Наследник 4 (СИ) - Шимохин Дмитрий

Город все больше напоминал пороховую бочку. Стычки между москвичами и поляками вспыхивали то тут то там, становясь все ожесточеннее. Слухи, один страшнее другого, ползли по рядам и слободам. Глухое недовольство перерастало в открытую ненависть.

Я, вынужденный по долгу тысяцкого присутствовать на бесконечных застольях рядом с царем, видел, как мрачнеют лица даже самых лояльных бояр, как растет пропасть между русскими и поляками, как сам Дмитрий, ослепленный любовью и властью, не замечает или не хочет замечать края пропасти, к которой он вел и себя, и всю Москву.

В одну из ночей на подворье тайно прибыли дед, дядя Поздей и Прокоп, у него и схоронили основную часть людей. Вместе с ними на мое подворье привели еще три десятка бойцов во главе с десятниками Ивашкой, Василием и Микитой. Разместить их незаметно на моем подворье было непросто, но необходимо. Мои сторожа и три десятка — это была страховка, если действительно ко мне нагрянут. Я чувствовал себя человеком, сидящим на вулкане — под ногами клокотала лава народного гнева и боярского заговора, а наверху царь плясал на своей свадьбе.

Пиры продолжались. Шестнадцатое мая сменилось семнадцатым. Ночь прошла тревожно, то тут то там слышались пьяные крики, звуки драк. А под утро, когда город только начал просыпаться, тишину разорвал тяжелый, гулкий удар колокола. Ударили в набат на колокольне церкви Илии Пророка в Китай-городе. Этот тревожный звон летел над Москвой.

Я был на ногах мгновенно. Что это? Пожар? Или… началось? Во дворе уже метались мои люди, хватаясь за оружие. Дядя Олег, бледный, но решительный, влетел ко мне в горницу.

— Андрей! Набат! По всем церквям бьют!

— Слышу! — Я быстро натягивал сапоги и подпоясывался. — Надо узнать, что стряслось! Елисей!

Но Елисею не пришлось бежать далеко. С улицы уже доносился нарастающий гул множества голосов, крики, топот сотен ног.

— Ляхи царя убить хотят! — раздался чей-то истошный вопль совсем рядом. — Бояре-изменники! Царя нашего православного губят! Вставай, народ!

Шуйские сработали. Именно этот клич — защита царя от поляков-изменников — был нужен, чтобы поднять народ. Толпа, подогреваемая страхом, ненавистью и умело пущенными слухами, хлынула на улицы. Началось. Послышались крики ужаса, звон разбитого стекла, звуки борьбы — москвичи начали громить дворы, где жили поляки.

Я выскочил на крыльцо. Мои воины тоже были здесь, и все прислушивались.

— Брони вздеть, готовь пушку, — рявкнул я, и тут же началось движение, народ быстро одевался и готовился.

— Никого не впускать и не выпускать без моего приказа! — скомандовал я. — Елисей, отправь кого к кремлевским воротам, пусть приглядывают, а если отряды воинов туда едут, быстро ко мне.

Елисей тут же отправил троих приглядывать за воротами в кремль. Время шло, минуты тянулись.

И тут до моих ушей донесся новый, страшный гул, приближающийся именно к нашему подворью. Это была другая толпа. И кричали они совсем иное.

— Старицкий! Предатель! Выходи! Ляхам продался! Царя продал! Иуда! Смерть изменнику!

Я замер. Толпа шла ко мне.

«Ко мне⁈ Шуйский и сюда запустил свои щупальца, направив часть народного гнева на меня, как на возможного соперника и свидетеля? Или просто обезумевшая толпа готова была рвать любого, кто близок к царю, кто пировал с поляками? Сомнительно. Шуйский! Как я и думал, ну, это предсказуемо», — промелькнули у меня мысли.

Толпа начала ломиться в мои ворота, обвиняя в измене тому самому царю, которого другая толпа якобы спасала от поляков. Москва сходила с ума. Это был уже не просто бунт. Это был кровавый хаос. И я оказался в самом его центре, окруженный врагами со всех сторон.

— Ну что, Андрюша, гости к нам пожаловали, — хмыкнул дядя Олег, вытаскивая саблю из ножен.

В этот момент мне стало вдруг спокойно, сколько я этого ждал? Сколько готовился, и вот она кульминация. Будущий день определит историю страны на десятилетия, а может, и дольше!

Гул нарастал. В ворота уже начали колотить чем-то тяжелым. Крики становились все яростнее.

— Отдайте князя-изменника! Смерть Старицкому!

Глава 5

Глава 5

Гул нарастал. В ворота уже начали колотить чем-то тяжелым. Крики становились все яростнее.

— Отдайте князя-изменника!

— Смерть Старицкому!

Я подскочил к воротам, приник к узкой щели между досками. То, что я увидел, заставило сердце упасть. Улица была забита людьми — чернь, мужики, посадские, вооруженные кто чем: кольями, топорами, рогатинами. Лица перекошены от ярости. Но среди этой ревущей массы я отчетливо разглядел группу людей — человек тридцать, не меньше, — стоявших плотно, ближе к воротам. Они были в стеганых тегиляях, некоторые даже в кольчугах, со шлемами на головах, при саблях. Простые горожане так не ходят. Это явно были не случайные бунтовщики, а опытные бойцы, направляющие толпу. Шуйский или кто-то еще позаботился о том, чтобы я не ушел.

Ворота затрещали под новыми, еще более сильными ударами. Кто-то притащил бревно и бил им, словно тараном. Мои люди, стоявшие за воротами, с трудом удерживали тяжелые засовы.

— Княже, долго не продержимся! — крикнул десятник Ивашка, один из людей Поздеева, выглянув из-за щита. — Бревно у них, воротную перекладину разобьют скоро!

— Пушка где⁈ — рявкнул я. — Тащите ее к воротам! Заряжай каменным дробом!

Люди засуетились, подкатывая небольшую легкую пушку, которую удалось привезти тайно, — к главному входу. Загрохотали шомпола, бойцы засыпали порох и дробь.

— Луки, самопалы, пистоли! Огонь по толпе! Не насмерть, но чтобы охладить пыл! Отгоните от ворот!

Внутри же все сковало холодом. Ведь толпа — это обычные люди, которых обманули, и они пришли. Если не сработает, придется бить по людям.

Войны разбежались по позициям. Все заняли места на невысоких стенах подворья и на крышах построек. Викша вскарабкался на тесовый забор, чтобы лучше разглядеть происходящее снаружи.

— А ну слезай, смерд! — раздался рев из толпы.

Не успел Викша и рта раскрыть, как в него полетел град камней. Один угодил прямо в голову. Парень вскрикнул и кулем свалился вниз, во двор. Его тут же подхватили товарищи.

— Стреляйте! — яростно крикнул я людям на стенах. — Не жалеть стрел! — И они начали стрелять поверх стен.

Послышался свист тетивы, редкие вскрики в толпе снаружи.

— Стреляют! Изменник! — взревела толпа еще яростнее. — Ломай ворота! Бей предателя!

Удары бревном стали чаще и сильнее. Дерево жалобно трещало.

Но я понимал — это лишь временная передышка. Толпа была огромна и разъярена, и среди шли умелые бойцы. Долго нам так не продержаться с полумерами. Нужно было что-то решать.

— По толпе бей, — решился я.

Здесь или я, или они!

Войны переглянулись, но приказ есть приказ. Во дворе снова началась лихорадочная подготовка, но теперь уже не к обороне, а к отчаянной атаке.

— Заряжай! Быстрее! — командовал Ивашка у пушки. Мои люди строились сзади, дабы после выстрела пойти в бой.

Все в доспехах, на конях, оружие наготове. Снаружи ревела толпа, ворота трещали под ударами бревна.

— Княже, благослови! — прохрипел Ивашка, поднося тлеющий фитиль к запальному отверстию пушки.

— Отворяй. — Засовы с грохотом отодвинули, створки распахнулись.

— С Богом! Пали! — Я выхватил саблю.

Грянул выстрел, картечь хлестнула по самым плотным рядам у ворот. Крики, паника…

— За царя Дмитрия! Вперед! Руби! — взревел я и ударил по бокам Черныша, вылетая на улицу.

Наш клич «За царя Дмитрия!» и стремительный натиск хорошо вооруженных людей возымели действие. Часть толпы, поднятая смешалась, не понимая, кто враг, кто свой. Другая часть, пришедшая сюда явно по наущению Шуйских или им подобных, на миг дрогнула от неожиданности и ярости нашего удара. Простые мужики с кольями и топорами, столкнувшись со сталью и дисциплиной, стали пятиться и разбегаться.