Барин-Шабарин 8 (СИ) - Старый Денис

— Сюда!

Линдеманн распахнул дверь в круглую комнату. Посреди стоял телескоп невероятных размеров, направленный не в окно, а… в зеркало на потолке.

— Мой собственный проект, — похлопал он по трубе телескопа. — Через систему линз и зеркал можно наблюдать звезды даже днем. Но сегодня… сегодня мы посмотрим не на звезды…

Он сунул мне в руки небольшой металлический диск с выгравированными знаками.

— Ваш отец передал это мне в тысяча восемьсот двенадцатом году году, перед тем как французы вошли в Москву.

Я перевернул диск. На обратной стороне был изображен медведь. Кажется — гризли. Причем здесь — это североамериканский хищник?

— Что это?

— Ключ, граф. Ключ к тому, что ищут Лавасьер и граф Чернышёв. Независимо друг от друга.

За окном вдруг завыл ветер, заставив пламя свечи дрожать. Тени на стенах заплясали, принимая формы древних символов.

— А причем здесь мой отец?

— При том, что он был членом тайного круга «Алой луны», — проворчал старик. — Как и дед Анны Владимировны. Именно поэтому они выбрали ее.

Линдеманн подошел к телескопу, что-то повернул. Зеркало на потолке сдвинулось, открывая… карту. Огромную, покрытую значками, карту Аляски.

— Здесь, — он ткнул пальцем в точку у реки Клондайк. — Ваш отец нашел и спрятал не просто золото. Он спрятал «Солнце Севера».

Колычёв, до сих пор молчавший, резко поднял голову:

— Тот самый легендарный самородок?

— Не просто самородок, — прошептал Линдеманн. — Это то, что император Павел получил в дар от Мальтийского ордена… Самородок с крупнейшего месторождения золота на Аляске…

Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

— Причем здесь мой отец…

Грохот у входной двери прервал меня.

— Жандармы! Открывайте!

Линдеманн замер, потом вдруг засмеялся:

— Вовремя. Как всегда вовремя.

Он схватил со стола свечу.

— Что вы собираетесь сделать, профессор⁈ — вскрикнул Колычёв.

— Уничтожить следы. Бегите, граф. Подвал… Он имеет выход к Неве… Там лодка.

— А вы?

Лицо старика в свете пламени стало похоже на лик древнего пророка.

— Я давно готов к этому дню… Вот, возьмите, граф…

Он сунул мне в руки кожаный тубус.

— Что это?

— Копия карты с месторождением золота…

Я взял тубус. Колычёв схватил меня за руку:

— Нам нужно идти!

— Жандармы! Открывайте! — раздался голос за дверью.

Я не верил. Выслушать было нужно, но… Какие к Лешему «Сияния»? Резко взял за ворот старика.

— А теперь, старик, говори, что происходит! Кто за тобой стоит и чего вы добиваетесь? Где ты смотрел мои карты? Что ещё знаешь? — выкрикнул я, сожаления, что крайне мало времени, нет возможности дельно пообщаться.

Попадаться на глаза жандармам нельзя. И жандармы ли это?

— Кто? — выкрикнул я.

Более всего меня интересовало, кто мог подсмотреть мои карты. Клондайк? А что ещё известно кому-то? Трансваальское золото? Это угроза России, мне…

— Ха-ха-ха! — раздавался смех сумасшедшего.

Жандармы ли пришли сюда, или меня загнали в ловушку?

Старик посмотрел на меня безумными глазами. Он швырнул подсвечник на стол. Пламя вспыхнуло мгновенно, будто ждало этого момента. Профессор? Да ему к психиатру!

— Бах! — раздался выстрел, подтверждающий недружественные намерения тех, кто ломился в дверь.

Колычёв уже тянул меня за собой в темный проход под лестницей. Последнее, что я увидел, прежде чем дверь в подвал захлопнулась — фигуру Линдеманна, стоящую в центре бушующего огня, он не орал от боли, он смеялся.

Я чертыхнулся. И только один вопрос у меня крутился в голове: что ещё из моих тайн могут знать недоброжелатели. Нужно срочно начинать работу по добыче золота. А там и пойму, кто ещё играет против меня.

Подвал оказался прекрасным обиталищем для крыс и пауков. Воздух здесь был густым, пропитанным запахом прокисшего вина и плесени.

— Здесь, — Колычёв отодвинул бочку, открывая люк. — Прыгайте!

Всплеск. Я погрузился с головой. Вынырнул. Холодная вода обожгла рану. Я едва не закричал, но вовремя стиснул зубы. Где-то сверху уже слышались крики и треск горящего дерева. Колычёв крикнул:

— Плывите на свет. Там вас ждут.

— А вы?

Его золотой глаз блеснул в темноте:

— У меня есть… свисток, — невесело пошутил он.

— И все же, черт вас всех возьми, что это все означает⁈ — отплевываясь от мерзко пахнущей воды, спросил я.

— Начало, граф… — прошептал он. — Начало охоты за «Солнцем Севера» и всем тем баснословным богатством, которое он олицетворяет… Прощайте!

Я кивнул и поплыл, прижимая тубус с картой к себе и чувствуя тяжесть диска-ключа в кармане. Тоннель оказался бесконечно длинным. Вода была ледяной, и с каждым движением рана ныла все сильнее. Наверняка я уже подхватил какую-нибудь заразу.

Вдруг — свет. Он лился сквозь решетку, перегораживающую жерло тоннеля. Ощупав ее, я убедился, что она не достигает нижней части. Поднырнул под нее.

И вскоре вынырнул с другой стороны, жадно глотая воздух. Я был в Неве — широкой и темной, как море. Неподалеку лодка с фигурой в черном, держащая в руке фонарь.

— Алексей Петрович? — раздался женский голос. — Плывите сюда, я ждала вас.

Фонарь осветил ее лицо. Анна! Ее глаза были полны ужаса и надежды, а из прикушенных губ сочилась капелька крови…

За несколько часов Анна Владимировна Шварц оказалась в старом облупившемся особняке с заколоченными окнами верхнего этажа, где профессор Линдеманн прятал ее сына. Дверь открылась прежде, чем она успела постучать.

— Вы опоздали на три часа, — сухо произнес мужчина в поношенном сюртуке, пропуская ее внутрь.

Гостья удивилась. Она и понятия не имела о том, что ее здесь ждут к какому-то определенному часу. Ведь она только что вырвала адрес у Лавасьера, не позволяя ему получить полное утоление похоти, пока он не назовет улицу и номер дома.

Запах лекарств ударил в нос — камфора, полынь, что-то едкое, щиплющее глаза. Анна Владимировна сбросила мокрый плащ и бросилась к лестнице:

— Где он?

Мужчина — доктор, судя по саквояжу в руке — перегородил ей дорогу:

— Сначала — условие. Пять минут. Не больше. И не будите его.

Сердце сжалось в груди. Она кивнула, с трудом сдерживая дрожь в коленях. Комната на втором этаже оказалась крошечной, но удивительно чистой. В углу тлела печка, распространяя слабое тепло. И там, под горой одеял, она увидела его.

Александр. Его белокурые волосы, так похожие на ее собственные, растрепались по подушке. Личико было бледным, почти прозрачным, с синеватыми тенями под глазами. Но он дышал — ровно, хоть и слишком тихо.

— Сашенька… — вырвалось у нее шепотом.

Она опустилась на колени у кровати, боясь дотронуться, чтобы не разбудить. Только теперь, видя его воочию, она осознала весь ужас ситуации. Кто-то действительно пытался убить ее ребенка.

— Сулема, — раздался за спиной голос.

Анна Владимировна обернулась. В дверях стоял не доктор — маленький, сгорбленный старик с горящими, как угли, глазами.

— Кто вы такой?

— Профессор Линдеманн, к вашим услугам, фрау.

— Моего мальчика… Его и впрямь отравили?..

— Не совсем… Это древний способ… Принимать… Точнее, в данном случае, давать яд в малых дозах, но регулярно. Воспитательный дом — идеальное место для таких дел.

Она вскочила, схватив старика за рукав:

— Кто это делал⁈

Линдеманн странно улыбнулся:

— Тот, кто боится правды об «Алой луне». Тот, кто ищет «Солнце Севера» и его месторождение…

За окном снова загрохотал гром. В его раскатах Анна Владимировна почти не расслышала скрип двери.

— Не пойму, о чем вы?

— Не торопите меня, я вам все расскажу…

Дождь барабанил по крыше старого дома, словно пытался выстучать некую тайную весть. Анна Владимировна сидела у постели сына, ее пальцы трепетно сжимали его маленькую ладонь.

В углу комнаты Линдеманн возился с какими-то загадочными приборами — стеклянные колбы переливались кроваво-красными жидкостями, медные механизмы тикали, словно вели обратный отсчет до неотвратимых событий.