео. И объяснить, что делать этого не стоит, нужно было сейчас, сразу и доходчиво.

— Малой, тебя как звать? Напомни, — обратился я к нему.

— Меня Федя зовут, — прокортавил он, всё ещё переживая.

— Так вот, Федя. Ты нашего географа любишь? — спросил я у пацана.

— Да, Владимир Петрович. Это мой любимый учитель, — выдал он сразу, а потом, словно спохватившись, добавил: — Ну… естественно, после вас.

Я коротко кивнул — приятно, конечно, но сейчас не об этом.

— Ну вот, малой. А если ты его любишь, то хочешь, чтобы он и дальше у тебя географию преподавал?

— Конечно хочу, Владимир Петрович, — быстро подтвердил Федя.

— Ну так вот. Теперь на секундочку представь, что будет, если ты выложишь это видео в TikTok. А оно обязательно всплывёт — в ваших чатах, у родителей, у Софии Михайловны, у директора… И что они увидят?

Федя завис. Было видно, как у пацана шестерёнки в голове отчаянно пытаются провернуться. Он явно даже не задумывался о том, что будет после загрузки смешного ролика. TikTok — это же для молодёжи всё равно что воздухом дышать: не задумываясь, выложил видео — и побежал дальше.

— Так вот, — продолжил я. — На такое видео сразу же среагирует какая-нибудь проверяющая комиссия. И тогда твой любимый учитель больше не сможет работать в школе, потому что его уволят.

— Владимир Петрович… — чуть подумав, выдал Федя. — А у меня ведь папа тоже, если выпьет… то на следующий день на работу не идёт. Говорит, что самочувствие плохое, давление поднялось. Потому что он знает — если он придёт на работу с похмелья, его могут уволить…

Федя невольно сдал собственного отца с потрохами, но сказал он это честно, без задней мысли. Пацан просто пытался провести параллель.

— Ну вот, значит, ты сам понимаешь, что у каждого есть слабости. И если человеку один раз дать упасть на ровном месте — его добьют окончательно.

Пацан отвёл глаза, пытаясь усвоить сказанное.

— Поэтому, — продолжил я, — давай договоримся. Прямо сейчас ты удаляешь то видео, которое успел снять. И оно никуда не попадёт. Даже по секрету друзьям.

Федя нахмурился.

— А почему друзьям нельзя показать? — спросил он по-детски искренне.

— Потому что, Федя, — ответил я, — кто-нибудь обязательно перешлёт. И запомни это на всю жизнь: если, кроме тебя самого, кто-то знает секрет, то значит, что этот секрет уже знают все. И это больше не секрет.

Пацан кивнул почти машинально, но по взгляду я видел, что понял он всё окончательно и верно.

— Понял. Я прямо сейчас видео удалю, — сказал он.

Федя открыл галерею, покопался в телефоне и через секунду показал мне пустую папку.

— Всё. Больше у меня ничего нет, — подтвердил он.

— Красавчик, — похвалил я пацана. — И давай-ка теперь шуруй на урок. Уроки пропускать нельзя.

— Я в туалет вышел, Владимир Петрович, — попытался оправдаться он.

— Ну ладно. Только после туалета возвращайся сразу в класс… Кстати, что у тебя сейчас по расписанию?

— География!

— А, вот оно что, — я покосился на географа, который стоял рядом с информационной доской и изображал из себя образец трезвости. — Тогда возвращайся. Учитель скоро придёт. И проследи там, чтобы никто в классе не шумел. Договорились?

— Договорились, — сказал пацан и побежал дальше по коридору, в сторону туалета.

Когда малой исчез за поворотом, я повернулся к «Расторгуеву». Он по-прежнему старательно делал вид, будто абсолютно трезв и внимательно изучает расписание, хотя руками упирался в доску так, чтобы не шататься.

Хороший он мужик, добрый, по-своему душевный, но беда в том, что бутылка у него была не просто слабым местом — она превращалась в яму, в которую он время от времени падал по самые уши.

Я подошёл ближе и лёгким движением положил руку ему на плечо.