Крым наш! (СИ) - Старый Денис

— Я вижу, мой друг, что ты не хочешь отвечать на мой вопрос. Не считай меня глупцом, не думай, что я не понял твоих намёков. Но скажи мне только лишь одно: тебя отправили, или ты сам отправился мне на помощь? — несколько перефразировал я вопрос.

— Я не мог оставить своего друга и человека, который так стремился не допустить войны между моим народом и русской империей, без поддержки, — дипломатично, вновь извилисто отвечал Алкалин.

Дальше требовать от старшины ответов на мои неудобные вопросы не было никакого смысла. Только бы рассорились. И уж с кем мне не хочется становиться врагами, так это именно с Алкалином. Особенно сейчас, когда он если и не спас меня, то определенно помог. В любом случае, если бы башкиры не пришли на помощь, то потерь в вверенных мне подразделениях было бы намного, намного больше.

— Так как всё-таки будем делить добычу? — свернул я тему разговора на полушутливую.

У меня есть люди, которые могут несколько пролить свет, на то, что случилось в ставке генерал-лейтенанта Леонтьева. Конечно, это не генералы, даже не полковники. Но почему-то многие помещики, офицеры и прочие люди с привилегиями недооценивают разум и изворотливость слуг. Например, за звонкую монету вполне себе опытным соловьём поёт один из ближайших слуг генерал-лейтенанта. А мне очень важно знать, как именно встречал моих вестовых генерал, что он предпринимал для того, чтобы помочь мне.

И вовсе хотел ли он это делать.

Есть у меня такое ощущение, что я заимел нового врага. И ещё другое ощущение имеется. Старик Леонтьев не обладает достаточным набором качеств и навыков, чтобы руководить должно в таком ответственном походе, как на Крым. Не по зубам, коротко говоря, ему такая краюха.

А ещё мне кажется, что, если не станет Леонтьева, то Миних быстрее «выздоровеет», возглавит армию, и тогда у нас будет намного больше шансов на серьёзные победы. А не те, которые лишь раздуваются, чтобы скрыть суровую правду, что русским никак не удаётся закрепиться и добиться хоть какого-то результата в борьбе с крымским ханством. С государством, которое застряло в прошлом веке и практически не развивается.

Не скажу, что это должно быть стыдным. Но на нас смотрит в том числе и Европа. Здесь и сейчас Россия либо укрепит свои позиции в Европе и будет играть хоть какую-то существенную роль в мировой политике и экономике, либо же станет почти что изгоем — с ней никто не будет считаться. Только благодаря успеху в войне за польское наследство Россия вышла на европейскую арену. А если с треском проиграет в Крыму, то потеряет свой авторитет везде.

— Половина от всего обоза — моя! — усмехнулся Алкалин, своей реакцией давая мне понять, что готов торговаться.

Ох, любят на Востоке устроить торги. Это для них, наверное, одно из развлечений. И я не против товарища уважить — так что мы начали развлекаться.

А поделить-то было что.

В целом отряд, который на нас напал, состоял из двух тысяч крымских татар и более четырехсот янычар. Небольшая часть этого воинства была оставлена как раз-таки на обозе. Чтобы прокормить почти две с половиной тысячи воинов, да иметь дополнительный прикорм, а не только подножную траву для почти пяти тысяч лошадей, нужен большой обоз. И он был таковым.

Если бы крымские татары вспомнили, как их предки, монголы, которые покоряли и русские княжества, и венгров с поляками, передвигались без всяких обозов, то, уверен, действовали бы более эффективно. Правда, монголы часто имели по четыре и больше лошади. Немногие крымские татары могут себе позволить такую роскошь. Арба, или телега, обходится куда как дешевле, чем добрый конь. Да и вместимость гораздо больше.

В итоге моему отряду досталось чуть более тысячи коней, больше нам просто некуда девать да и нечем кормить. Хотя, что скрывать, жаба душила неимоверно.

По оружию, что и кому достанется, нам или башкирам, споров никаких не возникло. Огнестрельное всё шло нам, как на всякий случай я взял ещё и два десятка татарских луков, а остальное, включая доспехи, я отдавал Алкалину.

— Ваше высокоблагородие, к вам вестовой от генерал-лейтенанта, — зайдя в шатёр, сообщил мне Кашин.

— Если будет возможность, попроси, Искандер, чтобы мои войны подчинялись впредь тебе. Но я подчинюсь только лишь, если ты пообещаешь советоваться со мной, — поспешил мне перевести слова Алкалина переводчик.

Толмач теперь переводил взгляд между мной и башкирским старейшиной — что-то будет дальше? Каков ответ?

А я подумал — очень хорошо, что эти слова прозвучали именно от старшины. Мой усталый мозг искал слова, чтобы как-то подвести к этому решению. И кроме того, чтобы напрямую предложить Алкалину не прозябать практически под конвоем в основном войске, а присоединиться ко мне, ничего умнее я не придумал бы.

Заезжая на территорию лагеря русских войск, у меня появилось чувство уныния. Дождь, пасмурно, люди ходят какие-то обречённые, без огонька в глазах. Прямая противоположность тому, что царило внутри моего отряда. Всё же одна, но яркая победа заставляет человека не обращать внимания на какие-то внешние раздражители, погодные невзгоды. Придаёт чуть больше сил.

В некотором роде что-то, что я видел при первом своём посещении русской армии, которая стояла под Данцигом. Я видел стоящие кади с водой, явно кипячёной. Вот только редко какое ведро с питьевой водой было прикрыто крышкой. Так что уже было не понятно, сколько воды кипячёной, а сколько дождевой было в этих ёмкостях.

Туалеты находились компактно и в стороне. Кое-где я даже видел навесы из плотной шерстяной ткани, чтобы можно было в комфортных условиях справлять свою нужду. И это, на самом деле, большое достижение.

Я знал, сейчас санитарные потери в русском войске всё равно большие. В данном случае во многом они из-за дождя и промозглой погоды. То там, то сям возникали разговоры, что было большой ошибкой отправляться в поход в период дождей. Уверен, что таких разговоров было бы намного больше, если бы отправились в период знойной жары. Да и потерь было бы также намного больше.

Как-то неожиданно в голову пришли цифры, словно бы по запросу на компьютере. В компании 1735 года в иной реальности санитарными потерями в русской армии стали более девяти тысяч человек. При том, что боевыми — менее одной тысячи.

Если в ходе в нынешней компании эти цифры будут меньше, то я уже немало сделал для своего Отечества. Целая дивизия солдат, на которых было потрачено немало средств государства, — это существенный вклад даже в масштабах всей Российской империи.

— Доклад! Обстоятельный доклад по тому, что случилось! — с такими словами встречал меня генерал-лейтенант Леонтьев.

— Через три часа после рассвета дозорным разъездом был обнаружен неприятель… — набравшись терпения, стал я обстоятельно рассказывать о том, что случилось. — … После того, как мною было установлено присутствие в рядах крымчаков янычар, я послал к вашему превосходительству ещё одного вестового…

Вот здесь я взял паузу. Всё так же чувствовал себя уставшим, но злость, что закипала внутри, заставляла организм немного шевелится, изыскивая внутренние резервы. Ждал, что мне ответит генерал-лейтенант, почему он не отреагировал на такую угрозу, как янычары? Почему он оставил меня один на один с противником, несмотря на то, что его было значительно больше.

— Стыдно должно быть вам! Почти два батальона Гвардии Ее Величества запрашивает ещё и помощи себе? Да против кого? Разве не взыграла в вас гвардейская честь и достоинство, чтобы сразиться в честном бою с янычарами и не показать им, сколь вы превосходите в силе и доблести османских воинов? — говорил генерал-лейтенант, а я только думал о том, что мне будет, если я сейчас разобью ему нос.

Очень хотелось сделать какой-нибудь импульсивный поступок. Возможно, если бы во мне ещё не сохранялась столько рассудительности столетнего старика, то я бы что-нибудь этакое и сотворил. Мне сейчас до крайности был неприятен стоящий передо мной генерал.

— Молчите, значит, подтверждаете мою правоту! — моё молчание было принято за признак слабости.