Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 (СИ) - Тарасов Ник

Машенька лежала на кровати и слегка приподнявшись на подушках, вышивала какую-то рубашечку для будущего младенца. Время от времени она поднимала глаза и ловила мой взгляд, отчего румянец проступал на её щеках.

— Егорушка, — тихо сказала она, не отрываясь от работы, — а как думаешь, мальчик у нас будет или девочка?

Я посмотрел на неё и улыбнулся:

— А какая разница? Лишь бы здоровый родился. И чтобы на тебя похож был — умный и красивый.

Машенька засмеялась.

— На меня похожий мальчик — это что-то новенькое, — поддразнила она. — А вот если девочка, то пусть лучше на папу похожа будет — рассудительная да хозяйственная.

Бусинка, которая всё это время дремала у печи, вдруг встрепенулась, подошла к кровати и запрыгнула прямо Машеньке на живот. Та осторожно погладила кошку, приговаривая:

— И ты хочешь с малышом познакомиться? Ну ничего, потерпи ещё немножко.

Вечером, когда стемнело, я затопил печь пожарче. Анфиса приготовила ужин — наваристый борщ, пироги с мясом и травяной чай с мёдом. Машенька ела с аппетитом, и я радовался, что обморок не отбил у неё желания нормально питаться.

— Машунь, — сказал я, наблюдая, как она уплетает второй пирожок, — завтра я поеду на лесопилку. Я пересел к ней на кровать и взял её руку:

— Ненадолго. И Ричарда попрошу, чтобы почаще к тебе заглядывал, проверял, как ты себя чувствуешь.

— Не нужно, Егорушка, — запротестовала она. — И так столько народу вокруг меня хлопочет. Анфиса из дому не выходит, Прасковья забегает, да маменька заглядывает часто…

— Нужно, — твёрдо сказал я. — После сегодняшнего я за тебя волнуюсь. А Ричард — врач, он лучше знает, на что обращать внимание.

Машенька вздохнула, но спорить не стала. Мы ещё немного поговорили и легли спать.

На следующее утро, после завтрака, я позвал Ричарда.

— Ричард, попрошу тебя об одном одолжении, — начал я серьёзно. — Несколько раз до обеда и несколько раз после обеда обязательно наведывайся ко мне домой и следи за состоянием Машеньки. Понимаешь, после вчерашнего я спокойно работать не смогу, если не буду знать, что за ней кто-то присматривает.

Ричард кивнул с пониманием:

— Конечно, Егор Андреевич. Буду заходить каждые два-три часа. И если что-то будет не так, сразу же пришлю за вами человека.

Анфиса, которая присутствовала при этом разговоре, тоже кивнула:

— Егор Андреевич, не переживайте, всё будет сделано. Буду следить за ней, как за родной дочкой. И кушать заставлю, и отдыхать уложу, если что.

— Спасибо вам, — сказал я искренне.

После этого я отправился на лесопилку, где меня уже ждали мужики. За несколько дней мы с ними сделали полноценный стационарный токарный станок по дереву.

Семён и Фёдор закрепили массивное основание из дуба, которое должно было гасить вибрацию. Прохор с Митяем установили направляющие, по которым должен был двигаться резец. Сложнее всего оказалось подвести пневматический привод — трубу нужно было протянуть так, чтобы нигде не было перегибов или перекосов, которые могли бы нарушить равномерную подачу сжатого воздуха.

— Митяй, смотри, вот здесь загиб слишком крутой, — показал я на место соединения. — Воздух будет с завихрениями идти.

— А как же тогда, Егор Андреевич? — почесал затылок Митяй. — Тут же стенка, не обогнуть.

— Дуги сделаем, — предложил Семён. — Из тонкого железа согну, плавные переходы получатся.

Когда станок был готов, я с волнением дал сигнал Фёдору запускать двигатель. Послышался знакомый свист сжатого воздуха, и патрон токарного станка медленно, но верно начал вращаться.

— Работает! — воскликнул Петька, хлопая в ладоши.

Я взял заготовку — обычное липовое полешко — и зажал его в патроне. Подвёл резец, включил подачу, и стружка тонкой лентой потекла на пол. Мужики обступили меня плотным кольцом, наблюдая за процессом с неподдельным интересом.

— Ишь ты, как ровно идёт! — удивился Прохор, когда из грубого полена начал проступать правильный цилиндр.

— А теперь посмотрите, что можно сделать, — сказал я и, переставив резец, начал вытачивать что-то похожее на бокал.

За полчаса работы в моих руках оказался изящный бокал с тонкими стенками и ровной поверхностью, какую никогда не получишь при ручной работе.

— Батюшки светы! — ахнул Илья. — Да это же чистое волшебство!

— Не волшебство, а наука, — улыбнулся я. — И теперь вас всех этой науке обучу.

Следующие дни я посвятил обучению мужиков работе на станке. Вспоминая уроки труда в школе, я показал им все тонкости, которые сам знал — как правильно держать резец, под каким углом подводить, как регулировать скорость подачи.

— Главное правило, — объяснял я Петьке, который оказался самым способным учеником, — резец должен быть острым. Тупой инструмент дерево рвёт, а не режет.

— А если заготовка неровная? — спросил Семён.

— Сначала обдираем на малых оборотах, — показал я, регулируя подачу воздуха. — А уж потом, когда круглая стала, можно и на полную мощность.

Даже показал им, как можно крепко закрепить заготовку со стороны привода так, что если делать какой-то кубок или даже деревянную вазу, то можно прямо на станке выбрать изнутри полость. Для этого использовался специальный изогнутый резец, который я выковал вместе с Петькой в кузнице.

— Смотрите, — продемонстрировал я, — вот так, постепенно, слой за слоем, и получается внутренняя полость. Главное — не торопиться и следить, чтобы стенки одинаковой толщины были.

Мужики были очень довольны возможностью что-то сделать своими руками, да ещё и на таком удивительном аппарате. Каждый норовил попробовать, и вскоре под станком образовалась целая гора стружки и опилок.

— Егор Андреевич, — подошёл ко мне Семён, когда мы делали перерыв, — а что, если нам на продажу такие кубки делать? В городе за такие деньги хорошие дают.

— Правильная мысль, — одобрил я. — Только сначала научиться нужно как следует. А потом — почему бы и нет.

Когда основные работы по установке станка были закончены, я сказал мужикам:

— На будущее, ближе к весне, не забудьте подвести такую же трубу или сделать разветвление к месту, где была раньше каретка. Там потом установим ещё один пневмодвигатель, только, наверное, помощнее закажу у Савелия Кузьмича.

— Обязательно сделаем, Егор Андреевич, — заверил меня Фёдор. — А что там ставить будем?

— Так под каретку с пилами, — ответил я. — Может, и ещё один станок, а может, что-то другое полезное.

Когда мы закончили со станком, Митяй подошёл ко мне с гордым видом:

— Егор Андреевич, гляньте, что я тут наделал! — он показал на стол, заставленный различными стеклянными изделиями.

Я присмотрелся и удивился — за это время парень сделал очень много разных банок. Были там и маленькие баночки для лекарств, и большие — для солений, и средние — непонятно для чего, но очень красивые. Кроме того, он изготовил несколько колбочек разной формы и даже соорудил ещё один дистиллятор — более совершенный, чем первый.

— Митяй, да ты просто мастер! — похвалил я его. — Такое разнообразие!

Семён тоже не отставал. Он показал мне два десятка фарфоровых чашек с блюдцами — аккуратных, белоснежных, с тонкими стенками. И стекла немало отлил уже — были там и оконные стёкла, и бутылки разного размера.

— Семён, да у тебя настоящая мануфактура получается! — восхитился я.

Очередной день близился к концу, и мне хотелось домой, к Машеньке. За это время я успел соскучиться по ней, хотя Ричард исправно докладывал, что всё в порядке, самочувствие хорошее, аппетит нормальный.

— Ну что, мужики, — сказал я, оглядывая мастерскую, — на сегодня хватит. Завтра продолжим.

— Егор Андреевич, — остановил меня Илья, — а можно я ещё немного поработаю на станке? Хочется попробовать ещё раз.

— Конечно, — разрешил я. — Только осторожно. И не забудь станок выключить и компрессор остановить, когда закончишь.

— Не забуду, — заверил он.

Дома меня встретил аромат свежеиспечённого хлеба и довольная Анфиса: