Я вернулась, чтобы сжечь его дом (СИ) - Сторбаш Н.В.

Сюэ Сюэ отрабатывал манеру письма на Пяти канонах, которые должен знать каждый чиновник Поднебесной, но больше всего ему нравилась «Книга исторических преданий». Двадцать пять тысяч восемьсот иероглифов. Он столько раз переписывал ее, что сейчас мог вырисовывать знаки один за другим бездумно.

«Государь, получив Мандат Неба, обретает не только беспредельную радость, но и беспредельную тревогу»

«На Небо нельзя просто полагаться без усилий»

«Небесный Мандат непостоянен. Небо поддерживает лишь добродетельного. Народные сердца непостоянны, они обращаются к тому, кто милостив».

Отец поторопился, отправив свадебную процессию к Ли. Он был убежден, что правый министр не осмелится выставить себя дураком и примет помолвочные дары, ведь Ли Вэй сам хотел заключить союз с Сюэ, и надо его всего лишь подтолкнуть. И это стало еще одной ошибкой главы рода Сюэ. Такой же значимой, как и в случае с обезьянкой. Теперь этот брак стал невозможен, по крайней мере, на прежних условиях и с сохранением лица обоих родов.

Сюэ Кан никогда не понимал человеческих сердец и руководствовался одними лишь расчетами. Он относился к людям, как к камням для игры в го. Сюэ Сюэ видел в них музыкальные инструменты, а чтобы играть на струнах, нужно знать их настрой. Страх, ненависть, обида, месть, верность, любовь, надежда, страсть — всё это тоже оружие. Чувства не имеют цены, но стоят зачастую дороже любых денег.

Раз не получилось влюбить в себя девицу Ли, значит, стоит попробовать иные чувства.

Глава 25

Несколько дней отец оставался дома, пил успокоительные и укрепляющие отвары, приготовленные нашим лекарем. Мама ухаживала за ним как служанка: сама приносила еду, чай, следила за его состоянием, слушала его речи и поддерживала.

На их примере я видела, как выглядит правильная супружеская жизнь. У нас с Сюэ было не так. Ему никогда не нужны были ни мои слова, ни поддержка, ни даже чувства. Я просто должна была делать так, как он велит. Чего хочу я — неважно. Жена для него — та же служанка, только платить не нужно. И требований к жене намного больше. Служанка могла пойти вечером в свой угол и там забыть о трудах, господах и формальной улыбке на лице. Время от времени слугам давали день отдыха, который те могли провести со своими родными. Я же каждый день, каждое мгновение должна была помнить, что я жена Сюэ Сюэ. Не Ялань, не дочь из семьи Ли, не человек, а именно жена Сюэ Сюэ и больше никто.

Он не делился тревогами, не обсуждал со мной дела, только говорил, что я должна делать, что говорить, как одеваться, как смотреть. Как дышать. Он сковал меня со всех сторон! И это только в первые два года нашего брака, когда мой отец еще был в силе, когда еще оставалась надежда родить сына.

Будучи еще маленькой, я как-то спросила у мамы, почему у отца нет наложниц, неужели мы настолько бедные, что не можем позволить себе хотя бы две-три. Ведь в домах всех моих подруг были и наложницы, и дети наложниц. Мне тогда казалось, что так и должно быть. И ведь веселее, когда в поместье много детей — есть с кем поиграть. Мама тогда рассмеялась и сказала, что наложницы нужны, чтобы возместить недостаток чего-то. Кому-то не хватает живости, кому-то — молодости или красоты, кому-то — связей и богатств, кому-то — любви и заботы.

— Скажи, Лань-Лань, разве твоему папе чего-то не хватает? — спросила мама.

Я пожала плечами.

— Если в блюде есть гармония, добавление чего-то нового может только испортить его вкус. Поэтому у папы и нет наложниц.

Все эти дни отец ждал визита кого-нибудь из рода Сюэ, ждал извинений или хотя бы объяснений, но Сюэ упорно отмалчивались.

Когда же господин правый министр съездил в императорский дворец на еженедельное собрание чиновников Линьцзин, вернулся он снова разъяренным. Вечером мама пересказала мне, что господин Сюэ выразил обеспокоенность недавним случаем у поместья Ли, мол, слышал, какие-то прохиндеи воспользовались именем его рода и хотели обмануть господина Ли. Еще господин Сюэ поблагодарил отца за бдительность и пожелал скорее разузнать, кто стоит за этим гнусным делом.

Таким образом, господин Сюэ воспользовался словами отца и вывернулся из этой ситуации с наименьшими потерями. Жаль, что отец не догадался сжечь помолвочные дары вместе с сундуками и повозками! Побои на слугах заживут, а вот дыру в казне Сюэ так быстро не залатали бы.

— Получается, мы не сможем обвинить их в оскорблении рода Ли? — разозлилась я.

— Как и они нас, — кивнула мама. — Внешне всё останется на том же уровне, что и прежде.

— А на самом деле?

— Боюсь, теперь твой брак с Сюэ почти невозможен. Только если его род уговорит императора издать указ о вашей женитьбе или если Сюэ Сюэ докажет искренность своих чувств.

Я широко улыбнулась, не в силах сдержать огромную радость. Неужели я свободна? Неужели теперь я смогу жить счастливо? Мама рассмеялась, глядя на меня, и крепко обняла.

— Моя Орхидеюшка, как же нелегко тебе пришлось в последние дни!

* * *

Каждое утро отец уезжал из дома в императорский дворец на утреннюю аудиенцию, где обсуждались текущие административные дела, заслушивались доклады чиновников из различных отраслей и объявлялись императорские указы. Затем чиновники ниже второго ранга расходились по своим канцеляриям, а высшие ранги оставались на «Доклады и ответы» — важное совещание, где главы «Трех палат» вместе с императором обговаривали стратегические и тайные вопросы. Именно во время «Докладов и ответов» принимались ключевые решения в Поднебесной.

После полудня отец ненадолго заезжал в поместье, чтобы поесть и вздремнуть, а затем отправлялся в различные канцелярии. Он часто говорил, что зачастую глава видит лишь красивый бутон, но не замечает гнили на стебле и порченые корни, поэтому нужно заглядывать вглубь и разговаривать с непосредственными исполнителями задач.

Папа приводил в пример предыдущую династию, которую, как это часто бывало в истории Поднебесной, подкосили три бедствия: степняки с севера, гнев земли и разложение дворца. Когда люди умирали с голоду после продолжительной засухи, во дворец поступали только хорошие сведения: сводки о богатых урожаях, когда их не было, лживые доклады о благополучной жизни провинций, где крестьяне уже подняли восстание. Правда попросту не доходила до дворца, и императорская семья развлекалась, спуская огромные средства на наряды наложниц, на фестивали и торжества.

Часть вины лежала на чиновниках, которые боялись докладывать правду, ведь из-за проблем в провинциях их могли понизить в ранге и лишить привилегий. Но в основном всему виной был император, что не любил слушать дурные вести. Изнеженный и балованный с самого детства, Чен Чжен считал, что Небеса покровительствуют ему просто потому, что он рожден с императорской кровью. Ходят слухи, что цилинь дважды отказывался принять этого человека и он взошел на престол без поддержки священного зверя. Только народу было объявлено иное.

Когда Чен Чжен слышал доклады о каких-либо невзгодах или проблемах, он сразу начинал кричать, обвинять чиновников в плохой работе, заявлял, что Небеса благоволят ему, а значит, чиновники обманывают императора, чтобы разозлить его и поскорее свести в могилу. С того момента огласка любой дурной вести приравнивалась к попытке проклясть и убить императора. Неудивительно, что династия Чен пала!

Увы, из-за такой занятости отец совсем не занимался делами рода. Внутренние дела поместья лежали на маме. Управляющий землями приезжал в Линьцзин всего два раза в год, привозил оброк с крестьян, докладывал о состоянии полей, о необходимости строить каналы и прочих делах. Дядя Чжоу помогал маме, а также управлял финансами поместья: вел приходно-расходные книги вместе с помощниками, платил налоги, выдавал жалование слугам и распределял средства между разными сферами хозяйства. А еще один управляющий по имени Хо Чжи заведовал работой всех предприятий, принадлежащих нашей семье. Лавки, постоялые дворы, винодельни, мастерские– все это находилось под его началом. Он появлялся в поместье довольно редко — едва ли раз в месяц.