Бастард Александра 2 (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus"

Громким, поставленным голосом он представил новый свод законов, попутно рассказав о том, что созданный царем способ книгопечатания позволит иметь такой кодекс в каждом городе и в каждой судебной палате.

— Теперь никто и нигде не сможет отступить от царского закона, ссылаясь на незнание, — взгляд Эвмена особо остановился на Ширазе, как на единственном сатрапе, присутствующем в зале, — будь то городской судья или даже сатрап области.

Эвмен закончил говорить, и мастера с той же торжественностью понесли диковинку вдоль ряда гостей, чтобы те могли лучше рассмотреть напечатанный текст, тисненый золотом переплет и качество бумаги.

Гости с искренним интересом разглядывают диковинку, а я с не меньшим интересом слежу за их лицами. Вот Шираз делает вид, что восхищается искусным тиснением, а на самом деле озабоченное выражение его лица говорит, что думает он совсем о другом.

«Видать, накосячил где-то, — беззлобно усмехаюсь, глядя на его унылое выражение, — а теперь вот задается вопросом, чего это Эвмен так жестко смотрел на него во время своей речи!»

Ширазу как сатрапу провинции поручено снабжение армии, и я был бы наивным человеком, если бы верил, что такой человек, как мой дядя, не запустит свою цепкую лапу в царскую казну. Пока снабжение идет, я делаю вид, что не замечаю. Если воруют в меру, не зарываясь, и выполняют все, что поручено, то эти траты я готов включить в производственные издержки.

«Если дядюшке хватит ума клевать по зернышку, — усмехнувшись, веду глазами дальше, — то просидит на своем посту долго, а решит хапнуть сразу пятерней, то ни старые заслуги, ни Барсина не помогут!»

Тут мой взгляд цепляется за группу господ в тяжелых, расшитых золотом рубахах и высоких шапках. Это остатки былой аристократии Элама, члены городского совета Суз. Центральной фигурой среди них выделяется крупный пузатый мужчина с тяжелой золотой цепью на шее — глава высшего совета города, Мельхомир. Когда-то, в стародавние времена славного и независимого царства Элам, этот орган действительно руководил жизнью города, но с момента персидского завоевания он — скорее лишь дань уважения к древней истории и местному самоуправлению, чем реальная власть.

Главный талант местной аристократии — в умении вовремя подстраиваться под победителя. Она умеет бесстыдно льстить и на многое не претендует, поэтому ни при власти Ахеменидов, ни при македонском нашествии город Сузы ни разу не подвергся штурму и разграблению.

Сейчас, следя за Мельхомиром, я вижу, что он лишь мельком глянул на книгу, а все больше косится на своего бывшего партнера и злейшего врага — Ишкур-Хаддада. С того момента как Хаддада выпустили из тюрьмы, ему неспокойно. Он все еще не понимает, что произошло, почему вместо казни и пыток его бывший партнер получил повышение и милость царя. А то, что Хаддад теперь при власти, ни у кого не вызывает сомнений. Он развернулся даже круче, чем я ожидал, и методы у него вполне в духе этого жестокого времени.

Едва выйдя из тюрьмы, Хаддад обменял выданные ему десять талантов золота на сто тридцать талантов серебра, хотя до этого как местные, так и вавилонские банкиры меняли мне по курсу один к десяти. Дальше всё завертелось ещё быстрее! Пользуясь выданным карт-бланшем, он обложил жесткой нормой не только указанных мною мастеров, но также и высший совет города Сузы — как владельца железного рудника — и владельца угольной шахты. С последней, кстати, вышел курьез, поскольку именно я — владелец этой совсем недавно открытой шахты.

Представьте, приходит ко мне мой управляющий с жалобой на Хаддада, мол, тот ему норму выставил — сто пятьдесят корзин угля в день.

— Как я ему сто пятьдесят корзин наберу⁈ — возмущенно начал он. — У меня людей столько нет! Да кто он вообще такой, чтобы царскому управляющему указывать⁈

Я выслушал его стенания, а потом спросил:

— Он тебе за уголь платит?

Тот озадаченно кивнул, и тогда я уже раздражённо выговорил ему:

— Так чего тебе ещё надо⁈ Если нужны ещё рабочие, значит, найми или купи, но дай ему столько, сколько он требует!

Такой суровой нормой Хаддад обложил все мастерские Сузианы, Персиды и Мидии, а в гаранты, как в заложники, взял местную власть этих сатрапий. К примеру, с высшего совета города Сузы, как с владельца рудника и близлежащего леса, он потребовал доставлять в город сто корзин руды и двести вязанок дров в день! Это было почти в пять раз больше, чем вырабатывали до этого, но жаловаться ко мне уже не приходили. Я так понял, Хаддад умеет находить нужные слова.

Чем он напугал или подкупил местный совет, я не интересовался, но богатеи Элама реально напряглись и вложились по полной. Уже через месяц рудник начал давать требуемое количество. Соответственно, и литейщикам города тоже пришлось попотеть, поскольку на них также наложили норму, как и на кузнецов, кожемяк, плотников и ткачих.

Нормы были суровые, прямо скажу, неподъёмные, но за тяжёлый труд Хаддад платил исправно. Царское серебро утекало как вода, и на это жалоб не поступало, а стенания слышались лишь в тех случаях, когда мастера норму не выполняли. Тогда, на первый раз, Хаддад накладывал штраф, а ежели не помогало, то далее следовали суровые меры вплоть до физического воздействия.

Я к этому отношусь неодобрительно, но вынужден закрывать глаза, поскольку оружие мне нужно строго в поставленные сроки, и с самого Ишкур-Хаддада я спрошу не менее сурово. Он это знает и действует соответствующе, то есть максимально жестко и эффективно. В конце концов, именно для этого я его и нанял. Ворует он или нет? Честно говоря, меня этот вопрос не волнует! Я озвучил ему требуемое количество вооружения, как и цену, за которую я у него это оружие куплю, а дальше — его дело! Всё, что заработает на этом, — всё его; я не жадный, считаться не стану.

В общем, в отличие от затерроризированных сатрапий, я своим менеджером доволен! Начиная с октября, количество оружия и амуниции, поступающее в войска, возросло в разы, и это сразу же сказалось на росте и других производств тоже. В первую очередь потребовался транспорт. Бесчисленная перевозка товара с одного места в другое — из Персиды в Сузиану, из Сузианы в Мидию и Парфию — вызвала взрывной рост производства колесной техники, то бишь всевозможных телег, арб и прочего. Тут наш пергамский опыт в колесном деле пришёлся как нельзя кстати, как и токарные станки ножного и велосипедного привода.

Видя такую необходимость в транспорте, я организовал из своих плотников колесную мануфактуру. Структура организации простая и понятная: мои деньги — их труд. Во главе нового предприятия встал старик Кассандр с зятем, и дело пошло.

Для ускорения процесса я отдал им всех рабов, что привел в Сузы. Это тоже внесло свою лепту, и, наладив первые несколько станков, мастера начали гнать колеса и телеги с невиданной доселе быстротой. Первую готовую телегу продали мгновенно, едва выкатив за ворота, а дальше заказы уже пошли вперед, принося приличную прибыль и позволяя постоянно расширяться.

Обо всём этом я вспоминаю сейчас, наблюдая за теми злобными взглядами, что обмениваются Хаддад и Мельхомир. Если бы не я, то, наверняка, кто-нибудь из этой пары уже давно лежал бы в земле. У обоих есть повод ненавидеть друг друга, поэтому, едва выпустив Хаддада из тюрьмы, я пообещал им обоим, что в случае неожиданной кончины одного из них отправлю на плаху и второго.

«Пока помогает!» — мысленно усмехнувшись, перевожу взгляд на другую сторону зала. Здесь собраны высшие командиры моего войска, говоря языком будущего, — от капитана и выше. Пехота держится особняком от конницы, но и без этого различие в возрасте просто бросается в глаза. Командный состав пехоты в основном представлен матерыми ветеранами, а большинству командиров кавалерии нет и тридцати.

Не тушуясь, юные гипархи стоят вровень с седыми македонскими хилиархами, и я одобрительно посмеиваюсь.

«А что, они это право в бою заслужили!»

В преобладающей массе моим офицерам книга неинтересна, но тут дело совсем не в кодексе и даже не в революционном книгопечатании. Военным на это плевать; тут дело в почете и уважении. Царь позвал на прием своих воинов наряду с высшими сановниками — значит, ценит их и уважает! После приема, как положено, будет пир, на котором, опять же, царь не поскупится на угощение для своих боевых соратников. В общем, мне не трудно, а им приятно — политика!