Японская война 1905. Книга седьмая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

— Слышала, вам решили отправить подкрепления из Контра-Коста и Окленда? — девушка ответила вопросом на вопрос. Неприлично, но она собиралась выстроить этот разговор так, как было нужно только ей.

— Глупцы, — старик покачал головой. — Суетятся вместо того, чтобы сражаться.

— Суетятся?

— Лично мне кажется, что это вы их как-то спровоцировали. Надо же, начали переброску сил. Людей и так нет, а они собираются потратить несколько дней на дорогу. Им же до нас почти тридцать миль. Вышли сегодня, а пришли через два дня. Или три. Или… Возможно, уже и никогда. Или в никуда.

Стало понятно, что о смерти он все-таки думает. Вот только не боится, а просто расстроен, что она может помешать довести дело до конца.

— А вы заметили, что раньше против вас были броневики, а теперь только пехота? — задала новый вопрос Казуэ.

— Машины поехали дальше?

— Да, вас было проще блокировать, чем захватить или уничтожить.

— Кстати, в последние несколько часов вы начали брать моих людей в плен. А потом отпускать. С одним-единственным сообщением — предложением об этой встрече. Так, может, вернемся к тому, с чего мы и начинали? Чего вы хотите, мисс Такамори?

— Еще дойдем, — японка отмахнулась, и старый американец побагровел. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы сдержаться при виде такого неуважения от азиатки. Еще и женщины. — Тут важнее другой вопрос. А чего вы хотите, двоюродный племянник генерала Ли?

— Двоюродный племянник — так себе линия родства. Стоит ли обращать на такое внимание?

— Если бы не стоило, вы бы не возглавляли ветеранские организации Сан-Франциско. А если бы делали это плохо или без души, то за вами не пошли бы гвардия, полиция и молодежь. Мы ведь видим, кого убиваем. И кто ведет их в бой.

— Не стоит шутить смертями хороших людей.

— За тем я и здесь, чтобы хорошие люди получили что-то получше смерти.

— Сдаваться? Лучше умереть.

— А снова стать Конфедерацией? Разве это не возрождение вашей же старой мечты? Того, за что сражался ваш дядя, вся ваша семья. Да, на этот раз придется принять помощь со стороны, но и нам не выстоять без поддержки от вас.

— Не интересно, — старик не стал ничего объяснять.

— А если ваш город сохранит самостоятельность? Город-республика, самостоятельный субъект в составе союза… Нет, союз — плохое слово, — Казуэ вызывающе улыбнулась, глядя, как скривилось лицо старика. Еще бы, ведь именно под этим названием конфедератов громили сорок лет назад.

— И кто будет во главе? Прощелыга Шмитц? Или сразу «Грязные Руки» Эйб? Если в составе Штатов у нас всегдабыла надежда, что любого местного босса можно укоротить на выборах…

— На выборах? Где все куплено? Не смешите.

— Хорошо! На выборах, но когда Вашингтону станет важно навести тут порядок. И такое время регулярно приходит. А если мы согласимся на это предложение, то фактически посадим их себе на шею на всю жизнь.

— Вам не так долго осталось.

— Женщина! Ты пришла оскорблять меня или договариваться?

— Договариваться. А как насчет человека со стороны?

— Желтолицего? — старик сам попробовал оскорбить Казуэ, но та даже бровью не повела.

— Почему нет? У меня, кстати, есть брат. Древняя, благородная кровь.

— У нас в Америке плевать на ее выдержку. И ВАС никто не примет.

— А если не совсем одного из нас? — Казуэ почувствовала, что поймала нужный момент.

Когда старик показал, что сам бы хотел найти выход. Когда впервые честно озвучил, почему так упрямо идет до конца.

— И кого вы имеете в виду?

— Что вы слышали о генерале Макарове? — девушка откинулась на спинку стула и впервые с начала разговора расслабилась.

Нужное имя прозвучало, и старик, скинув все раздражение лично на нее, теперь на самом деле думает. Как он правильно сказал, владелец Сан-Франциско фактически станет королем города, а одному генералу совсем не помешала бы даже такая, с душком республики, корона. Для поднятия статуса. А то граф — это, конечно, лучше, чем генерал, но маловато… Маловато для принцессы, которой бы совсем не помешал защитник, чтобы удержать в руках все, что получилось собрать. И еще получится.

Петр Николаевич Врангель был в корне не согласен с решением Макарова дать американцам оттянуться навстречу японцам. С одной стороны, ослабить врага перед собой — это хорошо, с другой, подставить товарища — что может быть хуже? Единственным выходом из ситуации Врангелю виделся успех их ночной операции.

Три десятка человек ушли с лодками на восток. По отработанной еще в Маньчжурии схеме они дождались отлива и просто на его волнах, без единого плеска весел, долетели до противоположного берега Карквинеса. И здесь пошли первые донесения, которые заставили задуматься о том, а так ли был не прав генерал… Их не ждали. Все свои усилия враг потратил не на подготовку обороны, а на сборы, чтобы с рассветом поскорее уйти на новые позиции.

Врангель опасался скрытых артиллерийских позиций, но их не оказалось. Только те две, которые срисовали еще с воздуха, и которые его диверсанты и заняли. Дальше пошло еще проще. На двух сохранившихся на их берегу паромах вперед двинулись подкрепления, а совместные силы регулярной армии и национальной гвардии постарались выбить удерживающий плацдарм отряд поручика Кунаева.

— Держись, польская морда, — поручик быстро разорвал одежду над раной. Полил из бутыля номер один, потом два и, наконец, замотал бинтом из «ремкомплекта». Это при эвакуации ране стараются дать подышать, а им еще сражаться, так что плотная повязка на час-другой не сильно и помешает.

— Везет нам, братец, — Панчик вытер невольно выступившие от боли слезы. — Ладно в Маньчжурии мы постоянно в пекло попадали, так там-то хотя бы в штрафниках ходили.

— Но выжили. И за храбрость нам все грехи простили.

— Другие бы не простили, это Макаров дал добро.

— Другие бы и не узнали.

— Но все равно… Везет нам на спокойные дела.

Кунаев кивнул. Выбили за старые заслуги место в команде Огинского, так в Мексике их в первый же день пулями встретили. Потом еще путешествие на юг, и опять две перестрелки. Здесь, кажется, они просто должны были встретить основные силы, передать информацию и отправиться на заслуженный отдых, но… Когда полковник Врангель спросил добровольцев, именно он, Кунаев, сделал шаг вперед. А Панчик, подлая его польская морда, ни на мгновение не отстал.

Так они и оказались на другом берегу пролива. И удерживать взятые американские батареи им надо еще минимум минут двадцать. Пока переправится подкрепление, пока сориентируется на местности. Даже лучше полчаса.

— Надо было взрывчатки просто с собой взять, — Панчик высунулся и дал пару выстрелов в сторону ползущих в их сторону американцев. — Подорвали бы пушки, вот и весь сказ. Пусть бы они паромы попробовали остановить из винтовок и пулеметов.

— А взрывчатку как тащить? Мало — точно на что-то не хватит, а даже одна пушка тут прямой наводкой всех положит. А если много — как бы донесли?

— Да ладно! — Панчик присвистнул и откинулся назад.

— Что там?

— Броневики. Легкие «Зайчики», но на нас хватит. И где только достали? Вот два дня ни слуху ни духу, а для нас нашли! Может, нам с тобой надо к ведьме сходить? Я слышал, тут есть местное племя напа, и там настоящие колдуньи имеются. Красивые…

В ответ Кунаев только перекрестился и высунулся наружу. Впереди идущих на них солдат действительно ехали броневики. Вот только кто же их вперед без разведки пускает. Они, конечно, спешили и лишнее не брали, но пару мин-то на подходе все равно прикопали. И вот — взрыв. Взметнувшееся вверх пламя отразилось от рыжих кудрей Кунаева, а через пару мгновений по подсветившему себя врагу прилетела пара гостинцев с той стороны Карквинеса.

— Подсвети остальных! — крикнул Кунаев, и Панчик выпустил две красные ракеты.

Света от них было немного, но артиллеристам Брюммера хватило. Засекли позицию, а потом около восьми пушек прошлись прямо по тылам наступающих на них американцев. А что? Кто-то ждал, что будет легко? Они ведь напали под утро не только потому, что это самый тихий час, но и чтобы нестроевые части успели подвести к самому берегу тахтаревку. А по ней уже и платформы с пушками подкатили.