Инженер Петра Великого 9 (СИ) - Гросов Виктор

— Проект «Катрина», — начал он, глядя в одну точку. — На верфи в южном остроге заложены корпуса семи летательных аппаратов новой, усиленной конструкции. Работы ведутся круглосуточно в три смены. Срок готовности первой тройки — два месяца.

Он сделал паузу. Не прототип. Серия.

— Параллельно разворачивается создание сопутствующей инфраструктуры. Воздушные гавани — комплексы из ангаров, мастерских и складов горючего — возводятся в четырех ключевых точках. Петербург и Москва — как столичные базы. Воронеж — как главный узел для южного направления. Таганрог — как передовая база для действий в Крыму и на Кавказе. Цинк — основной ресурс, по предложению Петра Алексеевича, его добывают из шлака, который образуется при плавке свинца. Сбор шлака поставлен на поток.

Брюс, сохранявший полную невозмутимость, чуть склонил голову. Ушаков объявлял о рождении нового рода войск. О рождении стратегической авиации. Я обвел взглядом своих людей: Нартова, Орлова, Дубова, Магницкого… Каждый из них создавал детали, решал конкретную задачу. И только сейчас, слушая все доклады разом, они, кажется, впервые осознали масштаб целого. Осознали, что именно мы строим.

Эдакое государство в государстве.

Каждый в комнате переваривал масштаб услышанного, складывая отдельные фрагменты — миллионные прибыли, серийное производство тягачей, эскадрильи летающих машин — в единую, пугающую картину.

Тут подала голос Изабелла.

— С учетом всех военных и гражданских контрактов, а также принимая во внимание плановый рост производства, в перспективе двух лет совокупный годовой оборот всех предприятий барона Смирнова может достигнуть трех, а то и четырех миллионов рублей.

Четыре миллиона. Безумные деньги. Хотя нет, это не деньги. Это вес, причем такой вес, который ломает хребет. Четыре миллиона — цена десяти гвардейских полков. Флот. Годовая дань, которую когда-то платили хану.

Брюс нахмурился. Но это было недовольство явно не из зависти. Он о чем-то думал.

Лицо Алексея вспыхнуло мальчишеским восторгом. На лице — триумфальный огонь человека, который побывал в аду и вернулся с оружием.

— Вот, Яков Вилимович, — он повернулся к Брюсу, — вот ответ на все их заговоры. Пусть теперь попробуют сунуться. А…Отчего вы не рады?

Брюс медленно повернул голову. Он долго молчал, а затем перевел свой бесцветный взгляд на меня.

— У генерала и так врагов хватает, даже в Европе, — произнес он нехотя, словно выдавливая из себя слова. — С такими деньгами за его головой начнут охотиться и короли, и каждый банкирский дом от Лондона до Вены. Он создал второй трон. А в Империи может быть только один.

А ведь он был прав. Тысячу раз прав. Я своими руками выстроил гигантскую мишень и нарисовал на ней свое имя. Недавняя засада, покушение на Алексея, интриги в столице — все это было разведкой боем. Теперь, когда масштаб моей «империи» стал очевиден, ставки возрастут многократно. Начнут бить всерьез. На уничтожение. Рано или поздно враги — и внешние, и внутренние — нанесут удар, который я не смогу отразить. И тогда все это — заводы, дороги, мои люди… Все развалится.

Моя команда была в легком дискомфорте, они явнее не знали как реагировать. Засада в лесу и общая кровь, пролитая на грязной дороге, смыли все противоречия. Забыв о моральных терзаниях, Нартов с тревогой смотрел на меня. Орлов сжимал кулак здоровой руки, и его взгляд обещал любому моему врагу не самую приятную смерть. Ушаков и Дюпре — два циника — воспринимали ситуацию как новую, сложнейшую задачу, ожидая приказа. Даже Анна и Изабелла сейчас были едины.

Лучшая защита — это нападение. Хватит латать дыры. Сидеть в осаде — гиблое дело. Пора нанести превентивный удар, который продемонстрирует всему миру чудовищную, иррациональную мощь, после которого сама мысль о нападении на меня или моих людей станет синонимом самоубийства.

Я поднялся. Все взгляды в комнате тут же впились в меня.

— Яков Вилимович прав, — голос прозвучал довольно громко. — Нас будут пытаться уничтожить. Поэтому мы ударим первыми.

Подойдя к карте южных рубежей, разложенной на столе, я продолжил:

— Мобилизация ресурсов, дамы и господа.

Взгляды моих людей загорелись. Они ждали чего-то такого. Нестандартного.

— Андрей! — я повернулся к Ушакову. — Задача номер один: воздушный флот. Немедленно заложить на южной верфи еще десять аппаратов типа «Катрина». И главное — мне нужен конвейер. Разработать и внедрить поточную сборку, унифицировать узлы. Я хочу, чтобы мы могли выпускать их так же просто, как СМки.

Ушаков хмыкнул:

— Будет сделано.

— Проект «Бурлак». Запускаем в полную серию. Формируем из них первые механизированные батальоны — мобильные крепости с ремонтными мастерскими и топливозаправщиками. — Нартов кивнул. — А вам, — Орлов и Дубов выпрямились. — Надо научить пехоту воевать на колесах.

На лицах обоих офицеров проступило эдакое солдатское счастье.

— Логистика. — Теперь Морозовы. — Мне нужна сеть складов и заправочных станций вдоль всего южного направления. Для «Бурлаков» и «Катрин». Чтобы мои машины могли пройти от Воронежа до Перекопа без единой остановки. Это — ваша война, Борис Алексеевич. И ваша прибыль.

Старый купец удовлетворенно крякнул, поглаживая бороду. Он уже подсчитывал барыши.

Оставались двое самых опасных людей в этой комнате.

— Анри. Твоя задача — самая важная. Довести до ума проект «Благовоние». Мне нужен надежный, безопасный в транспортировке бинарный боеприпас. Идеальное оружие для бескровной победы. Первая партия — сто единиц. По мере готовности отправлять с усиленным конвоем Государю под Крым. Партиями по десять штук. Пусть у него будет довод, против которого бессильны любые крепости, — я повернулся к Нартову, — Андрей, поможешь?

Дюпре хищно улыбнулся. Нартов фыркнул, но кивнул.

Я обвел взглядом свой штаб. Каждый получил задачу. Я запустил машину. Огромную, смертоносную. И она либо сокрушит наших врагов, либо перемелет нас самих.

Когда совет закончился, зал наполнился шумом голосов и скрипом отодвигаемых стульев. Получив почти невыполнимые задачи, мои люди расходились, уже на ходу обдумывая детали. Нартов что-то горячо доказывал Магницкому, тыча пальцем в чертеж «Бурлака», пока Орлов с Дубовым вполголоса совещались у карты. Моя машина, получив приказ, начала набирать обороты. Только Брюс и Алексей остались на своих местах у камина. Царевич смотрел на меня с нескрываемым восхищением, Брюс — с отстраненной задумчивостью. Он наблюдал, как на его глазах рождается сила, которую скоро станет невозможно контролировать. Но сейчас он молчал. Он дал мне карт-бланш.

Я погрузился в бумаги, рассматривая самую большую статью расходов, которая пока не приносила абсолютно никакой прибыли — стройку железнодорожных путей. Ни ускорить стройку, ни уменьшить расходы — не представлялось возможным. Из Москвы в Питер уже начали строить насыпи. Но это будет очень долго. На Урале Демидов уже тоже начал соединять заводы железкой. Не знаю сколько времени я стоял и думал как внести прогресс в эту область — меня отвлек шум.

С горящими глазами царевич что-то доказывал Якову Вилимовичу, размахивая руками, а тот слушал его с видом уставшего философа, вынужденного объяснять ребенку, почему нельзя потрогать луну.

— … но поймите же, Яков Вилимович! — донесся до меня обрывок фразы. — Это же шанс! Окончательно решить все наши проблемы одним ударом!

Увидев мой заинтересованный взгляд, они замолчали.

— О чем спор, господа? — спросил я, подходя к камину.

— Царевич предлагает не ограничиваться Крымом, — с тяжелым вздохом произнес Брюс. — Он желает, чтобы наши «Бурлаки» и «Катрины» прошли огнем и мечом до самого Царьграда.

В глазах Алексея все еще плескался азарт недавнего совета. Он хотел войны. Большой, победоносной, имперской, которая одним махом утвердит величие России. Он мыслил категориями максималиста, уверовавшего во всемогущество технологии.

— Это было бы эффектно, Алексей Петрович, — сказал я осторожно, — но неэффективно. Взять Царьград — значит объединить против нас всю Европу. Мы получим новую столетнюю войну, которая обескровит Империю. Наша задача — не захватывать, а контролировать. Запереть турок в Черном море, отрезать их от Европы и сделать нашим младшим партнером.