— Да нет у меня ничего. Я абсолютно здоров. Выписывайте меня на работу.
Врач взяла мою тонкую медкарту, полистала, открыла на последней странице, где я увидел подклеенный лист — видимо, прислали из больницы.
— Снимите свитер.
Я стащил свитер, повесил на спинку, снял цепочку с крестиком, сунул в карман брюк.
Она встала около меня, без жалости резко сдёрнула пластырь, оглядела шрам, который остался от раны, неодобрительно покачала головой. Начала прощупывать шею сильными надавливаниями, так что я непроизвольно ойкнул.
— Больно? — поинтересовалась она.
— Немного, — честно ответил я.
— Хорошо. Снимите рубашку.
— Зачем? Меня в шею ранили, а не ниже.
— Олег Николаевич, врачу лучше знать, что нужно посмотреть. У вас на лице большая гематома. Я хочу оценить повреждения на теле.
Я послушно расстегнул и снял рубашку, повесил на спинку стула. Она оглядела меня, нахмурилась и что-то записала в карту.
— У вас несколько гематом. Нужно обследование. Возможно, есть повреждения внутренних органов.
— У меня больничный не на эти синяки, а на ранение. Закройте, пожалуйста, больничный. Я чувствую себя прекрасно.
Начал одеваться, поглядывая на врача. Потом присел на стул, стараясь гнать от себя мысли, что эта женщина в белом халате почему волнует меня.
— К своим ребятам торопитесь, Олег Николаевич? — спросила врач. — Они вас ждут.
Последняя фраза удивила, но я всеми силами постарался не показать вида.
— Надеюсь, что ждут. Я для них подготовил маршрут лыжного похода. Поэтому как можно скорее хочу вернуться на работу. И потом, у меня есть прекрасная мазь от ушибов, через пару дней все пройдёт.
— Мазь? И какое название?
— Да никакое. Мне одна знахарка дала. Очень помогает.
— Олег Николаевич, — она укоризненно взглянула на меня. — Вы же учитель, как можно верить в знахарей?
— Но мне действительно помогла эта мазь, компрессы. Поверьте.
Меня удивило заботливое отношение врача. Я мучился догадками, с чем это связано. С тем, что это влияние Звонарёва-старшего, или действительно эта женщина всегда так внимательна с пациентами? А может быть, я ей понравился? Но на безымянном пальце ярко поблёскивало обручальное кольцо, а рядом другое, более тонкое, но со вставкой из красного камня, которое в советское время считали рубином, хотя на самом деле это был обычный корунд красного цвета.
— Я закрою ваш больничный лист, Олег Николаевич, — наконец, произнесла она. — Но вы должны мне обещать пройти все эти обследования, — подала мне ворох бумажек.
А мне хотелось сказать, что ради прекрасных глаз врача я готов пройти любые обследования. Кроме колоноскопии, конечно.
Медсестра заклеила мне пластырем место на шее, где была рана, замотала эластичным бинтом, я натянул свитер, и вышел из кабинета. И тут же наткнулся на злой, пропитанный ядовитой завистью, взгляд мужика в мятом костюме.
— Чего ж ты не сказал, что блатной? — пробурчал он сквозь зубы. — А то трепался: «талона нет», «мне только больничный закрыть».
Я ухмыльнулся, стараясь не разочаровывать мужика, и вышел в коридор. Легко сбежал по лестнице вниз, надел куртку и вышел в морозный свежий воздух, очищая лёгкие от тяжёлого пропитанного болезнями воздуха поликлиники. В горле пересохло, и я подумал, что надо зайти в магазин, купить бутылку воды.
Но тут же вспомнил, что никаких гастрономов, киосков, где бы продавали воду сейчас нет. Газированный автомат на углу с проржавевшей зоной выдачи, не вызывал никакого желания выпить воды из него, да насколько я понимал, он был давно сломан.
Когда добрался до своего дома, заметил напротив подъезда элегантную тёмно-синюю легковушку необычного, явно иностранного дизайна. Обтекаемые линии кузова хорошо гармонировали с агрессивной решёткой радиатора, две пары фар, а в центре круглый шильдик с буквой «W» — «Фольксваген», птица крайне редкая на улицах страны.
Когда поднялся на лифте на шестой этаж, решил позвонить, чтобы не застать любовников врасплох. Но мне никто не открыл. Пришлось достать ключи. Квартира оглушила звенящей тишиной. Заглянув в большую комнату, я там никого не нашёл, постельное белье убрано в тумбочку.
Значит, на этой машине приехал кто-то в гости, но не к нам. Я переоделся в футболку и спортивные брюки, ушёл на кухню, сразу налил из графина воды и жадно выпил. Потом решил приготовить себе обед, открыл дверцу холодильника и чуть не выронил яйцо, как оглушила звонкая трель дверного звонка.
Накинув цепочку, я открыл, ожидая увидеть кого угодно, но только не этого субъекта в тёмном пальто. Он вытащил и раскрыл перед моим носом книжку:
— Константин Сомов, адвокат, могу я с вами поговорить?
— Адвокат по бракоразводным делам?
— Пока нет, — он хмыкнул. — По уголовным.
Я сбросил цепочку и пропустил мужчину внутрь. Он снял пальто, остался в отлично сидевшем на нем тёмно-синем костюме-тройке, явно сшитом на заказ, и, скорее всего, где-то за бугром. Стильный с геометрическим рисунком галстук, голубая в полоску рубашка. Снял светло-коричневые сапоги, от которых исходил приятный запах хорошей кожи. Подошёл к овальному зеркалу, висевшему над туалетным столиком, и пригладил идеально лежащие волосы. Черты лица совершенно не запоминающиеся: вытянутое лицо с выпуклым подбородком, короткий нос, глаза близко посажены к переносице. И что-то неприятное в колючем взгляде.
Сложив руки на груди, я молча ждал, когда адвокат закончит все приготовления и объяснит, зачем он пришёл.
— Куда можно пройти? — поинтересовался он.
Я развернулся и показал в сторону кухни. Там он поставил из портфель на стол, сел рядом. А я отошёл к окну, сложив руки на груди, вопросительно взглянул на него.
— И долго вы меня ждали? — меня осенило, кому принадлежала тачка около нашего подъезда.
Его идеальной формы губы тронула кривая улыбка, видно, моя проницательность произвела на него впечатление:
— Часа два. В школе сказали, что вы на больничном дома. Но вас не оказалось.
— Я в поликлинике был, закрывал больничный лист. Так чего вам надо? Кого представляете? Мою дражайшую супругу, которая наняла киллеров, чтобы меня убить? И не надейтесь, я такого не прощу.
Он выложил из портфеля пачку бумаг, и поднял на меня взгляд, в котором я не увидел ничего, никакой зацепки.
— Проблемы, Олег Николаевич, не у вашей жены, а у вас, — на удивление мягко, даже с сожалением, произнёс адвокат.
— Да? Серьёзно? И какие же?
— Вот, у меня показания тех, кого вы избили с вашим другом Егором Быковым. Накинулись на них, нанесли повреждения средней тяжести. Это, между прочим, срок.
— Что-что-то? Это мы накинулись⁈ То есть три отморозка шлялись рядом с моим гаражом в два часа ночи, и когда я пришёл туда, они стали меня избивать. А перед этим поставили растяжку около входа. Но потом сняли. Их главарь заставил снять. Милиция должна была найти в машине главаря взрывчатку.
— Ничего никто не нашёл. Наоборот, этот гражданин заявил, что вы сильно ударили его, бросили в багажник, где он едва не задохнулся.
— Вы чего вообще⁈ Гражданин адвокат по уголовным делам! Что вы плетёте? Егор — свидетель разговора главаря с его бандой. У них был заказ меня убить!
— Вы действительно хотите привлечь в качестве свидетеля вашего друга Егора Быкова? Человека без паспорта, прав, тунеядца и хулигана? Как вы себе представляете его появление на суде?
По позвоночнику пробежала ледяная змейка, горло схватило спазмом. Действительно, уговорить Егора стать свидетелем невозможно. Он откажется наотрез.
— Так вы зачем ко мне пришли? Если вам всё ясно? — холодно спросил я.
— Вот, если вы подпишите отказ от дела, что не имеете никаких претензий, то никакого суда не будет и ваш друг останется в безопасности.
Я подошёл ближе к столу, оперся руками. Наклонившись над холеной физиономией адвоката, отчеканил:
— Какой отказ, от какого дела, если я — обвиняемый? Что вы из меня идиота лепите?
