Инженер Петра Великого 9 (СИ) - Гросов Виктор

Мы смотрели друг на друга. Вот и первая ниточка, почти незаметная, зато она вела прямо в логово зверя.

Успех Алексея принес лишь минутное удовлетворение, не решив главной проблемы: моя команда, разбросанная по гостевым домам Приказов, была чудовищно уязвима. Настоящий выводок цыплят под взглядом ястреба. На следующее же утро это подтвердил Андрей Ушаков, чье присутствие стало привычным, как и ноющая боль в ребрах. Его отчет был сух: за каждым из моих ключевых людей — Нартовым, Магницким, даже за Анной и Изабеллой — установлено наружное наблюдение. Дилетантское, зато постоянное. Мы поймали парочку, так они ничего не знают, только говорят что их просили последить и передать сведения, когда они сами выйдут на них.

— Пока не нападают, — заключил он. — Изучают. Наши привычки, маршруты, контакты. Собирают сведения. Мы сидим как на ладони, Петр Алексеевич. Нам нужна нора. Глубокая и с одним входом.

Нору в чужом, полном интриг городе наспех не выроешь. Я уже прикидывал варианты, когда решение нашло меня само. В приемной ожидал гость, которого я никак не предполагал здесь увидеть — Борис Алексеевич Морозов, отец Анны, патриарх всего московского купеческого клана. Седобородый, кряжистый, в добротном кафтане, он походил на медведя, забредшего в столичный вертеп.

Встретились мы на нейтральной территории — в трактире на набережной. Морозов-старший говорил без обиняков.

— Смута в столице, барон, — это как затор на реке. Головной корабль встал — и весь караван за ним гниет, — начал он, отхлебнув сбитня. — Караваны мои на подъездах к городу стоят, товар портится, люди без дела сидят. Убытки. А я убытков не люблю. Старая власть, — он выразительно повел бородой в сторону дворца, — грызется за место у трона. Тайная власть, — тут он кивнул в сторону Адмиралтейства, — ловит неведомых лазутчиков. А дело стоит. В такое время, барон, я гружу свой товар на самый крепкий корабль. Нынче твой корабль — самый надежный.

Он смотрел на меня без подобострастия, как равный

— У меня в Петербурге подворье есть, на Васильевском острове. Дом каменный, стена вокруг в два человеческих роста, склады, погреба. Настоящая крепость. Забирай. Со всем своим людом. Живите, работайте. Мне спокойнее будет, зная, что дочь под надежной охраной, да и дела наши под твоим присмотром быстрее с мертвой точки сдвинутся.

Я ожидал подвоха. Такие подарки просто так не делают.

— А взамен? — спросил я прямо.

— А взамен — дружба, — он пожал плечами. — Мой люди, мужики тертые, присоединятся к твоим. Вместе вам сподручнее будет порядок наводить. И не только в твоем доме, но и на торговых путях. А мои приказчики и твои инженеры пусть сядут за один стол и подумают, как нам вместе из этой ямы выбираться. Я не хочу быть кошельком, барон. Я хочу быть участником.

Он предлагал сделку. Свою крепость и ресурсы в обмен на долю в моем главном активе — способности решать проблемы. Выдержав паузу, я взвесил его предложение.

— Хорошо, Борис Алексеевич. Я принимаю, но на моих условиях, — ответил я. — Моя служба безопасности становится главной. Ваши люди — в подчинении у моего человека. И вся информация от ваших людей сначала ложится на мой стол, а уже потом обсуждается совместно.

Морозов на мгновение нахмурился, но затем его борода расплылась в хитрой усмешке.

— Хватка у тебя железная, барон. Что ж, по рукам, зятем будешь хорошим.

Я сделал вид, что не услышал. Перебрались в тот же день, быстро и почти тайно. Усадьба Морозовых и впрямь оказалась настоящим бастионом. Став здесь полновластной хозяйкой, Анна с энергией быстро превратила хаотичный быт моего отряда в отлаженный механизм. А вот с безопасностью вышло не так гладко. Ушаков и присланный Морозовым глава его службы, хмурый бородач по имени Захар, немедленно вцепились друг другу в глотки, споря о расстановке постов. Мне пришлось лично вмешаться и, как третейскому судье, потратить полдня на разграничение их полномочий. Вынужденный союз, скрепленный моим приказом, со скрипом заработал.

Получив в свое распоряжение сухое и просторное крыло дома, Магницкий и Нартов уже на следующий день разворачивали там временную лабораторию. Впервые за долгое время мы все оказались под одной крышей, в безопасности.

На первом же военном совете в новом штабе выяснилось, насколько своевременным был этот союз. Борис Морозов выложил на стол донесения от своих приказчиков из Европы.

— Подтверждаю ваши сведения, — сказал он, обращаясь ко мне. — Мои люди в Вене и Женеве доносят: через тамошние банки прошли крупные суммы, связанные с закупкой оружия якобы для австрийской армии. Оружие это потом «потерялось» где-то на пути в Польшу. Савойский вооружает целую теневую армию на наших границах. И Мазепа что-то темнит.

— Мы ответим тем же, — сказал я. — Борис Алексеевич, ваша торговая сеть — это идеальный канал для передачи ложных сведений, дезинформации. Пусть ваши люди пустят на амстердамской и лондонской биржах слух, что в России найдено новое, невиданное месторождение серебра. И что Государь готовит денежную реформу, которая обрушит курс европейского ефимка.

Морозов хитро прищурился, мгновенно оценив изящество замысла.

— Суматоха начнется знатная, — одобрительно крякнул он. — Государь одобрит? — я хмыкнул. — Казну их потрясем. А еще можно перехватить их поставки селитры из Индии. Без селитры пороха не сделаешь. У меня там есть верные люди.

На моих глазах рождался экономический фронт. Мы перестали отбиваться от ударов — мы готовились нанести свой. Наконец-то у меня появился союзник, мыслящий теми же категориями.

Вечером Морозов позвал меня на ужин, правда не в парадную столовую, где шумела моя команда, а в свой личный кабинет. На столе — простая еда, без изысков, и бутылка старого венгерского. Только мы трое: я, старый купец и Анна. По сути, не ужин, а продолжение нашего делового совета в более узком кругу.

Когда с делами покончили, Морозов-старший налил себе еще вина, посмотрел на меня в упор и сменил тему.

— Хороший мы с тобой механизм ладим, барон. Надежный. Однако у всякого механизма, даже самого крепкого, есть ось, на которой все держится. И ось эту нужно беречь и укреплять.

Я чуть не поперхнулся, догадываясь к чему он клонит.

— Наш с тобой союз, — продолжил он, — держится на слове да на общей выгоде. Сегодня выгода есть — и союз крепок. А завтра ветер переменится, и каждый потянет одеяло на себя. Чтобы этого не случилось, союзы такие надобно скреплять не только бумагой, но и кровью. Родством.

Старый лис. И ведь не подкопаешься. Говорит о деле, а по сути — надевает на меня золотой ошейник. И ведь прав, чертяка. Он говорил о браке, но не как торговец о сделке, а как государственный муж, мыслящий поколениями. Анна опустила глаза, но я чувствовал, что она не пассивная разменная монета в этой игре, а полноправный участник разговора.

Что я мог ответить, когда усталость, тупая боль в ребрах и горечь последних дней смешались внутри в ядовитый коктейль? Я заставил себя сделать медленный глоток.

— Борис Алексеевич, — сказал я, ставя бокал на стол. — Какая женитьба? У меня люди погибли, ребра сломаны, а в столице заговор. Дайте мне хотя бы вздохнуть, прежде чем сватать. Вы предлагаете закладывать фундамент нового дома, когда старый еще дымится.

Я посмотрел на него прямо.

— Давайте сперва потушим пожар. Выявим и уничтожим тех, кто пытается ввергнуть Империю в смуту. А когда над головой будет мирное небо, мы вернемся к этому разговору. Как равные партнеры, уверенные в завтрашнем дне. Сейчас все силы — на войну.

Морозов-старший долго молчал, изучая меня. Он искал в моих словах уловку.

— Что ж, — сказал он наконец. — Резон в твоих словах есть. Война прежде всего. Принимается.

Опытный игрок понял, что давить дальше — значит сломать фигуру, и согласился на отсрочку.

Мои покои — просторная анфилада комнат с высоким потолком. Тут жарко натоплено. Оставшись один после того, как слуга помог мне раздеться, я провалился в кресло. Впервые за много дней — полная, абсолютная безопасность. Я сидел в тишине, глядя на пляшущие языки пламени камина. Печи не было, топили камин на европейский манер.