Стародум. Книга 2 (СИ) - Дроздовский Алексей

Скоро он спустится и что-то от них захочет. А если не получит этого, то будет жестоко избивать. Точнее, ему уже за шестьдесят, поэтому вместо него избиения будут проводить эти безумцы, у которых он покопался в мозгах.

— Эх, была бы у меня сила, — задумчиво произносит Светозара.

— И у меня, — соглашается Никодим.

— Без огня внутри я будто сама не своя. Он как будто забрал половину меня.

— Этим он и занимается. Забирает всё, что у тебя есть, и даже больше. Оставляет лишь пустую оболочку: покорную, послушную.

— Как думаешь, сила вернётся?

Трудный вопрос. Никодим никогда не слышал о людях, способных отнимать силы у других. Стихарю, оказывается, недостаточно было держать людей в плену, лишать свободы, ему понадобилось ещё и способности их забирать. Всё, лишь бы только человек остался ни с чем.

— Думаю, он не отнял наши силы навсегда, — произносит Никодим после некоторых размышлений. — Потому что сила нам не принадлежит, она исходит из леса, и она чуть-чуть разумна. Он просто каким-то образом отрезал нас от неё. И пока мы находимся рядом с ним, она не вернётся.

— Тогда нужно сбежать, — замечает Светозара.

— Легко сказать.

Путь на свободу лежит только через люк в потолке, а подняться к нему можно только по деревянной лестнице, которая лежит наверху.

— Что ты имел в виду, когда сказал, что сменил имя? — спрашивает Светозара.

— Это самое. Сейчас меня зовут Никодим, но до двенадцати лет звали по-другому.

— Как это?

— Смотри… родился я в Новгороде.

— Это я знаю.

— И когда я родился, меня назвали Борисом. Все первые двенадцать лет жизни я и был Борисом. А потом поменял имя на Никодим. Теперь все знают меня только под ним.

— Почему ты не сказал, что у тебя было другое имя? Мы бы звали тебя так, как ты захочешь.

— Никодим — это и есть теперь моё имя. Два года я сидел взаперти, не видел ни одного человека кроме Стихаря. Стоило же появиться второму мальчишке в подвале, как мы очень быстро стали лучшими друзьями. Несчастье объединяет. Мы договорились, что как бы ни обернулась наша попытка побега, мы никогда друг о друге не забудем. Мы могли бы дать клятву на крови, нанести себе на руку небольшой шрам в память друг о друге или как-то ешё увековечить нашу дружбу. Но вместо этого мы приняли решение обменяться именами.

— Погоди-ка, — произносит Светозара. — То есть того мальчугана звали Никодим, когда ты впервые его увидел?

— Да.

— И что было дальше?

— Наша попытка побега удалась. Я стал Никодимом, переняв его имя. Он же теперь — Борис. Ходит сейчас по землям Руси под моим изначальным именем. Может пройти сколь угодно много времени, но мы никогда не забудем друг о друге из-за того, что носим имена друг друга.

— Так как мне к тебе обращаться? — спрашивает Светозара. — Никодим или Борис?

— Точно так же, как и всегда. Никодим. Это теперь моё настоящее имя, под которым я себя осознаю. Я сменил его окончательно и бесповоротно.

Много раз он раздумывал найти своего друга, но у Никодима нет никаких подсказок о том, где его искать. Не обходить же каждую деревню в каждом княжестве в поисках человека, внешность которого успела наполовину стереться из памяти. Если так решит судьба — их дороги пересекутся вновь. Но это вовсе не обязательно: друзьями можно быть, так и не встретившись ни разу до конца жизни. Достаточно ощущения связи.

Где-то там его друган живёт самой нормальной жизнью и даже не догадывается, что Никодим снова угодил в лапы Стихаря. От этой мысли его затрясло ещё сильнее.

Единственное, что пока позволяет ему держаться — Светозара, полная решимости выбраться отсюда. Она шарит в темноте руками, пытаясь отыскать какой-нибудь предмет, который можно использовать как оружие. Камень, деревяшку или хотя бы обломок глиняной тарелки.

— Тут вообще ничего нет, — недовольно произносит девушка. — Нас бросили в подземный ящик.

— Таков Стихарь, — отвечает Никодим. — Ему доставляет удовольствие наша беспомощность.

Долго им сидеть под церковью не пришлось.

От тёмных мыслей Никодима отвлекли шаги, раздающиеся сверху. Кто-то идёт к ним и это наверняка не их пленитель: Стихарю слишком много лет, чтобы ходить так быстро и уверенно. Крышка в потолке откидывается и в белом квадрате появляется чёрная макушка невидимого человека.

— Собирайтесь, — звучит голос. — Пора на работу.

— Как будто у нас есть, что собирать, — бурчит Светозара.

Сверху спускается приставная лестница, по которой они сюда же и попали.

Помимо долговязого человека, отдавшего приказ, в церкви оказалось ещё трое, стоящих поодаль. Все молодые мужчины, готовые в случае необходимости применить силу или предотвратить попытку побега. Каждый из них смотрит на Никодима с крайней степенью презрения, будто он не человек а кучка коровьего дерьма. Даже слова лишнего сказать не хотят, считая недостойным обращаться к такому ничтожеству.

Им просто указывают дорогу, выстравшись вдоль неё.

Небо снаружи оказалось даже пасмурнее, чем утром. Ощущение такое, что вот-вот пойдёт дождь, но его пока нет.

— Куда нас ведут? — спрашивает Светозара.

— Пасть свою грязную захлопни и вали! — отвечает одноглазый сопровождающий, у него помимо ножа на поясе ещё и лук через плечо.

Стихаря нигде не видно, но его присутствие не обязательно: в том, что делают послушные крестьяне, чувствуется его рука. Они выполняют его приказы.

Они снова идут по деревне и в этот раз на лицах окружающих больше нет улыбок: все смотрят на них с откровенным отвращением. Зря Никодим надеялся, что смог увидеть хоть где-то настоящее христианство с его основным правилом «возлюби ближнего». Оказыватеся, оно работает только там, где глава прихода промыл мозги людям.

Люди Тишая улыбались ему только потому, что хотели увидеть его в своих рядах почитателей Стихаря. Он же не разделил их любовь, поэтому стал для них врагом. Они готовы возлюбить ближнего, если те точно такие же, как они сами. Для всех остальных у них действует принцип «возненавидь ближнего». Среднего здесь нет.

Четверо мужчин ведут их через всю деревню в лес. Держутся на расстоянии спереди и сзади, будто они со Светозарой — источник смертельной болезни и лучше к ним не приближаться. Во время ходьбы сопровождающие болтают о том, что хотели бы так же как Стихарь ходить по соседним деревням и проповедовать их общину. И все согласились с тем, что ни у кого из них не получилось бы делать это так хорошо, как их духовный наставник.

В этом весь Стихарь.

Он умеет притягивать людей.

Одноглазый хвастается тем, что почти перешёл на четвёртую духовную ступень. Что именно за духовные ступени Никодим понять из разговоров не смог, но подумал, что это что-то вроде степеней просветления. Стихарь делит жителей Тишая по уровням, по тому, насколько хорошо они следуют его пути. Вознаграждает самых преданных.

— Думаешь, нас ведут на убой? — спрашивает Светозара.

— Хотелось бы верить, что нет, — отвечает Никодим.

— Давай сбежим. Рванём в сторону, пока они не опомнились.

— Не получится — я никогда не был хорошим бегуном. К тому же в этой одежде слишком тесно. Её же шили для знатных приёмов, а не состязаний.

Побег придётся отложить на более благоприятное время. Сейчас их очень легко догонят и вернут, попутно добавив синяков и переломанных костей. Нужно подождать, пока стемнеет, или стража отвлечётся, или вернётся возможность проходить сквозь стены и бросаться огнём… что угодно.

Силы внутри всё ещё нет. Она теплится где-то далеко-далеко, на самой границе ощущений, но вперёд не выходит. Потребуется несколько дней, чтобы она вернулась, но им вряд ли дадут столько времени. Даже если они выживут сегодня, завтра Стихарь снова отберёт у них силу.

— Туда! — рявкает одноглазый.

Впереди слышатся удары топоров по дереву.

Вместе с сопровождающими они выходят на небольшой, открытый участок леса. Тут и там трудятся полтора десятка человек разных возрастов: от двенадцати до сорока лет. Мужчины и женщины, мальчики и девочки. Все тощие, угрюмые.