Стародум. Книга 2 (СИ) - Дроздовский Алексей

Некоторое время мы идём в молчании, обдумывая сложившуюся ситуацию. Люди уровня Осьмого либо все стали удельными князьями, либо давным давно мертвы, убитые другими сильными людьми. Похоже, он жив только потому, что не обладает амбициями. У него попросту ничего нет. Он живёт при людоеде, тот его поит, кормит, иногда поручает задания. Повелителю ветра до сих пор не воткнули нож спину, поскольку он является маленьким человеком, не смотря на высокую ступень.

Так или иначе, нам нужно как можно быстрее покинуть Владимиро-Суздальское княжество, пока на наш след не вышло ещё больше людей с большой силой. Наверняка у людоеда в запасе найдутся и другие убийцы. И те не окажутся такими раззявами.

Глава 19

До Стародума остаётся пара дней пути.

Однако чем ближе мы подбираемся к дому, тем большее присутствие врагов замечаем. Людоед определённо видел, как сила Всеславы уносит нас далеко на восток, поэтому догадывался, что возвращаться мы будем через его земли. Однако теперь он совершенно точно знает, что мы у него в руках. Он видит в Неждане угрозу, поэтому стремится заточить его, а меня убить, просто за компанию. Тогда у него будут неограниченные возможности по захвату Новгородской земли.

Мы крадёмся на запад через лес параллельно рядом с основной дорогой, чтобы никто не заметил наше передвижение. То и дело по ней проходят солдаты людоеда с копьями, а мы сидим в траве и прячемся.

— Стоило прикончить этого урода, — говорю. — Там, в детинце. Тогда бы и в суздальских землях началась неразбериха.

— Не получилось бы, — вздыхает Неждан. — Я угодил в большую каплю янтаря как сраная муха.

— Видел.

— Это была сила одного из воителей людоеда, он весь вечер не сводил с меня взгляда. Как только началось, он тут же сбросил эту каплю на меня и не давал выбраться. Если бы я попытался напасть раньше, он обездвижил бы меня ещё быстрее.

— Ты раньше никогда не сталкивался с людьми, у которых такая неприятная сила?

— Бывало. Как-то раз я заглянул к удельному князю в Туровском, так его младший брат умел песком управлять. Схватил меня и не отпускал почти так же, как та здоровенная капля янтаря. Или жира, или чем он там управляет.

— И что ты сделал?

— Вечно он меня держать не мог. Как только придурок чуть-чуть расслабился, я размозжил ему череп.

— У тебя все истории так заканчиваются, — говорю. — Что-то где-то произошло, а потом ты кому-нибудь голову к заду свернул.

— Так обычно всё и бывает.

Чем дальше мы идём, тем больше вооружённых людей на пути встречаем. Сначала нам попадаются отряды, состоящие исключительно из людей средних ступеней, затем одиночные убийцы, посланные за нашими шкурами. Таких людей я определяю по тому, что не могу определить их силу. Иногда в воздухе над лесом проносится Осьмой, верхом на небольшом вихре. Все они явно ищут нас, но путь к Новгородской земле по большей части проходит через леса, поэтому найти нас трудно даже для летающего человека.

Людоед не знает, где мы, но знает, куда мы идём, поэтому расставляет на пути множество своих людей.

В первую ночь мы заночевали по нашей славной традиции последних дней — в землянке. Во вторую ночь выходим к небольшой деревеньке, стоящей на окраине леса. Не хотелось бы вламываться к простым людям и просить их потесниться, но лучше так, чем снова ночевать на холодной земле.

— Наконец-то, — произносит брат при виде деревянных домов. — Хоть раз переночуем как люди.

— Туда, — указываю на большую постройку в стороне.

У нас в Вещем таких больших построек не было, но выглядит как всеобщее деревенское хранилище зерна и прочих заготовок на зиму. Держать всё это в одном месте опасно из-за пожара, но раз уж здесь так принято — кто мы такие, чтобы лезть с советами.

Поздний вечер.

К хранилищу мы заходим с обратной стороны, чтобы никто из деревни нас не заметил. Не хотим ни с кем встречаться: вдруг среди жителей найдутся княжеские осведомители. Никто не должен знать, что мы здесь прячемся.

Однако стоит нам очень тихо проникнуть в постройку, как оказываемся совсем не в хранилище для хранения продуктов на зиму. И даже не на сеновале, где мы могли бы вполне спокойно переночевать. Перед нами оказываются пятеро вооружённых людей, очень удивлённо глядящих на нас. Сами того не ведая, мы заявились на заставу людей людоеда. Судя по количеству кроватей, их тут должно быть около двух десятков, но сейчас — только пятеро.

— Кто такие? — спрашивает один из них, направив палицу в нашу сторону.

— Это они, — отвечает другой. — Те двое.

Все пятеро тут же собираются, становятся в боевые позы.

Быстро окинув взглядом каждого, я понял, что ни у одного нет силы выше оранжевой ступени. Это обыкновенные люди. Я могу всех порубить с помощью Веды: никаких проблем они нам не доставят.

— Сдавайтесь, — велит старший, седобородый воин. — И останетесь живы.

Он выглядит очень уверенным в себе, но его уверенность тает на глазах, когда он видит, как дверь на заставу очень медленно закрывает за нами Неждан. Ни один слабый человек не станет с таким довольным видом входить к пятерым вооружённым мужчинам. Эпоха безумия научила людей, что если кто-то ведёт себя уверенно, то его стоит бояться.

— Вы чего-то не понимаете, — произносит брат. — Это не мы попали, а вы. Никто из вас отсюда живым не уйдёт.

— Последний шанс, — продолжает командир дрогнувшим голосом. — Сдавайтесь.

Вздохнув, Неждан делает шаг вперёд:

— Я сегодня добрый, я позволяю вам выбрать смерть, какой вы умрёте.

Командир хватает со стойки копьё и с силой метает его в грудь Неждана, но оружие отскакивает, как от прочной скалы. Что-то изменилось в позах стоящих перед нами людей. Мгновение назад они побаивались двух появившихся незнакомцев, но теперь окончательно распрощались с жизнями. Людоед наверняка сказал им наблюдать за дорогой и окружающим лесом, но ни в коем случае не пытаться ввязаться в драку — он для этого послал людей с высокими ступенями.

Теперь же собравшиеся воины поняли, что оказались в загоне, в котором волки — отнюдь не они.

Серые духи страха целой стайкой кружат над их головами.

Гляжу на Неждана, а он упивается ужасом людей. Ему нравится, когда его боятся. Он подпитывается этими эмоциями: для него это всё равно, что музыка, только ласкает не слух, а чувство величия, важности.

— Значит так, — говорю. — Вы все останетесь живы, если будете сидеть тихо. Переночуем у вас, а утром уйдём.

— Погоди, — вмешивается брат. — Хочешь их отпустить?

— Почему нет?

— Они же побегут к людоеду, доложат где мы и куда идём.

— Людоед и так это знает.

— Да, но не точно. Только примерную область, где мы можем быть. Они же покажут ему где мы.

Некоторое время мы смотрим с братом друг на друга. В его глазах я вижу желание убивать: его за последнее время слишком много раз унижали люди более низких ступеней, поэтому он хочет открутить пару голов, чтобы восстановить авторитет в собственных глазах. Жажда крови — вот, что им сейчас движет.

— Это ничего не значит, — говорю. — К тому моменту, как эти люди доложат людоеду, мы будем уже далеко. Нет смысла их убивать.

— Как только мы уйдём, они побегут в разные стороны и будут махать руками, привлекая внимание этого ветряного червя Осьмого.

— Мы не станем их убивать. Не для того, чтобы потешить твою жажду крови.

— Нет никакой жажды крови, — отвечает брат.

Неждан говорит одно, а выглядит по-другому. У него дыхание перехватывает от желания отнять жизнь. Не то, чтобы в его словах не было смысла: эти люди и правда помогут нашим врагам выйти на наш след, но эта помощь будет такой незначительной, что нечего бояться. Я не получаю удовольствия от смертоубийств людей, которые не представляют никакой угрозы. Пусть это и взрослые, крепкие мужчины, но с моей шестой ступенью и Ведой в руках расправиться с ними — всё равно, что раздавить маленьких, едва вылупившихся цыплят. Я испытываю к ним жалость и ничего более.