— Кто ж тебя, милок, так разукрасил? — спросила сидящая рядом старушка, видно разглядевшая на моей физиономии синяк под глазом, который я немного закрасил пудрой Людки.
— Я, бабуля, церковное имущество спасал, — постарался улыбнуться ей, как можно дружелюбней. — С ворами подрался.
— А ты из этих? Сиктантов? — с брезгливым выражением лица ко мне повернулся плотный, с опущенными плечами мужчина лет сорока в плохо сидевшем на нем, мешковатом и мятом костюме.
— Почему сектантов? — не понял я. — Это православный храм, в Загорянском.
— Да один чёрт! — зло выпалил он, буравя меня круглыми выпуклыми темными глазами. — Мракобесие одно. Кто-то в науку верит, а кто-то в старичка с бородой, который на облачке сидит на небе и все решает. Мозгов нет, только пустота. Блаженны нищие духом.
— Я верю в науку, я — учёный. Кандидат физико-математических наук.
— Да все так говорят, в науку, в науку, а сами бегают слушать этих мужиков в юбках, — мужик распалялся все больше и больше.
— Это рясы, — внутри меня начала закипать злость. — И я никуда не бегаю. Воры украли предметы, которые представляют культурную ценность.
— Чаво? Ценность? Какую, скажи на милость? — не отставал от меня мужик.
— Это наша история. История нашей страны, — мужик раздражал своей безапелляционностью, вызывал желание противоречить ему.
— Какой страны⁈ — внезапно отозвался сидящий на скамейке рядом с окном интеллигентного вида мужчина, в очках в элегантной черной оправе, с портфелем на коленях. — На Руси у славян были свои боги, традиции. Перун, Дажьбог, Стрибог. И тут князь Владимир решил крестить народ. Но народ был против! И тогда Владимир прошёлся огнём и мечом!
Я устало прикрыл глаза, корил себя, что ляпнул фразу, которая вызвала такую бурную реакцию.
— Я в этом не разбираюсь, — честно признался я.
— Так почему вы верите в Бога, который был чужд нашему народу⁈ — не унимался интеллигент.
— Послушайте, я не сказал, что я — верующий. Я просто поймал вора, который украл имущество храма.
— Не верующий⁈ — вскрикнул мужик рядом. — А цепочка на шее? Там что? Крестик? Врёшь! Врёшь, что не верующий! А сам из тех, кто мозги детям засирает всякой дребеденью!
— Слушайте, вы! Я — учитель физики и астрономии! — я сжал кулаки, ощущая, как кровь прилила к лицу, запылали жаром щеки. — Никакой дребеденью мозги не засираю. Я учу законам природы, рассказываю, как была создана Вселенная, солнечная система и наша Земля.
Спор прервала дородная медсестра, она выглянула из кабинета и строго оглядела всех из-под больших круглых очков:
— Граждане, прекратите галдеть. Вы мешаете врачу вести приём.
Все тут же замолкли, и углубились в чтение прессы.
Я вскочил с места и ушёл в коридор, подошёл к окну, меня трясло, будто в лихорадке, подрагивали кончики пальцев, ослабели ноги. Через дорогу начинался редко засаженный елями и высокими дубами лесок. Через тридцать лет здесь вырастет величественный белокаменный храм с золотыми куполами и колокольней, чей малиновый звон будет слышать весь разросшийся город, превратившийся в округ. Как ответ тем, кто орал, что вера — это мракобесие.
Прозвучал вежливый, но явно с официальными нотками голос:
— Извините, хотел кое-что уточнить у вас.
Глава 20
Разбитые мечты
Я обернулся, опёрся спиной на подоконник, изучая незнакомца. Статный, широкоплечий, лет тридцать пять-тридцать семь, под небрежно наброшенном на плечи халатом просматривалась синяя форма. Аккуратная форменная стрижка, чисто выбрит. Мент.
— Да, и что именно?
— Я слышал краем уха, что вы говорили об ограблении церкви в Загорянском.
— Да. Одного вора я задержал. Он снегоход угнал у местного мужика и на нем пытался вывезти иконы, которые были украдены из храма.
— Понятно. И этот вор, он теперь где?
— В ментовке, простите, в отделении милиции села Загорянское. А вас почему это интересует?
— Я — следователь, майор Сибирцев, веду дело по ограблению подмосковных церквей. Вот этого персонажа вы поймали?
Он вытащил из внутреннего кармана мундира сложенный лист бумаги, развернул и я увидел рисунок, чрезмерно утрированный страхом, как бы сейчас сказали, фоторобот, размноженный на ротапринте: рожа настоящего уголовника, вытянутое худое лицо, острые скулы, впалые щеки, близко посаженные глаза, излучающие такую злобу, что я передёрнулся, будто от удара током.
— Да, похож.
— Он был один?
— Нет. Второго нашёл сторож церкви. Подросток. Он залез в церковь по верёвке. Она оборвалась, и он упал.
— Живой остался?
— Да живой. И я знаю, кто это.
— Вы его видели? — мент с интересом сощурился и все как-то подобрался, словно пантера перед прыжком.
— Я не видел. Но знаю, кто это. Это ученик моего класса, Михаил Звонарёв.
— Ах, вон оно что, — милиционер сразу обмяк, расслабился и нахмурился.
Выглянув в окно, оперся руками о подоконник, поджал губы.
— А вы, товарищ майор, что здесь делаете, извините? Вроде у вас своя ведомственная поликлиника есть.
— Да, есть, — он развернулся ко мне и губы тронула улыбка. — Привёз тут одного гаврика к врачу. Симулянт, но такой талантливый. Хочу, чтобы врач это сказал. А вы тут зачем? Решили снять побои от драки?
— Нет. Хотел больничный закрыть.
— А что? Грипп?
— Да нет, — я уже решил рассказать всё. — Звонарёв на уроке ранил меня, воткнул в артерию на шее перьевую ручку. Я в больнице лежал. Больничный дали.
— Звонарёв? Тяжело вас ранил? — не поверил майор. — Дело возбудили?
— Нет, ваши коллеги сделали так, будто меня на улице нашли с заточкой в шее.
— Ага, понятно, — мент вздохнул, нахмурился. — Арнольд Звонарёв-старший большая фигура, влиятельный человек.
— Здесь, с ограблениями церквей также будет?
— Эти два супчика, одного из которых вы поймали, нам не так интересны. Нам интересен заказчик, матёрый зверь. А эти так — шестёрки.
— Так может Арнольд Звонарёв — заказчик и есть?
— Нет, — Сибирцев отрицательно покачал головой. — Кто-то другой. Хитрый, изворотливый, очень умный.
Послышались шаркающие шаги, и окрик:
— Туманов! Олег Туманов? Кто тут Туманов?
Я вышел вперёд:
— Олег Туманов — это я.
К нам подошла немолодая грузная женщина в белом халате, из-под белой шапочки выбивались тёмные с проседью пряди.
— Идёмте. Вас врач ждёт. Вызываем, вызываем, а вы не откликаетесь.
— У меня талона нет.
— Есть у вас всё. Идёмте. Быстрее.
Я бросил взгляд на майора.
— От меня что-то надо?
— Оставьте телефончик.
— У меня только рабочий.
Он вытащил планшет из полевой сумки, подал мне. И я размашисто написал там телефон, который стоит в учительской.
— Мы вас вызовем. Ваши свидетельские показания очень важны для следствия.
Провожаемый завистливыми взглядами ожидающих в очереди, я прошёл вслед за медсестрой в кабинет. По сравнению с современными временами, отличие я увидел одно — исчезли мониторы, клавиатуры и принтер. Все остальное осталось прежним. Небольшой кабинет с широким окном, простой стол с пластиковой столешницей. У двери — выкрашенный серебристой краской шкаф, за стеклянной дверью виднелись журналы, книги, папки. Перед медсестрой лежала стопка медицинских карт разной толщины: очень толстые, с вылезающими листами, тонкие, средней толщины. И ручной прибор для измерения давления с грушей и манометром.
Я присел на стул перед столом, за которым сидела привлекательная стройная женщина, яркие голубые глаза сильно контрастировали с иссиня-черными волосами, уложенными в толстую косу вокруг головы. Она почему-то напомнила мне Ксению Добровольскую, но я отогнал эти мысли.
Женщина бросила изучающий взгляд на меня и строго спросила:
— Что у вас с лицом?
— На лыжах катался, упал с горки.
— Не обманывайте. Это следы драки. Нам надо провести обследование. Возможно, у вас сотрясение мозга.
