Стародум. Книга 2 (СИ) - Дроздовский Алексей

Прислушавшись к внутренним ощущениям, я открыл себя для силы всех окружающих людей. Они хлынули в меня нескончаемым потоком, бурной рекой, из которой невозможно вычленить какую-то конкретную, однако поверх этого заметен тонкий ручеёк силы Владислава.

Мысленно потянувшись в указанную сторону, хватаю его и направляю внутрь себя, наполняя сердце. Свет приходит на зов, подчиняется моей воле. Чувствую внутри солнце, сошедшее с небес для того, чтобы выжигать глаза всем, кто посмеет взглянуть в мою сторону.

Я сам стал солнцем.

Зажигаю вокруг себя свет, и теперь целых два источника нестерпимого пламени светит рядом с крепостью: я и Владислав. Люди вокруг ещё больше матерятся, потеряв возможность видеть прямо посреди сражения. Но самое приятное, что я сам теперь могу открыть глаза.

Владислав посильнее меня, поэтому я всё ещё щурюсь, но это уже что-то. Его белый силуэт виднеется на лошади впереди. Все князья накрыли головы своих скакунов плотными мешками, чтобы те не ослепли.

— Убейте тех, что сзади! — кричит Владислав.

— Не могу! — отвечает один из князей рядом с ним. — Не вижу ни черта!

— Наугад давай!

Высокий мужчина собирает в руке что-то чёрное, после чего метает его в лес неподалёку от нашей армии. Это оказался шар, во время броска превращающийся в горящую жидкость. Она разлетелась по деревьям, устроив небольшой пожар.

Его сила — бросаться горящий смолой. Примерно такой же, какой поливают атакующих со стен крепости, когда те подходят достаточно близко. Однако ему для этого не нужен ни чан, ни факел для зажигания. Достаточно протянуть руку, и смола сама оказывается у него на ладони. Если он попадёт вторым таким броском по нашим людям, те сгорят заживо, покрытые чёрной массой, разогретой до температуры адских котлов.

— Хана вам! — бормочу сквозь зубы.

Бегу в сторону князей, создав в руке длинный красный клинок. Через ладонь ощущаю, как Веде неприятно сражаться в таких условиях. Она привыкла всё видеть, а теперь ею орудуют как обыкновенным глупым оружием.

— Вон он! — кричит Владислав, указывая на меня. — Сначала его прикончите.

Внезапно весь свет от главаря северян пропадает. Мой собственный хоть и силён, но не настолько, как у Владислава, поэтому окружающие люди всё ещё прикрывают глаза, но уже способны двигаться и кое-как ориентироваться.

Один вражеских князей спрыгивает со своей лошади. Всё его тело покрывается шипами, как у ежа, только все они очень длинные и очень острые. Подойти к такому означает получить сразу тысячу ударов кинжалами. Более того, эти шипы служат как естественная защита от оружия. Дробящим ударом сверху-вниз его не задеть, только колющим.

— Вот ты и проиграл! — кричит мужчина.

Он бросается в мою сторону, но одного удара Ведой хватает, чтобы он упал на землю… без головы. Как хорошо сражаться против человека, который ни разу в своей жизни не встречался с духовным клинком.

Не успевает его тело упасть на землю, как я вижу горящую смолу, летящую в мою сторону. Причём не крохотным сгустком, а широкой волной, от которой невозможно уклониться. Подонок решил сжечь не только меня, но и своих же людей поблизости.

Считанные мгновения отделяют меня от того, чтобы начать кататься по земле в неудержимой боли.

В последний момент я успеваю перенять его собственную силу. Когда горящая смола достигает моего тела, приходит боль. Меня будто облили кипятком с ног до головы. Катаюсь по земле, стараясь унять пламя. Однако сила сделала своё дело: боль есть, но повреждений на коже нет.

Теперь я весь грязный, чёрный от прилипшей смолы, но при этом невредимый. Чего не скажешь о людях Владислава рядом со мной: они носятся по полю боя и истошно орут.

— Ещё! — кричит Владислав. — Ещё!

— Сдохни! — кричит мужчина и запускает вторую волну горящей смолы.

Однако его голова тут же лопается как гнилой помидор, когда по ней ударяет ладонь Неждана. Владислав снова зажигает свет, и битва снова прекращается. Пришедшая в движение армия южан, бегущая из леса, снова останавливается на месте.

Сражение похоже на детскую считалочку, где всем разрешено двигаться только по команде.

Снова перенимаю силу Владислава, чтобы иметь возможность видеть в ярком свете. Было бы хорошо заполучить защиту от сил от Егеря или Волибора, но они слишком далеко: их силы теряются в потоке тысяч окружающих людей.

— Попался! — кричит Неждан впереди.

Слышится треск ломающихся костей. Брат наверняка лишил жизни одного из наших врагов, но не главаря, поскольку свет до сих пор светит очень ярко.

В какой-то момент люди передо мной оказываются непроходимо большой кучей, поэтому я делаю лучшее, что вообще возможно в этой толпе: превращаю Веду в метательное копьё и запускаю, целясь во Владислава.

Оружие улетает вперёд и тут же теряется в ярком свете. Сначала кажется, что я промазал, однако постепенно свет начинает меркнуть. Полностью белый человеческий силуэт сначала накреняется на бок, сидя на своей лошади, а потом летит вниз. Вот и не стало самопровозглашённого Новгородского князя.

В живых остались двое удельных князей наших врагов и несколько их воителей с высокими уровнями силы. Все они заняты Нежданом, прыгающим по полю боя подобно лягушке.

Наша армия, тем временем, с разгона влетает в пятитысячную толпу врагов. Начинается битва, но не очень активная, поскольку я всё ещё сияю солнечным светом, от которого окружающие люди закрываются кто чем может.

— Ха-ха! — раздаётся громогласный голос Перуна. — Это я понимаю!

— Сюда! — раздаётся следом голос Егеря. — Правый фланг!

Из-за того, что сражение идёт не одним строем против другого, войсками управлять очень тяжело. Одна из наших групп сместилась чуть в сторону, поэтому окружения не вышло. Армия врагов всё ещё зажата между стеной крепости и двумя тысячами наших воинов, но у них появился путь к отступлению. Брешь в наших рядах.

Сейчас через неё бегут люди, бросая оружия.

Если подумать, так даже лучше. Пусть бегут. Всё-таки мы сражаемся не против врагов: это междоусобица. Здесь одни новгородские деревенщины режут других.

Пора заканчивать эту битву.

Один из двух оставшихся в живых удельных князей выставил вперёд руку с зажатым кулаком. Неждан висит рядом с ним в воздухе. Никак навредить брату князь не может, но задержать — легко. Вот, что имел в виду Владислав, когда говорил, что они могут с ним справиться.

Пробившись сквозь толпу, я отрубаю этому типу голову вместе с куском груди и одной рукой. Неждан тут же падает на землю.

Другой удельный поворачивается, чтобы ударить меня мечом, но оружие высекает несколько искр из кольчуги. Я сношу ему всю верхнюю часть тела, разрезая сердце на две части. Однако в самый последний момент кончик его чёрного хлыста разрывает мою грудь. Во мне была сила Неждана, синяя ступень… и её не хватило, чтобы защититься от этого дьявольского оружия…

— Ай! — срывается с губ.

От ужасной боли ноги подгибаются. Кровь хлещет ручьём.

Неждан поднимает меня на руки, прыгает, но нас обоих сбивает булава размером с корову. Скорее всего у кого-то из оставшихся воителей сила в том, чтобы увеличивать оружие.

Лежу на земле, захлёбываясь кровью.

Меня подлечит папаня, нужно лишь дождаться. Сознание то пропадает, то появляется снова. Битва превращается в серию рывков, между которыми проходит время. Сначала войска сражаются друг с другом, потом менее активно, а в конце наши враги бегут.

— Тимофей! — кричит знакомый голос. — Это он!

Рядом со мной падает на землю Светозара, с другой стороны садится Никодим. Значит, они всё-таки вернулись с юга, добрались до дома.

Внезапно стало очень холодно, будто зима пришла в одночасье. Ноги и руки подчиняются, но при этом стали полностью бесчувственными. Сильная боль постепенно утихает, уносится прочь вместе с кровью.

— Держись! — произносит Никодим. — Мы сейчас.

— Стой! Его нельзя поднимать, видишь же какая рана!

— Тогда я за Федотом!