— Светает, дорогая, светает. Прячься! — и граф вновь стал смотреть на дверь, контролируя последующие события, проигнорировав последние слова супруги.
Внезапно где-то далеко послышалась ожесточённая стрельба, которая быстро стихла, затем повисла пауза, взрыв бомбы, вновь пауза и, распахнув двери, в комнату вломились бандиты.
Граф давно уже держал револьвер не на весу, а возле пояса, устав держать такую тяжесть, поэтому выстрелил первый раз от живота. Он успел сделать три подряд выстрела, когда получил ответный, который сбросил его на пол. Он уже не слышал, как гремели другие выстрелы, как бежали выжившие, он просто потерял сознание, быстро и надолго.
* * *
Когда я добрался, наконец, до спальни графа, то мне открылась следующая картина. Перед спальней стояли, заняв разные позиции, пять человек. Двое штурмовали саму спальню, один всеми командовал и стоял поодаль, и двое перекрывали входы. Последние метры я уже бежал, слыша ожесточённую пальбу и особо не опасаясь, что в этом грохоте кто-то услышит мои шаги. За несколько секунд до своего появления я поднял щит, чтобы защититься от пуль, чем не оставил врагам ни одного шанса.
Меня заметили, но слишком поздно, почти не целясь, я нажал на спусковой крючок и всадил две пули в первого, затем переместил пистолет в сторону главаря, но тот успел среагировать и бросился на пол, начав стрелять в меня из маузера.
Пули, влетев в щит, стали вязнуть в нём, ослабляя защиту, тут же к стрельбе подключился анархист, что стоял напротив, охраняя второй выход, я сместился вправо и начал стрелять сначала в него, затратив три патрона, затем сразу же переместил пистолет в сторону главаря, лежащего на полу с маузером.
Он видимо надеялся на то, что у меня закончатся патроны, но напрасно, полный магазин как раз позволял мне настреляться вволю. Выстрел, выстрел, выстрел, наша дуэль длилась мгновения, в ходе которых главарь катался по полу, как балласт на борту корабля во время шторма.
Поймал я его в точный прицел двумя выстрелами, сначала ранив в ногу, а потом, когда он закрутился от боли, в грудь. Не тратя больше на него время, я ринулся в сторону открытой спальни.
Патроны маузера, как и сам пистолет главаря, оказались очень мощные, сил на поддержание защиты я истратил много, и сейчас всё решала быстрота: или я, или они. Заскочив в спальню, я увидел распластанного на полу анархиста в луже крови, и заметил лежавшего в кресле старого графа, за которым стоял другой анархист и целился в меня в упор.
Мы выстрелили одновременно, вернее, у бандита получилось выстрелить немного раньше меня, и на этот раз я чуть не пропустил удар, так как пистолет, из которого стрелял этот анархист, оказался неизвестной мне модификации и явно лучше моего.
Щит выдержал удар двух выстрелов и схлопнулся, благо мои пули тоже попали в цель и, откинув на шкаф уже безвольное человеческое тело, завершили его земной путь таким нетривиальным способом. Однако анархист был ещё жив, а у меня оставались патроны, и я не собирался их жалеть. Два выстрела, одному и второму, и можно перезаряжать пистолет.
Я перезарядил пистолет, сунув его за пояс, и достал из кобуры револьвер. Глянул на графа, но не стал его трогать. Пока я не разберусь с врагами, которые здесь ещё находятся, бессмысленно помогать ему. Щит схлопнулся на время, оставив меня без прикрытия, и пока не восстановится энергия дара, я так же уязвим, как и все остальные смертные. Интересно, где же графиня, не иначе под кроватью или в шкафу, что застопорил своим телом убитый анархист.
Осторожно выглянув за дверь, я убедился, что лежащие там анархисты мертвы, кроме главаря, но тому явно не хотелось ничего, кроме как убрать свою боль. Я подошёл к нему и понял, что допрашивать его бесполезно, и ткнул стволом револьвера ему в рану. Тот вскрикнул и потерял сознание, оно и к лучшему, никого жалеть я не собирался.
Все эти события сильно ожесточили меня, к тому же, ждать в любой момент удара в спину — так себе удовольствие, мне это не нравится. Оглянувшись вокруг, я убрал револьвер и стал наскоро снаряжать пустой магазин к пистолету, роясь в карманах и оглядывая комнату. Больше всего меня заботило то, что я не знал, сколько человек напало на особняк.
Вместе с лежащими здесь, я убил около пятнадцати человек. Думаю, что далеко не всех, а значит, придётся устраивать охоту на волков, но Женевьева и граф с графиней… Их надо защитить в первую очередь, но как мне разорваться⁈ Вспомнив о них и о том, что мне надо срочно чего-нибудь съесть, я вошёл обратно в растерзанную пистолетными выстрелами спальню, прихватив с собой маузер главаря.
Комната сейчас предоставляла страшную картину: вся залитая кровью, как графа, так и двух убитых анархистов, с множественными пулевыми отметинами на стенах и окнах, с разбитой пулями мебелью. Наклонившись над графом, я взял его на руки и, с трудом подняв, уложил на постель, расстегнув на нём одежду, чтобы обозреть раны.
Осмотр показал, что графу достались две пули. Одна рана оказалась лёгкая и уже почти не кровоточила, а вот вторая пробила грудь и, если не оказать экстренную медицинскую помощь, то дела будут плохи, к тому же, граф ещё не успел оправиться от прошлых ранений. Вот же, суки! На всё готовы идти, лишь бы добить человека.
Графа надо срочно перевязать и вообще заняться его ранами, а мне некогда, ведь опасность ещё не до конца миновала, но здесь должна быть графиня? Где она прячется?
— Графиня, это Дегтярёв, где вы?
Услышав и узнав мой голос, в дверь шкафа изнутри стали стучать, но не смогли открыть, мешала голова убитого. Оставив графа, я шагнул к шкафу и, схватив за ногу труп анархиста, оттащил его от дверцы, освободив её. Шкаф дрогнул и распахнулся, явив бледную и испуганную графиню в самом растерзанном виде, но с решительно поджатыми губами и с дамским, короткоствольным револьвером в руке.
— Барон! Слава Богу! Как я рада видеть вас! — и практически тут же она вспомнила о муже. — Что с графом?
— Ранен, я положил его на постель, займитесь им, ваша светлость, я всё равно тут беспомощен, мне ещё нужно очистить весь особняк от других бандитов и привести Женевьеву. Он без сознания, я думаю, что его можно спасти, хоть раны, которые он получил, достаточно тяжелы.
— Сейчас. А что с Женевьевой, она жива?
— Да, я спас её и сейчас она прячется, пока особняк наводняют анархисты. Особняк не очищен от них, и никто не сможет гарантировать, что нас всё же не убьют.
— Но должна же приехать полиция! Я слышала взрыв, его слышали многие, они должны уже приехать.
— Это я кинул бомбу. Должна, но когда это произойдёт — неизвестно, боюсь, что уже слишком поздно.
— Вы нас спасёте?
— Да, но мне нужно восполнить свои силы, мой дар практически на исходе, уже второй раз за сегодня.
— Я поняла, я займусь оказанием помощи графу, а вы делайте то, что должны делать, и подождите, еда есть в комнате, что находится дальше по коридору. Дверь чёрная, с белым узором, она расположена слева, совсем недалеко. Там вы сможете быстро утолить голод перед тем, как добить остатки бандитов.
— Спасибо, я обязательно воспользуюсь вашим советом.
— Действуйте, барон, и знайте, с этого момента наша дочь будет принадлежать вам, чтобы не случилось.
— Благодарю Вас! — кивнул я и вышел из комнаты, непрерывно оглядываясь вокруг. Главарь анархистов по-прежнему лежал без сознания, хотя и мог скоро очнуться. Что с ним делать дальше, я не знал, допрашивать долго и муторно, да и не умею я. Поэтому я просто подошёл к нему, глянул и вновь ткнул стволом револьвера ему в рану, тот вздрогнул и обмяк, значит, пришёл в чувство и притворялся. Обыскав его, я разжился какими-то значками и переложил их себе в карман, потом разберусь, что за знаки. Маузер его я не взял, а оставил на постели рядом с графом. Тяжёлый пистолет, а у меня и своего оружия хватает.
За те несколько минут, что я провёл внутри спальни, ничего существенно не изменилось, и я быстро пошёл в сторону комнаты, где предполагалась еда, надеясь, что никого на своём пути не встречу.
