Занесли подарки всему моему окружению, даже Прошке перепало, но это же немцы, их надо знать, сквалыги еще те! С такими подарками, к примеру, в Орде им точно ничего бы не светило, но, как я уже говорил, ганзейцы мне нужны, и после того, как Евпраксии в немецкой лавке подарили какую-то дешевую брошь, я решил, что пора.
«Пусть думают, что нашли ко мне подход!»
Дал знать Рокстадену, что жду их сегодня вечером, и вот они уже сидят в моей приемной.
С силой сжав веки разгоняю усталость и кричу Прошке, чтобы пускал. Тут же затопали каблуки немецких туфель, и в распахнутой двери появились мои ганзейские «партнеры».
Встаю из-за стола и с радушной улыбкой отвечаю на церемониальные поклоны немцев. Первым, как более знакомый с нравами дикарей, идет Рокстаден, он чай в Твери уже четвертый год обретается, за ним его шеф — высокий и толстый Франц Шульцгруммер.
Предлагаю им сесть, и, как только они рассаживаются в кресла, на столе появляется запотевшая бутылка сорокоградусной настойки и несколько тарелок с закусками. Слуга разливает по стопкам, и я поднимаю первый тост.
— Дорогой герр Франс! — Наклон головы в сторону Шульцгруммера. — Гер Отто…! Давайте выпьем за наше плодотворное и взаимовыгодное сотрудничество!
Немцы с крепким напитком моего производства уже знакомы и залихватски опрокидывают в себя по стопке. Пока они закусывают, замечаю, что оба гостя напряжены и немало удивлены. Видимо, они ожидали холодного официального приема. Все-таки немчура нарушила часть договора и до сих пор ждет обратки, не понимая, почему же не прилетает.
«Ничего, — иронично злорадствую про себя, — пусть понервничают, глядишь лишний вес сбросят, им только на пользу!»
Разговор начал Рокстаден. Прожевав сочный кусок копченого окорока, он рассыпался в благодарностях, а потом посетовал, что я не держу своих обещаний.
«Это я-то! — С трудом сдерживаю чуть не вырвавшееся негодование. — Совести у немчуры совсем нет!»
Не выдавая своих эмоций, с прежним умильным выражением лица слушаю жалобы ганзейца о том, что я обещал им сказочный Восток, а довольствоваться им приходится лишь Тверью да Ревелем.
«Зажрались, морды германские! Совсем страх потеряли! — С наигранной улыбкой на лице, мысленно крою наглых гостей. — Без Твери вы бы по-прежнему только селедкой своей торговали да копейки считали! Тверь им, видите ли, не нравится!»
Я терплю выходки ганзейцев только по одной причине, мне остро нужны деньги. Из своей прошлой Университетской жизни я помню, что на следующий год начнется новая война между Берке и ильханом Хулагу. К лету хан Золотой Орды оставит свою столицу на Волге и уйдет с войском на Кавказ, там он застрянет в затянувшемся конфликте и домой уже не вернется. Осенью Берке заболеет, а к началу тысяча двести шестьдесят шестого года умрет. Это момент открывает редчайшее окно возможностей, ради которого я столько старался.
Можно сказать, это единственный шанс провести свою пешку в ферзя! Посадить малолетнего сынка Боракчин-хатун на ханский престол и превратить грозного врага в управляемую марионетку. Одним ходом развернуть вектор отношений Орда-Русь на сто восемьдесят градусов. Кто-то скажет, что это невозможно, хан на троне решает многое, но не все. Пассионарность Великой степи не остановить, а вставшего у нее на пути хана попросту убьют и заменят на другого.
Такая опасность имеет место, но кто сказал, что я собираюсь встать на пути пассионарности народов степи. Ничуть! Я всего лишь собираюсь чуть поправить вектор движения. Русь — не единственное место, куда степные батыры могут выплеснуть свой нерастраченный потенциал. Есть Хорезм, Маверанахр, есть Европа на худой конец! Надо лишь указать им правильное направление, а для этого свой хан на троне подходит идеально.
Опять же на игровом поле вскоре появится еще один игрок, еще одна грозная фигура — Ногай! Пока он всего лишь темник, командующий частью войска Берке, но я знаю кем он станет вскоре — полновластным владыкой степи, от устья Дона до полноводного Дуная. Моим «добрым соседом» на юге, а стало быть, наиглавнейшей головной болью.
Бороться с судьбой, как я уже понял, дело безрезультатное, кто должен умереть, тот умрет, как ни старайся! Кто должен возвыситься, тот взлетит, как ни мешай! Ногай все равно станет тем, кем должен, и если нельзя этому помешать, то можно поспособствовать, состригая свой процент выгоды.
Осенью этого года в своем кочевье на Днестре умер Бурундай, и за его наследство сразу же началась кровавая борьба, которая, как я знаю, закончится лишь с приходом Ногая. Вся прелесть в том, что этого пока не знает сам Ногай, и его можно купить этим «сладким калачом!» К примеру, можно подарить ему земли Бурундая руками Туда-Мунке, конечно, если Ногай поспособствует тому стать ханом улуса Джучи, ну или что-нибудь в этом роде.
В общем, историческое окно открывает такие возможности, что голова кружится. Ведь все цели реально достижимы, нужны только деньги! Много денег!
Рокстаден, наконец, заканчивает свой монолог высказыванием желания увидеть все обещанные мною богатства своими глазами и просит открыть Ганзе путь на Волгу.
«Это ж надо! — Могу лишь восхититься беспредельной наглостью немцев. — Сами меня кинули, и при этом хватает нахальство просить у меня помощи!»
Сняв улыбку с лица, сдвигаю со стола всю посуду в сторону и раскладываю перед ганзейцами карту, на которой схематично нарисована река Волга, Каспийское море и все известные мне на этот момент города. Мои гости зачарованно уставились в карту, а я веду пальцем по извилистой синей линии.
— Смотрите! Это Великая река Волга! Она ведет к Гилянскому морю и оттуда к северному побережью Персии. — Мой указательный палец проходит по всей длине реки и упирается в Каспий. — Оттуда открывается путь на Индию, но…
Держу паузу и возвращаю палец к точке с названием Сарай-Берке.
— Вот здесь на двери в Индию висит тяжелый замок под названием Золотая Орда, и даже если Золотоордынский хан милостиво снимет замок, он будет драть с нас такие пошлины, что прибыль не покажется такой уж сказочной.
Вновь беру паузу, и оба немца поднимают на меня вопросительные взгляды, мол, и что⁈ Все это известно, но что с этим можно поделать⁈
Отвечаю на их невысказанный вопрос.
— Можно посадить своего хана!
Под прицелом расширенных от удивления глаз, рассказываю им в общих чертах и без упоминания имен свой план.
— Есть реальная возможность сделать это, — заканчиваю свой речь, — нужны только деньги!
Минутное молчание, и впервые подает голос Шульцгруммер.
— Сколько и что мы будем с этого иметь⁈
Вновь одеваю на лицо милую улыбку.
— Мой дорогой герр Франс, вы будете иметь все это! — Мой палец вновь прошелся по всей Волге и Каспию. — Беспошлинный проход от Ревеля до самой Гиляни! Торговые дворы, причалы, склады и все, что захотите! Все это вы получите от хана, которого мы посадим на престол, но за участие в этом многообещающем проекте я прошу всего лишь двадцать тысячи флорентийских флоринов золотом или эквивалентную этому сумму в арабских динарах.
— Вы в своем уме, — не сдержался Шульцгруммер, — за короля Ричарда заплатили меньше.
Я делаю возмущенно-удивленное лицо.
— О чем вы⁈ Выкуп за короля — это пустая трата денег, а я вам предлагаю выгоднейшее долгосрочное вложение! И потом не навешивайте лишнего! Элеонора Аквитанская заплатила за свое Львиное сердце сто пятьдесят тысяч Кельнских марок, что по нынешнему рыночному курсу… — быстро считаю в уме и выдаю сумму, — семьсот пятьдесят тысяч флоринов или шестьсот двадцать тысяч золотых арабских динаров. Я же прошу у вас почти в сорок раз меньше!
Сумму выкупа за короля Ричарда Львиное Сердце я помню еще с университета, и надо сказать, мое знания предмета и стремительность вычислений произвели впечатление. Несколько мгновений оба немца смотрят на меня с открытым ртом, и я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться вслух.
Наконец, Шульцгруммер приходит в себя и взмахивает рукой, словно избавляясь от наваждения.
