Здесь у меня имелось два варианта. Первый — спрятать девушку, второй — идти вместе с ней, прикрывая обоих щитом, но сил у меня оставалось слишком мало, и от второго варианта придётся отказаться. Иначе у меня будут очень сильно связаны руки, хотя, если Женевьеву спрятать, вероятен большой риск, что её начнут искать и найдут, но времени оставалось мало, как у них, так и у нас.
Не успел я додумать эти мысли, как Женевьева тронула меня за плечо.
— Фёдор, ты ранен?
— Пустяки, тебе нужно спрятаться.
— Только не здесь, не среди мертвецов, — оглянулась вокруг Женевьева.
— Хорошо, мне надо бежать на помощь к твоим родителям, тебя с собой взять не могу, ты помешаешь. Тебе нужно спрятаться.
— Ах, я забыла, тебе нужен шоколад и эфир, у меня есть, пойдём, я знаю впереди один альков, где могу укрыться.
— Хорошо, — мне в голову пришла мысль, и я подбежал ещё к одному убитому анархисту, нашёл у него револьвер и патроны, и когда девушка принесла мне эфир и шоколад, я успел полностью зарядить револьвер.
— Вот, возьми себе, стрелять же ты умеешь? — я протянул Женевьеве оружие.
— Да. Возьми шоколад и эфир, он воздушный, как раз то, что тебе подходит лучше всего. Идём.
— Спасибо, Женя! — я отдал револьвер и, на ходу съедая шоколад, пошёл впереди девушки, следуя её советам. Мои шаги гулко отдавались в коридоре, в отличие от шагов девушки, что передвигалась практически неслышно.
— Вот здесь, — шепнула она, показав на какую-то проходную комнату, в конце которой находился неприметный альков.
— Там есть неприметная дверь, за ней небольшой чулан, я там в детстве часто пряталась.
— Давай, — также шёпотом сказал я ей, — я предупрежу тебя, что это я, когда приду за тобой, ты закройся, спрячься там и жди.
— А если ты не вернёшься?
— Вернусь! Но… но если всё же что-то со мною случиться, не обязательно что-то уж совсем плохое, то я всё сделаю для того, чтобы не пришёл сюда никто из бандитов. Рано или поздно в дом явится полиция, и тогда ты сможешь выйти из своего убежища. Скоро светает, помощь придёт!
Я ободряюще кивнул, и уже было повернулся, чтобы уйти, как Женевьева в едином порыве кинулась мне на шею и влепила сочный поцелуй, не обращая внимания на то, что моё лицо оказалось всё залито кровью, и моя кровь осталась на её губах.
Поцеловав меня за какой-то краткий миг, она отступила, сказав.
— Спеши, любимый, спаси моих родителей, и я сделаю всё, чтобы тебя отблагодарить, как ни одна девушка ещё не благодарила своего любимого! — и, развернувшись, Женевьева бросилась в альков.
Время стремительно утекало, и я боялся, что граф и его жена уже могли оказаться убиты, а я опоздал, тогда дела наши станут совсем плохи. Я быстро шёл, не поднимая щит, попутно глотая уже не куски шоколада, а парящий эфир из бутылочки, ежесекундно ожидая нападения, готовый в любой момент защититься.
Пройдя череду комнат, я почти подошёл к спальне графа, когда услышал финальные аккорды почти свершившейся драмы. Кажется, я опоздал, или может, успел, но слишком поздно, или наоборот, как раз к развязке. Ещё несколько секунд, и я обо всём узнаю.
Напоследок я выглянул в окно, мимо которого проходил, и увидел неясную фигуру человека, что прятался под деревом, настороженно оглядываясь вокруг, скорее всего, стоял на охране. Не знаю, зачем мне захотелось швырнуть в него бомбу, видно, накипело, да и отомстить хотелось, а бомба мне только мешала, оттягивая карман, к тому же, я ещё одну взял у одного из убитых анархистов, а две носить — это перебор.
Достав из кармана бомбу, я выдернул предохранительную чеку и швырнул её притаившемуся под ноги. Пускай попрыгает, глядишь, их и оторвёт ему. Я успел отойти от окна шагов на десять, когда рванул взрыв, и здание осветил короткий всполох огня. Эхо гулкого взрыва заметалось в пространстве, отдаваясь во всём здании особняка, оповещая всю округу о том, что случилось что-то непредвиденное.
Вдалеке тут же засвистел полицейский свисток городового, дежурившего на посту, а в окрестных домах, до которых долетел звук разрыва бомбы, стали робко и боязливо зажигаться малые огоньки одиноких свечей, разгоняя предрассветную, уже начинавшую сереть, тьму.
Глава 18
Развязка
Сикс ожидал различных вариантов развития событий, кроме тех, где весь его план грозил рухнуть раз и навсегда, и не просто рухнуть, а и похоронить его под собою. И ведь никто не мог подумать, что какой-то, никому не известный студент сможет вывести из строя своими действиями половину его команды.
А судя по ожесточённой стрельбе, так и оно и происходило. А может, он ошибается, и вмешался ещё кто-то? Некая сила, что следила за ними? Но тогда, кто это? Хотя такое невозможно, и он просто мусолит свои самые невероятные предположения. Скорее, причина банальна, студент оказался не так прост, как о нём подумали, и вероятно обладал каким-то боевым опытом или навыками, а может даже использовался в качестве нештатной охраны дочери графа, и это очень хорошее прикрытие.
Молодой юноша, дворянин, влюблённый в дочь графа, приехал погостить на несколько дней, как раз перед самым покушением. Да, на этот раз их переиграли, но не критично, всё равно один в поле не воин, и русские не зря любят эту пословицу. У них много в ходу самых разных пословиц, но это не важно, сейчас он отправит на помощь ещё пятерых человек, и пусть они принесут голову этого героя.
Его люди, получив приказ, ушли, и теперь со стороны спальни юной графини стала слышна ожесточённая перестрелка, что на время отвлекла его от борьбы с графом. Сикс замер, прислушиваясь к звукам перестрелки. Расстрелянная дверь в спальню графа держалась на честном слове, стыдливо скрывая за собой уже почти поверженную жертву, но граф подождёт, его судьба уже решена, гораздо важнее узнать, что происходит рядом со спальней дочери графа.
Сикс медлил, ожидая развязки, перестрелка длилась недолго, минуту, может, две, и резко стихла. Он ещё немного выждал и, услышав одиночный контрольный выстрел, с удовлетворением кивнул: кем бы ни оказался негаданный защитник дочери графа, и как бы ни был силён и подготовлен, но его постигла та же участь, что ждёт всё семейство графа, анархисты всегда добивались своих целей! А теперь стоит приступить к графу и его дражайшей супруге.
— Граф, сдавайтесь, ваша жизнь всё равно в наших руках. Умрите спокойно и с честью, и тогда я обещаю, что над вашей дочерью станут издеваться не на ваших глазах, а в соседней комнате. Вы, конечно, будете слышать её крики, но зато не увидите перед смертью её мучения. Говорят, что женщины любят ушами, а мужчины глазами, так что, я лишу вас такой возможности, и будьте же джентльменом, не травмируйте графиню, пусть тоже умрёт быстро и легко, а не под телами негаданных любовников! Графиня же с вами, Ваша светлость?
Сикс обдуманно издевался. Ему, потомку несчастных средиземноморских метисов никогда не светило стать ни аристократом, ни дворянином. Да, он мог получить титул барона, и обязательно его получит, но это будет личный титул, а не наследственный, и только по этой причине у него имелась не только ненависть к графу, но и уважение, как у бешеной собаки, которая знала себя другой, но, поражённая вирусом, готова кусать любого, пусть даже и своего хозяина.
Граф ничего не ответил на эти провокационные слова, лишь выстрелил два раза через дверь, давая понять, что он так просто не сдастся, и патроны у него ещё остались. Дверь от удара пуль содрогнулась и стала медленно распахиваться, но, немного приоткрыв обе створки, остановилась. Всё же, пули от малокалиберного револьвера не столь мощные, как от того же «нагана», да и цель распахнуть двери граф себе не ставил.
Сикс издал довольный смешок, обе пули не причинили никакого вреда бандитам, пробив дверь, они застряли в противоположной стене, и в это время с улицы грянул гулкий взрыв. Уж насколько Сикс казался закалённым, а здесь не смог сдержаться и вздрогнул от неожиданного грохота. Один из его людей метнулся к окну и выглянул в него.
