Деньги не пахнут 8 (СИ) - Ежов Константин Владимирович

— Есть один тип… зовут его Лау.

— Лау? — ведущий изогнул бровь, словно услышал о каком-то редком звере, о котором ходят только шёпоты. Конечно, он не мог знать. Пока что имя Лау ничего не говорило миру.

Но это и было идеально.

Естественно чувствовал, как под ногами будто пружинит красная дорожка, освещённая тысячами вспышек. Пахло нагретой техникой, духами гостей и чем-то металлическим — может, от прожекторов. В ушах звенели всплески камер, похожие на шёлест крыльев невидимой стаи.

«Пора придать ему облик…» — подумал я, и едва заметная улыбка скользнула по губам.

Раньше Лау утонул в серости собственного имиджа: скучный вор, вытащивший деньги из суверенного фонда, — какой тут интерес публики? Но сейчас собирался вдохнуть в него другое дыхание. Сделать из него легенду — яркую, светящуюся, притягивающую, как витрина ювелирного дома ночью.

И потому повернулся к камере и отчётливо, словно ставя подпись на афише, произнёс:

— Его ещё называют «азиатским Гэтсби».

У ведущего глаза округлились так, будто только что сообщил о существовании живого дракона.

— Тем самым Гэтсби? Из романа? Тот, что устраивал безумные вечеринки…?

Да, именно тот образ — таинственный богач, у которого за спиной туманная биография, а в руках — деньги, будто возникшие из воздуха. Фигура, отбрасывающая сияние, в котором хочется потеряться.

А пока нехотя пожал плечами, точно признаваясь в маленькой тайне:

— Слухи разные ходят. Говорят, он прочно обосновался в Голливуде. А тут… приехал в Нью-Йорк. Вот и подумал снова заглянуть в Boom Boom Cove…

Имя клуба сорвалось тихо, но ведущий поймал его моментально. В глазах сверкнул охотничий блеск.

После MET Gala места афтерпати держатся в секрете — приглашения стоят как печать избранности. Никто не делится такими вещами просто так. Но волнение ведущего длилось недолго: человек в гарнитуре шагнул ближе, бросил выразительный взгляд, означающий одно — время вышло, следующая звезда уже на подходе.

— Ну что ж, пусть сегодняшняя ночь станет незабываемой! — сказал ведущий напоследок.

Шона повели дальше, в пёструю реку гостей, бликов, камер.

До восьми вечера шла парадная процессия: актёры, музыканты, дизайнеры — каждый тянул за собой шлейф света, аромат духов и шёпоты толпы. И среди всего этого блеска упоминание «азиатского Гэтсби» постепенно потонуло, смылось волной новых имён.

Но стоило пробить восьми вечера — картина изменилась.

Толпа начала редеть, будто огромный организм выдыхал. Репортёры сворачивали оборудование, брели прочь, пробираясь через осыпавшиеся лепестки вспышек. Остались только те, кто живёт на горячих слухах — охотники за сенсациями, папарацци, любители эксклюзива.

Они переговаривались между собой, но в их голосах слышался не обмен информацией — скорее, тонкая, нервная дуэль:

— Куда пойдёшь?

— Говорят, у Майкла Корса будет толпа…

— А в Up Down сегодня наверняка все соберутся…

В этом мире важна была не просто фотография — а единственная, добытая только тобой. Эксклюзив пах дорогим ароматом победы, адреналином и хрустом крупных купюр.

И каждый из этих людей шёл туда, где, по их расчётам, вспыхнет самый яркий огонь ночи.

И пока они строили свои маршруты, где-то совсем рядом начинало расправлять крылья созданное мной имя — «азиатский Гэтсби».

Этим годом все кулуарные вечеринки после бала должны были стечься всего к двум площадкам, и обитатели фотокамер заранее чувствовали: добыть по-настоящему эксклюзивный кадр будет почти невозможно. В воздухе стоял лёгкий запах дорогих духов, перемешанный с гулом голосов, и среди всего этого кто-то вдруг вспомнил, что недавно упоминал Сергей Платонов.

— Азиатский Гэтсби.

— Он ведь говорил, что в основном крутится в Голливуде, да?

Несколько человек переглянулись и, стараясь не привлекать внимания, шагнули в сторону, уже набирая номера. Отошли за колонну, где пахло лакированным деревом и свежим льдом из обслуживающего бара, и начали дергать каждую ниточку, что у них была в Голливуде, пытаясь выяснить, кто же этот загадочный «азиатский Гэтсби».

И постепенно истории посыпались одна сочнее другой.

— Лау? Да он же дружит с Дикаприо. Финансировал "Волков Уолл-стрит.

— Говорят…

— В Вегасе его знают все — он каждый раз спускает по пять миллионов, будто мелочь.

— А чем он занимается?

— Слышал, он из малайской знати… у него бизнесы в Сингапуре и на Ближнем Востоке.

Каждый новый обрывок слухов ложился как мазок маслом — ярко, густо, с запахом чего-то дорогостоящего и опасного.

Таинственный богач, связанный со звездами Голливуда — Лау.

Вот он — идеальный кандидат на роль «азиатского Гэтсби»: блеск, тайна и ощущение, что за ним тянется роскошный шлейф невидимых покровителей. И уж если он появится на вечеринке, то рядом неминуемо возникнут громкие имена.

— Boom Boom Cove, так место называлось?

И — что особенно важно — место уже известно.

Boom Boom Cove — закрытый лаунж для избранных, где в воздухе обычно висит сладковатый запах коктейлей, мягкие басы пробирают через кожу, а бархат обивок поглощает любые лишние звуки. Но часть его пространства была доступна и простым смертным.

А это значит — хороший зум-объектив способен словить кое-что ценное.

— Что выбираем? Идём в модное место, где все фотки предсказуемы, или рискнём сорвать настоящий эксклюзив…?

Ответ у многих созрел мгновенно. Папарацци схватили сумки, глухо лязгнули металлические застёжки штативов, и они бесшумно растворились в толпе, словно тени.

Тем временем в зале MET Gala только начинался коктейльный час: воздух дрожал от перемешанных запахов цветов, алкоголя, лака для волос, а по полу тонкой вибрацией разливались басы. В этот момент Лау уже был там — окружённый людьми, улыбками, хрустом льда в бокалах.

И вдруг…

В шуме голосов резко прорезался голос Гонсалеса. Он остановился, оглядел Лау с приподнятой бровью и удивлённо выдохнул:

— Ты действительно пришёл?

В его тоне звенела издёвка — такая лёгкая, полупрозрачная, но ядовитая. Словно он говорил: «Никогда бы не подумал, что ты сюда пролезешь».

И следующее его движение объясняло всё ещё яснее.

— Это мой помощник, Лентон.

Он представил его демонстративно, почти лениво. Посыл читался без перевода:

«Не знаю, за кого ты тут косишь, но показуха не поможет.»

Одного факта присутствия на MET Gala было мало, чтобы подтвердить влияние. И Гонсалес наслаждался этим.

Дау внутри кипел, но лицо держал неподвижным, почти холодным. На самом деле он здесь оказался без официального приглашения — купил место за спонсорские деньги и сидел за столом партнёров.

Гонсалес хмыкнул и, отходя, бросил:

— Увидимся на афтерпати.

Во взгляде скользнуло: «Там и посмотрим, кто ты без красивых слов.»

Лау машинально сжал кулак.

Ему необходимо было добиться успеха. Не просто провести вечеринку — а устроить ослепительный, оглушительный праздник, чтобы разговоры о нём разошлись по всем столам. Это было важно не только ради инвестиций MDB — это задевало его личную гордость.

Он лихорадочно проверял телефон. Экран светился сообщениями:

«Машины выехали?» «Что по гостям?» «Подтвердили ли гостей из списка?»

Он писал своему помощнику одно за другим — пальцы бегали по экрану, будто отрабатывали быстрый ритм нервного стука в висках.

Чтобы привезти людей, которые должны были стать «ядром впечатления», Лау выложился полностью: чартеры для тех, кто живёт за океаном, люксовые номера, лимузины, встречающие у трапа самолёта.

Он собирал пазл, где каждый кусочек должен блестеть — иначе все рухнет.

Связи, которыми Лау уже обзавёлся, сами по себе не могли создать нужного эффекта. Чтобы его влияние выглядело по-настоящему внушительно, требовались лица из Голливуда, блеск и фамилии, что звучат даже сквозь шум вечеринок.

Поэтому он буквально прочёсывал зал, мягко ступая среди шелеста платьев и запахов парфюма, подзывая к себе знакомых актёров.