Инженер Петра Великого 12 (СИ) - Гросов Виктор

Потерев подбородок, я принял решение.

— Знаешь, Аня, мне надоело гадать.

— Хочешь выяснить правду?

— Мне нужна ясность. Кто там, почему Светлейший князь трясется, и, главное, нужна ли помощь.

— Пойдешь к нему? — в голосе Анны прорезалась тревога. — Он сейчас на взводе, может и шпагу выхватить.

— Пойду. Как частное лицо, а не генерал. Если там больной — ему нужен врач, а не тюремщик.

Поправив перевязь, я кивнул в сторону ее палатки.

— Иди к себе, Аня. Отдыхай. А я пойду поприветствую Александра Даниловича. Посмотрим, насколько хватит его выдержки при лобовой атаке.

Ее пальцы на мгновение сжали мою руку.

— Будь осторожен, Петр.

— Осторожность — мое второе имя.

Проводив ее взглядом, я развернулся к стоянке Меншикова. Хватит шпионских игр. Если он не пустит меня добром — придется давить авторитетом. Но я должен убедиться, что за лакированной дверцей не разыгрывается трагедия, которую можно предотвратить.

Выйдя из спасительного сумрака, я направился к ставке Светлейшего.

Стоянка Меншикова была покрыта мраком, который разгонял единственный, жадно поедающий дрова костер. Пламя выхватывало из темноты плотного кольца людей вокруг нее.

Охрана была подобрана со знанием дела. Не простые денщики, а лейб-гвардия, преображенцы. Рослые, мордатые, с тяжелыми пехотными тесаками на поясах. Они стояли спиной к экипажу, сканируя периметр. Волчья стая, охраняющая логово вожака.

При моем появлении караул сработал как единый механизм: тела напряглись, ладони привычно легли на эфесы.

— Стой! — рык старшего, с характерным для частых драк перебитым носом. — Не велено!

Игнорируя команду, я продолжал сокращать дистанцию, сверля взглядом переносицу солдата.

— Кому не велено, братец? — голос мой звучал обманчиво мягко. — Генералу?

Гренадер подошел, перекрывая сектор обстрела своей широкой грудью. Живая стена. Меншикова не было видно. Зашел в карету?

— Никому не велено, ваше превосходительство. Личный приказ Светлейшего. Отдыхают они. И беспокоить запретили под страхом смерти.

— Отдыхают? — я прищурился. — В карете? Посреди лагеря, имея под боком развернутый шатер с перинами? Оригинально.

Сделав попытку обогнуть его, я наткнулся на плечо. Сзади лязгнул металл — кто-то из караула наполовину вытянул клинок из ножен. Звук недвусмысленный.

О как. Интересненько.

— Не положено, — упрямо повторил старший. В его глазах не читалось страха перед генеральскими эполетами. Там жила лишь собачья верность хозяину. — Прошу прощения, Петр Алексеич, но устав есть устав. Не губите.

— А может, князь там не один «отдыхает»? — я понизил голос до шепота. — Может, у него там гость? Или гостья?

Каменное лицо детины не дрогнуло, но предательский тик под левым веком выдал его с головой.

— Князь один.

— Врешь, — констатировал я, отсекая пути к отступлению. — Я же вижу, как у вас поджилки трясутся. Охрана по высшему разряду, периметр закрыт. Чего боитесь? Шпионов Мальборо? Или гнева Государя?

Гвардеец побледнел, теряя уверенность.

— Отойди, служивый. Мой долг — проверить. Мы на вражеской территории. Вдруг там лазутчик с кинжалом?

— Нет там никого! — прорычал он, теряя самообладание. — Уходите, генерал. По-хорошему прошу.

Его пальцы до белизны сжали рукоять тесака. Он был на грани. Ударить старшего офицера — верная смерть, но не выполнить приказ Меншикова — смерть еще более лютая.

— Смирнов!!!

Рев, больше похожий на звук раненого зверя, разорвал ночь.

Из-за угла фургона, словно черт из табакерки, вылетел Меншиков. Без парика, в одной тонкой рубахе, распахнутой на груди, он представлял собой жуткое зрелище. Лицо налилось кровью, глаза вращались в орбитах.

— Ты! — орал он, захлебываясь воздухом. — Какого?!.

Вихрем налетев на меня, он отшвырнул собственного денщика в сторону.

— Ты что себе позволяешь⁈ — визг фаворита, брызжущего слюной, поумерил мой пыл помочь ему. Узнаю старого Данилыча. — Лезть ко мне? Без доклада⁈ Я Светлейший князь! Я фельдмаршал!

— Александр Данилович…

— Молчать! — его трясло в припадке бешенства. — Пошел вон! Вон отсюда! Это моя карета! Моя собственность! Кто дал право заходить ко мне⁈ Я тебя… Да я…

Он встал в проходе, раскинув руки, закрывая собой лакированную дверцу. Живой щит.

— Убирайся! Или прикажу стрелять!

Угроза не была пустой. Десяток мушкетных стволов взлетели вверх, уставившись черными зрачками мне в грудь. Зловещий звук взводимых курков заставил напрячься.

Ситуация перешла в красную зону. Меншиков, потерявший связь с реальностью, действительно готов был отдать команду «пли», превратив генерала своей армии в решето ради сохранения своей тайны.

Хотелось послать его по известному адресу и вернуться к себе, пусть монарх разбирается со свои подчиненным, хотелось скинуть эту проблему на Государя — впервые.

Но я я смотрел на него и видел не врага и не заносчивого вельможу. Передо мной был человек, загнанный в угол собственным ужасом.

— Тише, князь, — произнес я, понизив голос. — Хватит орать. Я знаю.

Меншиков поперхнулся воздухом. Рот, уже открытый для очередного проклятия, захлопнулся с костяным стуком.

— Что… что ты знаешь? — просипел он, теряя темп.

— Я знаю, кто там. И знаю, что ей плохо.

В глазах Светлейшего плеснулся первобытный ужас. Секрет, который он оберегал маниакально, видимо даже от царя, оказался вскрыт.

— Ты… ты следил?

— Детали неважны. Важно то, что происходит сейчас. Ты мечешься. Ты в панике. Лечишь ее непонятно чем, а ей становится хуже. Ведь так?

Игнорируя стволы, которые дрожали в руках гвардейцев, я сделал шаг вперед, сокращая дистанцию.

— Александр Данилович, я не лекарь. Зато я знаю куда больше твоих коновалов. Знаю, как сбить жар. И умею вытаскивать людей с того света, когда остальные уже заказывают панихиду.

Меншиков смотрел на меня, тяжело дыша. Ярость в его взгляде медленно вытеснялась растерянностью.

— Если она тебе дорога… — я давил на самую больную точку, глядя ему прямо в переносицу. — Если не хочешь везти в Россию труп… пропусти. Я могу помочь.

Вокруг воцарилась тишина. Даже денщики почуяли перемену в хозяине. Из него уходила бешеная злоба.

— Помочь? — переспросил он шепотом, словно пробуя слово на вкус. — Ты? Мне? Зачем?

— Затем, что мы в одной лодке, Светлейший. Если она умрет, ты сойдешь с ума и утопишь нас всех.

Я попробовал объяснить доступными словами. Не говорить же, что я смалодушничал и увидел в нем человека, которому захотелось помочь.

— Решай, князь. Сейчас. Завтра наверняка будет поздно.

Меншиков застыл столбом. Его взгляд метался от меня к закрытой дверце. Внутри него шла жестокая борьба: уязвленная гордость, параноидальная подозрительность и привычка видеть врагов в каждой тени.

Секунды растягивались в часы. Я ждал, просчитывая варианты: опустит он руки или все-таки рявкнет «Пли!». А последнее он может, нервишки-то сдают…

Глава 18

Мушкетный ствол клюнул носом в землю, однако Меншиков с места не сдвинулся, перекрывая собой проем. В наброшенной на плечи шубе, он нависал подобно готовой обрушиться скале. Стоящие за его спиной денщики пальцев с курков не убирали, ловя каждое движение хозяина.

— Заходи, — прохрипел Светлейший, сверля взглядом пространство где-то над моим плечом. — Только ежели навредишь…

— Принято, Александр Данилович.

Скрипнула подножка, под моими ногами. Из темного нутра кареты, словно из печи, пахнуло тяжелым, влажным зноем. К аромату дорогого церковного воска и приторной лавандовой воды примешивался иной дух — тошнотворный запах переваренной пищи, пробивающийся сквозь любые заморские благовония.

В углу, утопая в горе бархатных подушек, лежала девушка.

Красивая, лет восемнадцати-девятнадцати, не больше. Лихорадка заострила тонкие черты, превратив миловидное личико в восковую маску. Темные волосы, пропитавшиеся потом, прилипли к вискам черными змеями. Несмотря на тяжелую соболью шубу, укрывавшую ее по самый подбородок, тело била крупная дрожь.