Барин-Шабарин 8 (СИ) - Старый Денис

— Ваш сын, Анна Владимировна, не просто плод случайной страсти, — голос профессора звучал глухо, как эхо из прошлого. — Он последний живой ключ к величайшей тайне Российской империи.

Анна Владимировна почувствовала, как по ее спине пробежали ледяные мурашки. Она внимательнее посмотрела на бледное личико сына и ей показалось, что в его чертах действительно есть что-то… древнее, недетское.

Линдеманн подошел к массивному дубовому шкафу и повернул скрытую ручку. С тихим скрипом открылся потайной отсек, откуда профессор извлек странный предмет — металлический диск с выгравированными символами, который излучал слабое золотисто-красное свечение.

— В тысяча семьсот девяносто восьмом году, — начал он, осторожно поворачивая диск в руках, — когда император Павел стал Великим магистром Мальтийского ордена, было создано тайное общество «Алая луна» — круг избранных, хранителей величайших секретов империи и мира.

Анна Владимировна невольно привстала. Ее дядя, князь Чижевский, действительно часто говорил о каких-то «лунных» делах, но она всегда считала это метафорой.

— Ваш дядя и отец Алексея Петровича Шабарина были не просто членами общества, — продолжал Линдеманн, его глаза вспыхнули странным блеском. — Они входили в Совет Девяти, тех, кто знал истинное происхождение «Солнца Севера».

Профессор подошел к стене и дернул за скрытый шнур. С тяжелым скрипом опустилась огромная карта — берега Аляски, испещренные таинственными символами. В центре сияла отметка в виде кровавого полумесяца.

— Это не просто золото, — прошептал Линдеманн, доставая из складок халата небольшой слиток, завернутый в черный шелк.

Когда ткань развернулась, Анна Владимировна вскрикнула — металл переливался всеми оттенками красного, будто в нем текла сама кровь земли.

— «Солнце Севера» — единственный в мире самородок, содержащий aurum rubeum, красное золото. Оно… — Линдеманн осторожно провел пальцем по поверхности, и слиток словно ответил слабым пульсирующим свечением, — оно живое. И обладает свойствами, которые наука не в силах объяснить.

Внезапно мальчик на кровати застонал. Его маленькое тело выгнулось, а глаза распахнулись, открывая зрачки, полные того же кроваво-золотого свечения.

— Что с ним⁈ — Анна Владимировна бросилась к сыну, но Линдеманн остановил ее.

— Они не просто пытались его отравить, — его голос стал твердым. — Они проводили ритуал. Ваш сын теперь, словно, живая карта пути к месторождению. В его крови… течет память предков.

Профессор резко задрал рукав ребенка, обнажив странные отметины на тонкой коже — они складывались в те же символы, что были на металлическом диске.

— Ваш дядя перед смертью передал вам ключ, даже не осознавая этого, — Линдеманн поднес к свету миниатюрный медальон, который Анна Владимировна носила с детства. — Это не просто украшение. Это часть механизма, открывающего путь к месторождению «Солнца».

За окном грянул гром, и в его свете Анна Владимировна увидела, как по стенам комнаты заплясали тени — они складывались в фигуры девяти человек в мальтийских мантиях. Среди них она узнала силуэты своего дяди и… отца Шабарина.

— Общество «Алая луна» ждет своего часа, — прошептал Линдеманн. — И теперь только вы можете завершить то, что начали ваши предки.

Мальчик внезапно сел на кровати. Его глаза горели неестественным светом, когда он произнес голосом, который никак не мог принадлежать ребенку:

— Мама… мы должны найти то, что потеряно во льдах. Прежде чем это сделает «Кровавый полумесяц».

Анна Владимировна почувствовала, как медальон на ее шее внезапно стал горячим. В этот момент она поняла — ее обычная жизнь закончилась. Впереди была только тайна, покрытая снегами Аляски и кровью тех, кто пытался ее раскрыть…

— Побудьте пока с сыном, Анна Владимировна, — снова произнес профессор. Шварц вздрогнула, возвращаясь к реальности. Мальчик по-прежнему спал. В руках хозяина дома не было никакого самородка. А на стене — никакой карты. — А потом вы должны будете спасти его отца… Я расскажу — как?..

Глава 17

Слова императора о бегстве жгли как пощечина. Бежать? Бросить заводы, все свои начинания, Лизу, Петю, Алешу и маленькую Лизоньку? Нет. Это был тупик. Мысль о том, что Петя, в свои пять лет уже смышленый и серьезный мальчуган, узнает, что отец сбежал как вор, была невыносима.

— Могу ли я подумать, ваше императорское величество? — звучало формальностью. Ответ зрел молниеносно, под аккомпанемент майского грома.

— Конечно, Алексей Петрович, — кивнул Александр Николаевич, но в его глазах читалось нетерпение, — но помни: время — не наш союзник. Паутина заговора уже сжимается вокруг твоих проектов здесь, в России. Аляска — лишь предлог для внешнего давления. «Воскресший сын» жены управляющего Варшавской биржи — крючок, на который тебя вытащат на свет Божий как прелюбодея. И тогда…

— Тогда мои враги получат повод добить не только меня, но и все начинания: заводы, железные дороги и многое другое, — резко закончил я. Боль в ноге пульсировала в такт мыслям. — Бегство под чужим именем, ваше императорское величество, преподнесет им этот повод на блюде. Они объявят меня вором и дезертиром, кем угодно. Доверие ко всем вашим реформам пошатнется. Мои сыновья — Петя и Алеша — вырастут с клеймом детей предателя. Нет. Я должен остаться. Здесь. Аляска будет завоевана не саблей, а телеграфом и геологической картой.

Император наклонился вперед, бокал забыт.

— Телеграфом? Объясни, граф.

— Экспедиция нужна. Громкая, под Андреевским флагом, с лучшими учеными, инженерами и верными офицерами, но возглавлю ее не я. Я — мишень. Моя поездка спровоцирует нападение или дипломатический инцидент. Я остаюсь здесь, в Петербурге, как центре власти. Мой инструмент — это проект полевого телеграфного узла с усиленными генераторами. Он позволит передавать шифрованные депеши через океанские кабельные станции Англии напрямую к штабу экспедиции на Аляске. С задержкой в дни, а не месяцы!

Глаза Императора расширились. Связь в реальном времени с краем света — это была власть.

— Кто же возглавит экспедицию? — спросил он. — Нужен человек безупречной репутации, но не замешанный в наших… прогрессивных кругах.

— Капитан Григорий Васильевич Иволгин, — ответил я без колебаний. — Герой Синопа, вдумчивый, прекрасно образованный, знает английский. Его отец — ярый консерватор, близкий к графу Чернышёву. Это наш щит. Никто не заподозрит Иволгина-младшего в связях со мной. А его имя прикроет экспедицию от нападок «партии прошлого». Я же буду его невидимым рулевым. Через телеграф, через доверенных курьеров с шифрами, через детальные инструкции по поиску… Я знаю, где искать, ваше императорское величество. Не по наитию. По анализу. Горы данных из архивов Географического общества, отчетов промысловиков, трудов Лондонского Королевского Геологического общества. Я вычислил точки с аномалиями, указывающими на золото. Иволгину останется лишь подтвердить расчеты на месте.

Александр II встал и прошелся к окну. Дождь стихал.

— Рискованно, Шабарин. Очень. Если экспедиция провалится или Иволгин… окажется не тем, за кого себя выдает? Если золота не найдут?

— Тогда вина падет на меня, как на организатора и вдохновителя, — сказал я твердо. — Иволгин — исполнитель. Я остаюсь здесь, под вашим присмотром и под прицелом врагов. Мой провал будет очевиден. Но если мы найдем золото… Контроль над его добычей будет осуществляться отсюда, из России. Через созданную нами Русско-Американскую Горнопромышленную Компанию. Управление — в Петербурге. Все доверенные лица — от горных инженеров до офицеров охраны — наши люди. Аляска станет не просто колонией, а источником развития русской промышленности. И доказательством, что будущее Империи — в уме, а не только в богатстве!

Император повернулся. В его взгляде горел огонь. Наверное, такой светился в глазах царя Петра.

— Ты предлагаешь воевать за Империю из кабинета, граф? С телеграфным ключом вместо шпаги?