Я взял первый клинок и примерил хвостовик — ту часть, которая будет внутри рукояти.
— Сначала нужно сделать отверстие, — сказал я, беря тонкий нож.
Аккуратно сделал отверстие в центре каждой деревянной пластинки и полоски бересты. Работа требовала точности — отверстия должны были идеально совпадать.
— Вот сейчас первым делом сделаем гарду, — сказал я.
Я взял железную пластину и указал Петру где сделать отверстие — чтоб это была небольшая гарда — перекрестие между клинком и рукоятью.
— А зачем гарда? — спросил Семён.
— Для безопасности, — объяснил я, устанавливая гарду на место. — Чтобы рука не соскользнула на лезвие. И для красоты тоже.
— А теперь самое интересное, — сказал я, открывая горшочек с клеем.
Начал промазывать каждую пластинку клеем и нанизывать на хвостовик клинка. Береза, береста, ольха, снова береста… Полосатая конструкция росла на глазах.
— Ишь ты, какая красота получается! — восхитился Петька, наблюдая за процессом.
Когда все детали были собраны и проклеены, я плотно обмотал рукоять вдоль будущей ручки веревкой, чтобы клей схватился равномерно.
— А теперь ждем, — сказал я, отставляя заготовку. — Пусть сутки постоит, клей как следует схватится.
— А что потом будем делать? — нетерпеливо спросил Петька.
— Потом, будет завтра, — ответил я с загадочной улыбкой.
Мужики переглянулись с любопытством, но я решил пока не раскрывать всех карт. Пусть удивятся завтра.
На следующий день, мы поехали на лесопилку, где меня уже ждали Фёдор с Прохором. Они как раз возились с токарным станком, что-то настраивая.
— Здорово, мужики! — поприветствовал я их. — Как дела? Станок работает?
— Работает, Егор Андреевич, — отозвался Фёдор, вытирая руки тряпкой. — Вот как раз пробовали новую деталь точить.
Я подошел к станку и внимательно его осмотрел. Все было в порядке — пневматический привод работал ровно, патрон крутился без биения.
— Отлично, — сказал я. — Как раз то, что нужно.
— А что делать будем? — спросил Прохор, с любопытством поглядывая на заготовку ножа. Я проверил рукоять — клей схватился крепко, конструкция стала монолитной.
— Рукоять обрабатывать, — ответил я, подходя к станку. — Только сначала нужно кое-что переделать.
Я снял заготовку из полена и начал искать среди камней подходящий. Нашел круглый булыжник — не очень большой, но достаточно твердый, пористый и главное — почти идеально круглый.
— Что это, Егор Андреевич? — удивился Петька, наблюдая за тем, как я устанавливаю камень в патрон.
— Точильный диск, — объяснил я, закрепляя его. — Сейчас увидите, как он работает.
Запустил станок, и камень начал вращаться. Сначала медленно, потом все быстрее. Вскоре он крутился с приличной скоростью, издавая тихий свистящий звук.
— А теперь, — сказал я, беря заготовку, — будем придавать форму.
Осторожно поднес рукоять к вращающемуся камню. Сразу посыпались искры и пыль — камень начал стачивать лишний материал.
— Осторожно, Егор Андреевич! — испугался Семён. — Как бы палец не стесать!
— Не бойся, — ответил я, уверенно направляя рукоять. — Главное — держать крепко и не торопиться.
Медленно, миллиметр за миллиметром, я начал придавать рукояти правильную форму. Сначала убрал лишний материал, сделав общие очертания, потом принялся за детали.
— Смотрите, — говорил я, не прекращая работу, — нужно, чтобы рукоять удобно лежала в руке. Вот здесь, где указательный палец, делаем углубление. А здесь, где большой палец, — небольшой выступ.
Мужики обступили меня плотным кольцом, наблюдая за процессом с неподдельным интересом. При каждом движении рукояти полосы березы, ольхи и бересты создавали красивые узоры.
— Батюшки светы! — воскликнул Илья, когда начал проявляться полосатый рисунок. — Да это же красотища какая!
Действительно, по мере обработки рукоять становилась все красивее. Светлая береза чередовалась с темной ольхой, а золотистые полоски бересты создавали контрастные линии.
— А теперь самое сложное, — сказал я, переходя к финальной стадии. — Нужно сделать так, чтобы рукоять точно повторяла форму руки.
Я примерил заготовку к своей ладони, отметил места, где нужно еще убрать материал, и снова принялся за работу. Точильный камень послушно стачивал лишнее, а рукоять приобретала эргономичную форму.
— Вот так, — приговаривал я, работая, — здесь чуть больше, здесь чуть меньше… Рукоять должна как влитая в руку ложиться.
Петька не выдержал и спросил:
— А откуда вы знаете, Егор Андреевич, какой формы делать?
— Опыт, — коротко ответил я, не отрываясь от работы. — Много разных ножей в руках держал.
Конечно, я не мог рассказать, что видел эргономичные рукояти современных ножей и примерно представлял, как они должны выглядеть.
Через час кропотливой работы рукоять была готова. Я выключил станок и внимательно осмотрел результат.
— Ну как? — спросил я, протягивая нож Петьке.
Тот взял его и несколько раз сжал в руке, проверяя, как лежит.
— Ей-богу, как будто специально под мою руку делали! — восхитился он. — Удобно же как!
— Дай попробовать, — попросил Семён.
И ему нож показался удобным, и Илье, и всем остальным. Рукоять действительно получилась эргономичной — она естественно ложилась в ладонь, не скользила, пальцы сами принимали правильное положение.
— А полоски-то какие красивые! — не уставал удивляться Фёдор. — Как живые!
Действительно, чередование светлого и темного дерева с прослойками бересты создавало очень эффектный рисунок. При изменении угла зрения полоски как будто двигались, создавая оптическую иллюзию.
— А теперь последний штрих, — сказал я, доставая из сумки небольшую банку. — Льняное масло.
— А зачем? — спросил Семён.
— Для защиты и красоты, — объяснил я, открывая банку. — Масло пропитает дерево, защитит от влаги и придаст блеск.
Я опустил рукоять в масло так, чтобы она полностью покрылась жидкостью.
— А долго держать нужно? — спросил Петька.
— Сутки, — ответил я. — Пусть хорошенько пропитается.
— А что потом? — не унимался он.
— Потом достанем, протрем, и будет у нас нож, какого ни у кого нет, — улыбнулся я.
Мужики остались очень довольными увиденным. Каждый хотел попробовать сделать такую же рукоять для своего ножа.
— А можно мне тоже попробовать? — робко спросил Илья.
— Конечно, — разрешил я. — Всех научу. Только сначала посмотрим, что из этого получится.
На следующий день я вернулся на лесопилку рано утром. Мужики уже были на месте — видимо, тоже не терпелось посмотреть на результат.
— Ну что, Егор Андреевич, — нетерпеливо спросил Петька, — время уже прошло?
— Прошло, — кивнул я, подходя к банке с маслом.
Осторожно достал нож за клинок. Рукоять была темной от пропитавшего масла, но уже можно было видеть, что с ней произошло волшебное превращение.
— Дайте тряпку, — попросил я.
Семён подал чистую льняную тряпицу. Я начал аккуратно протирать рукоять, удаляя излишки масла.
— Господи Иисусе! — воскликнул Илья, когда рукоять начала проявляться во всей красе.
Масло не только защитило дерево, но и проявило всю красоту материала. Полоски березы стали кремово-белыми, ольха приобрела благородный коричневый оттенок, а береста заиграла золотистыми переливами. Весь рисунок стал объемным, глубоким.
— Да это же чудеса какие-то! — сказал Фёдор, не в силах оторвать взгляд от рукояти.
— И правда, — согласился Семён. — Такой красоты я отродясь не видел.
Рукоять действительно выглядела потрясающе. Гладкая, словно шелк, с четким контрастным рисунком, она казалась драгоценностью. А в сочетании с дамасским клинком нож выглядел поистине царским.
— А теперь попробуем, как он работает, — сказал я, беря кусок дерева.
Нож резал как бритва. Тонкие стружки отлетали ровными завитками, поверхность среза была идеально гладкой. Рукоять удобно лежала в руке, не скользила, не натирала.
