«Щуплый гадёныш!» — бурчу про себя, понимая, что взрослому мужчине в такую нору не пролезть.
Поднимаю голову и, оглядевшись, задаю вопрос:
— А где Арета?
Один из парней кивает на дырку в земле.
— Там! — Он смущённо почесал затылок, и только тут до меня доходит, что в погоне за убийцей девчонка нырнула в подземный ход.
— Да чтоб тебя! — взрываюсь ругательством и ору на телохранителей. — А вы чего стоите! Живо наружу, искать выход из этой норы!
Заканчиваю уже на ходу, но Эней всё равно опережает меня. Выскакиваю на солнце следом за мной оба телохранителя. Яркий свет режет глаза, и, прищурясь, лихорадочно кручу головой, пытаясь понять, куда может вывести подземный ход.
Берег реки усыпан крупными валунами, но чуть в сторону, до самого горизонта, — голая равнина, и лишь вдали видны крыши деревенских домов. Веду взглядом дальше и упираюсь в небольшие заросли кустарника в шагах тридцати.
«Если бы я хотел спрятать вход в нору, — анализирую увиденное, — то начал бы копать прямо от этих кустов!»
Стремительно бегу к кустарнику и, не жалея себя, пробиваюсь сквозь колючие ветви. Я почти уверен, что на верном пути; сомнения лишь в том, что увижу: пустую нору, труп Ареты или…
Отбрасываю шипастую ветвь и за горкой свеженасыпанной земли вижу показавшуюся из норы рыжую голову. За ней из земли выныривают руки, плечи, спина…
— Ах ты, дрянь, не уйдёшь! — рыча, прыгаю вперёд, пытаясь навалиться всей массой на киллера и не дать ему подняться.
Прыжок заканчивается ничем, а киллер выскальзывает у меня из-под рук так, словно у него вообще нет ног. Не сразу понимаю, в чём дело, а тут ещё из норы выныривает перепачканная землёй голова Ареты.
— Ты⁈ — Девчонка ошарашенно сплёвывает грязь, но, не слушая её, я уже вскакиваю на ноги
Бросаюсь туда, где только что исчез убийца, и, проломившись сквозь кусты, вижу убегающую фигуру коротконогого карлика. Теперь мне понятно, каким образом он выскользнул у меня из рук, и я рычу со злорадством:
— Ну уж карлику-то от меня не убежать!
Срываюсь с места, но пущенный чьей-то твёрдой рукой камень обгоняет меня. Увесистый булыжник тюкает бегущего карлика прямо в рыжее темя, и тот валится как подкошенный.
Теперь торопиться уже нет смысла. Обернувшись, вижу довольное лицо Энея и поздравляю его с удачным броском:
— Неплохо, дружище! Надеюсь, ты его не убил!
Неспешно подходим уже вдвоём, когда киллер начинает приходить в себя. Он пытается встать на колени, но Эней пресекает эту попытку в зародыше. Его правая нога впечатывается в спину карлика, возвращая того в лежачее положение. Следующий удар ноги приходится на руку с ножом, и придавленная тяжёлой сандалией, она безвольно выпускает оружие.
Тут уже подбегают телохранители и в сердцах начинают пинать неподвижное тело, пока я не останавливаю избиение.
— А ну, хватит! — ору на не в меру разошедшихся охранников. — Раньше надо было усердие проявлять!
Те сконфуженно тупят взоры, а Эней вяжет лежащего пленника.
Решаю не давать волю эмоциям и успокаиваю себя несколькими глубокими вздохами. Тут мой взгляд цепляется за подошедшую Арету, и я не могу сдержать улыбки.
У неё разбита губа и здоровенный кровоподтёк на всю правую половину лица, не говоря уже про разорванный грязный хитон и забитые землёй волосы. Вид у девушки карикатурно-потешный, но мне совсем не смешно.
— Это он тебя так? — киваю на лежащего карлика, и Арета сконфуженно оправдывается.
— Да, я его за ногу схватила, а он, собака, вырвался и лягнул… — Она бросила злющий взгляд на киллера. — Чуть нос не сломал!
С последними словами Арета хлюпает носом, и я решаю её поддержать: всё-таки безбашенной отваги ей не занимать.
Обернувшись к телохранителям, одеваю на лицо жёсткое выражение.
— Вот, — показываю на Арету, — берите с неё пример! Вот так, беззаветно, следует защищать своего царя!
Порывисто шагаю к слегка ошеломлённой девчонке и вытираю грязь с её лица.
— За твою доблесть и бесстрашие награждаю тебя титулом Отважная! — Ловлю счастливый блеск её глаз и вновь поворачиваюсь к Энею и охранникам. — Отныне и для всех она — Арета Отважная!
Глава 17
Сатрапия Сузиана, город Сузы, 6 августа 316 года до н.э.
Спрыгнув на плиты двора, бросаю Арете повод, а сам шагаю к ступеням крыльца. Там меня уже встречает Гуруш и, семеня за мной, на ходу начинает бубнить:
— Если Великому царю будет интересно, то я…
Обрываю его, не глядя.
— Давай уж по сути, Гуруш! Есть что интересное?
Тот, не меняя своей заунывной тональности, продолжает как ни в чем не бывало:
— Кто я такой, чтобы решать, что интересно Великому царю, а что нет! Я всего лишь жалкий слуга…
Так он может долго, поэтому раздраженно рявкаю на него:
— Говори уж!
Словно ожидая именно такой реакции, Гуруш тут же начинает:
— Весь городской рынок гудит от новости, что ты, Великий царь, поймал самого знаменитого убийцу Вавилона и бывшего Персидского царства — неуловимого и безжалостного Нинареша, Царя Змей!
«Надо же, — саркастично хмыкаю про себя, — только вчера взяли, а весь город уже знает! Умеют тут хранить секреты!»
Как бы там ни было, но это первая и хоть какая-то информация по вчерашнему киллеру. До этого никто не смог его опознать, а сам карлик не ответил ни на один вопрос — ни сразу после поимки, ни потом, когда его заперли в подземелье дворца.
Расследование я поручил Энею, и тот, особо не задумываясь, сразу же отдал пленника в руки специалистов по развязыванию языков. Тут на Востоке в каждом городе есть спецы по таким делам, и Сузы — не исключение. Насколько я знаю, они уже сутки работают над карликом, но разговорить его пока не удалось.
С утра я был в подземелье — уж больно хотелось узнать, кто же меня заказал. Потенциальных претендентов на это звание я могу назвать много, но хотелось бы знать точно. Спецы меня не порадовали, и, наказав всем не болтать лишнего, я уехал в военный лагерь.
Там у меня уже третий месяц идет нелегкий процесс переобучения и переформирования отрядов «варварской» конницы. Я знал, что будет непросто, но не ожидал, что настолько.
С самого начала я пошел уже проторенным путем, то бишь взял и одномоментно повысил пятерых своих илархов, по сути сотников, сразу до тысячников. При этом всю имеющуюся конницу разделил на пять гипархий: персидскую, бактрийскую, парфянскую, мидийскую и согдийскую.
Деление по сатрапиям было чисто номинальным, потому как количество конницы из разных сатрапий было неодинаковым. Национальные названия я оставил скорее как дань прошлому, но от прежнего деления по принципу территориальных войск я постарался сразу же откреститься. Мне нужна царская конница, не знающая никаких других командиров и авторитетов, кроме меня. Кстати, это была еще одна причина, по которой я отправил всех сатрапов по домам. Их воины должны были забыть о прежних хозяевах и привыкнуть к подчинению только царю, то бишь мне!
В целом, «варварской» конницы у меня примерно семь с половиной тысяч, так что каждый из бывших илархов получил по полторы тысячи «сабель» в подчинение и чин гипарха в придачу. Экзарма я осчастливил званием магистра эквитум, то есть командующего всей конницей. Правда, перед этим пришлось указать Экзарму на то, что царский полководец не может скрывать под повязкой клеймо раба. Тот пообещал мне свести его, хотя то, что он сделал, никак не укладывается в термин «свести». Он взял и попросту срезал клеймо вместе с кожей, организовав себе кровавую рану на лбу. К счастью, удалось избежать заражения, и могучий организм вытянул массагета и из этого дерьма.
Кто-то может спросить, зачем я притянул из далекого будущего новое звание, и тут я толком не смогу ответить. Просто вспомнилось именно это, и ничего лучшего в голову не пришло. Ну, не командармом же Экзарма назначать! Впрочем, никто особо новому званию не удивился, а Экзарм, повторив раза три свою новое звание, сказал, что звучит красиво.
