Бастард Александра (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus"

И вот после того как мы начали следить за его домом и ночью, выяснилась одна его любопытная привычка. Потешив свое дряхлое тело в руках юной рабыни, старик Аристомен любил выходить во внутренний дворик, где отмокал в теплой воде нагретого за день бассейна. Лежал, смотрел на звездное небо и думал о чем-то своем, «злодейском». На вскидку, это продолжалось минут пятнадцать, затем приходил его телохранитель с простыней, закутывал в нее тщедушное тело старика и уносил его в опочивальню. Именно эти пятнадцать минут я и выбрал для исполнения своего «темного» замысла.

Наметив место и время, я составил детальный план действий. Оставалось лишь выбрать исполнителя, а лучше двух, во избежание нелепых случайностей. Тут у меня возникли трудности. Не с тем, что я не знал, кого выбрать, а с тем, что посвящение в свои планы других людей грозило немалым риском.

В этом веке, также как и в далеком будущем, то, что я затеял, квалифицируется как преднамеренное убийство, осуществленное группой лиц по предварительному сговору, и влечет за собой очень суровое наказание. В этом времени — даже еще более суровое, чем в будущем. Если поймают и докажут вину, то казнь однозначно, а казнить здесь, как я уже имел «удовольствие» видеть, любят с особым изыском и в назидание остальным, то бишь мучительно и кроваво.

Поэтому я долго не мог ни на ком остановить свой выбор. Первым, о ком я подумал, был, конечно же, Эней. Он не болтлив и предан мне, что доказал уже не раз, но вот беда — грек щепетилен в вопросах чести, и тайное убийство ляжет на его совесть тяжким грузом. Грузить его мне не хотелось, потому как, всякий знает, груз рано или поздно сбрасывают и… В общем, Эней отпал сам собой, а следующей кандидатурой, способной провести подобную акцию в моем списке, шел Экзарм. Массагет нравственными болезнями не страдал, от слова совсем; ему все равно, кого и как убивать, — в лицо, в спину, один на один или все на одного. Однако с ним я испытывал трудности совсем иного порядка, и главная из них — это доверие! А не захочет ли он меня сдать⁈ Все-таки я знаю его не так давно, а верность, вообще, не самая сильная черта массагетского народа. Они, вон, вождя сопротивления всей Бактрии Спитамена убили и выдали Александру, а ведь клялись сражаться вместе с ним против македонцев.

Я тянул с решением до самого последнего момента, пока не осознал одну простую вещь.

«Чего я, собственно, мучаюсь? Ведь все равно кроме Энея и Экзарма поручить такое дело некому. Раз ломать совесть грека не хочется, то остается только один вариант — Экзарм!»

Конечно, у меня есть еще целая сотня бравых пацанов, и половина из них уже сейчас готова убить за меня любого, но это покамест на словах, а на деле ребятки мои еще никого и никогда не убивали. А такое дело, как известно, требует, кроме отмороженной напрочь башки, еще и твердую, опытную руку.

Остановившись на Экзарме и помня урок с вольной грамотой, я не стал изгаляться в красноречии и объяснять ему причины, мол, почему и зачем мне надо это сделать, а просто сказал ему:

— Есть человек, который мне сильно мешает. Его надо убить! Поможешь⁈

Массагет порадовал меня своим хладнокровием и спокойствием. Жестко посмотрев мне в глаза, он произнес уверенно и без затей:

— Помогу, отчего ж не помочь! Скажешь кого⁈

Кивнув, я ответил, не отводя глаз:

— Конечно, скажу, но не сейчас!

Когда с местом и временем окончательно определились, то в помощь массагету я выбрал Зенона. Почему его? Да потому, что этот парень молчалив, словно немой, коренаст и крепок, подобно медведю, и верит в меня, как в настоящего сына божьего.

Сегодня утром, после занятий, я остановил его и скорее приказал, чем попросил:

— Этой ночью мне понадобится твоя помощь.

Зенон лишь чуть склонил голову, мол, приказывай, я готов. Тогда я показал взглядом на массагета и добавил:

— Поможешь Экзарму избавиться от мусора!

По глазам парня я увидел, что тот понял меня правильно. На миг на его лице промелькнуло что-то вроде неуверенности, и я успел подумать, что в целях конспирации было бы лучше ограничиться только Экзармом и самому подстраховать его.

Подумал и тут же прогнал эту мысль.

«Если я хочу добиться поставленной цели, то мне просто необходимо хоть кому-то доверять! — Это простое осознание пронзило меня четким пониманием. — Одному мне такую ношу не осилить! А раз так, то пробы на доверие лучше начать раньше, чем позже!»

Как бы там ни было, и Экзарм, и Зенон сейчас здесь и готовы выполнить мой приказ, хоть пока и не совсем четко представляют, чего я от них потребую.

«Ничего, расскажу по дороге!» — Решив про себя, киваю им следовать за мной.

От рынка пробираемся к юго-западной границе города; там находится дом Аристомена. Это большой дом с атриумом, бассейном и садом. Такие размеры в центре Пергама невозможны, там все скучено, дом на доме стоит, поэтому богачи и перебираются на окраины, где можно ни в чем себе не отказывать.

Роскошный дом председателя окружен высоким забором из необработанных камней, а сразу за его землей начинается резкий подъем в горы. Это обстоятельство сильно облегчило нам слежку за домом. Оттуда, с нашего наблюдательного пункта, весь двор и сад как на ладони.

Расположившись за раскидистым кустом акации, я взял под наблюдение атриум с бассейном и приготовился ждать. Экзарм и Зенон расположились рядом и затихли.

Как только в общем движении возникла пауза, в моей голове тотчас же зароились сомнения и непрошеные мысли.

«И вот скажи мне, — мгновенно заговорил во мне тот гуманист, каким я когда-то был, — как ты дошел до жизни такой⁈ Приличный, законопослушный, образованный, а собираешься убить человека, как простой уголовник! Куда подевались твои принципы⁈ Убить человека ради денег! Это же пошло!»

Если честно, то подобные мысли не дают мне покоя с того самого дня, как я решил, что убийство Аристомена — единственно реальный выход из создавшейся ситуации. Правда, тут мое второе «я» немного грешит против истины. Деньги, конечно, важны, они мне не за красивые глаза достались, но дело не только в них. Деньги и землю можно было бы и отдать; не на угле и кирпичах, так на чем-нибудь другом заработаю. Я в этом уверен!

Тут дело в другом: как я уже говорил, приближается роковой рубеж, когда своим вмешательством я могу изменить ход истории, но для этого мне нужен, пусть и небольшой, но рычаг. Рычаг в виде хорошо тренированного, высокомобильного конного отряда численностью хотя бы пятьсот сабель. Та сотня пацанов, что тренируется у меня в поместье, по моей задумке, — это костяк будущего войска, а еще полтысячи всадников будут нужны мне уже на следующий год. Как я смогу их набрать в городе, где власть настроена ко мне крайне враждебно? Те люди, что хотят отобрать у меня землю, никогда не позволят мне нанимать воинов в Пергаме, да еще против Антигона! Вот вторая и, пожалуй, главная проблема, толкнувшая меня на принятие сегодняшнего решения.

«Необходимо сменить власть в городе! Как сделать это быстро и без крови⁈ — задался я тогда вопросом, и ответ пришел сам собой. — Совсем без крови не получится! Это не сказка! Местная демократия — всего лишь фиговый листок для прикрытия, а на деле никто власть без боя не отдаст!»

Пока я думал над этой задачей, а мои парни вместе с Гурушем следили за высшей чиновничьей троицей города, я подолгу беседовал со старшим братом «мамочки», вызнавая все тонкости внутренней городской политики.

Со слов Шираза получалось, что в Пергаме всем рулят четыре фамильных клана. Первый — Тарсиды со своим старейшим представителем Аристоменом. Он является архонтом (выборным главой города) и председателем ареопага (совета Тридцати шести «лучших» людей города — высшего законодательного органа). Второй — Полиоркеты, во главе со стратегом Никанором. Третий — Бурсиды, и их глава, казначей Эвит. Последняя фамилия из списка — это потомки Фарнакида со старейшиной Ширазом.

Эти четыре клана представляли большинство в ареопаге — порядка двадцати четырех мест из тридцати шести. Остальные двенадцать мест делили прочие богатеи города, но так как они были не организованы для единого отпора, то им приходилось принимать те решения, что спускали им правящие кланы. Если, конечно, те могли договориться между собой, а вот ежели нет, то в этом случае голоса независимых сразу же прибавляли в весе и в цене.