Стародум. Книга 2 (СИ) - Дроздовский Алексей

Последней вещью надеваю шлем.

Оказалось, что изнутри он полностью прозрачный. Всё видно точно так же, будто его вовсе нет, к тому же дышать можно свободно. И это при том, что в нём нет ни единой дырочки, через которую может попасть стрела или узкое лезвие кинжала.

В дополнение к доспеху беру длинный чёрный двуручный меч. Настолько лёгкий, что одной рукой можно держать без проблем.

— Как я смотрюсь? — спрашиваю.

— Если бы я был твоим врагом, то уже обосрался бы, — отвечает Никодим.

— Не преувеличивай.

— А я и не преувеличиваю. Этот доспех даже роста немного добавляет, хотя уж кому, а тебе это точно не нужно. А меч… видишь и его и думаешь, что лучше даже не приближаться. Веда, ты не ревнуешь?

— Чего? — удивлённо спрашивает девушка.

— Тимофей же держит в руках другое оружие, не тебя. Мне показалось, что ты должна ревновать.

— Пусть держит любое оружие, какое захочет.

Веда мотает головой, будто ей всё равно, однако духи — почти такие же существа, как и люди. Они умеют обманывать и самих их можно обмануть. По лицу девушки видно, что она немного да ревнует.

— Меч, ты слышишь меня? — спрашиваю, поднеся оружие к голове.

Тишина.

— Меч, ответь мне. Твой хозяин взывает к тебе.

— Я же тебе сказала, они не живые как я, — с какой-то необычной злобой замечает Веда. — Ни мечи, ни доспехи тебе не ответят. Эти духи спят.

— Ладно, но попробовать стоило.

Следом я отдаю мысленный приказ доспехам исчезнуть, но они остаются на мне, как и меч. В этом роде девушка-дух особенная: только она умеет появляться в руке в нужный момент. Её не приходится таскать в ножнах круглые сутки.

Ну и ладно.

Пусть доспехи и не появляются на теле чудесным образом, но одного их наличия уже достаточно. Трудно хотеть ещё больше. Вот бы найти их чуть пораньше, а не надевать, когда битва уже закончена.

— Разрешаю тебе выбрать любой комплект, какой захочешь, — говорю. — Это будет твоя личная броня.

— Не, — отвечает Никодим. — Я не собираюсь махаться мечами с врагами посреди битвы. Уж лучше пусть старики наши забирают.

— Но у нас же их сто штук, забери один.

— В тот день, когда мне придётся надеть броню и бить врагов мечом — это будет последний день нашего села и Стародума. Если мне понадобится прикончить кого-нибудь, я найду способ получше.

Многие годы я считал, что у моего друга лёгкие проблемы с головой: он никогда ничего не боялся. Постоянно нарывался на драку с людьми, которые его одной левой уделают, не следил за языком, отказался поклониться господину. Только совсем недавно я узнал, что это оттого, что Никодим когда-то пережил очень большой страх: два года его держал в подвале мучитель и заставлял лаять как собаку. Как только Никодим проломил этому ублюдку череп, ни одна вещь на свете не может его напугать.

Кроме самого этого ублюдка.

Оказалось, что этот тип с дырой в черепе каким-то образом выжил. И мы в ближайшее время собираемся заняться его поисками. Чтобы проломить ему череп ещё раз, конечно же. На этот раз окончательно.

— Я чувствую себя всемогущим, — говорю. — В этой броне меня не ранить, пока сам я могу кромсать врагов целыми десятками.

— Тебе для этого и броня не нужна, — замечает Веда. — Помнишь, как ты всадников в лесу погрыз?

— Да, но потерял много крови и чуть на тот свет не отправился. А с такой защитой мне вообще ничего не сделают.

Мало того, что доспех очень лёгкий, так он ещё и сил как будто добавляет. Присев ненадолго, я подпрыгиваю в воздух и взлетаю на целую сажень — вдвое выше, чем без доспеха. Удивительно дело!

Как бы ни было приятно в них ходить — сражаться больше не с кем, мы победили. Снимаю доспехи и надеваю их обратно на соломенное чучело. Ему же на плечи вешаю длинный чёрный меч. Веда смотрит как я избавляюсь от оружия с облегчением. Всё-таки она ревновала!

— Пойдём наверх? — спрашиваю. — Хочу ещё и крепость осмотреть.

— Не, — возражает Никодим. — Пойду Светозару проведаю.

Девушка до сих пор летает на улице. Она почти растеряла всю свою силу, поэтому о ней нужно позаботиться. Никодим уходит к ней.

Я же с Ведой поднимаемся по лестнице выше.

Перво-наперво мы оказываемся в центральном зале крепости, прямо напротив деревянных врат. Они настолько толстые, что по прочности немногим уступают камню. Сам зал представляет собой круглое пространство, в данный момент усеянное порубленными на куски телами людей безумца.

Мы были здесь во время сражения, но не успели всё рассмотреть как следует.

Пространство — огромное, потолок теряется в высоте. Пол — ровный и блестящий, будто отполированный миллионами ног и десятками лет. Стены — без единого шва, будто высеченные из единого горного массива. В углублениях стоят статуи каких-то людей, все незнакомые. Чуть дальше, между двумя центральными лестницами, нечто похожее на алтарь. Ещё дальше — огромная, титаническая каменная голова, как бы взирающая на каждого, кто входит в замок. У этой головы всего один глаз над переносицей…

Поднимаемся выше.

Каждый этаж — маленький мир. Длинные коридоры с высокими арками, залы с тяжёлыми дубовыми кроватями. Повсюду картины людей, пейзажей. Столы и стулья. Заглядываю в одну из комнат: кованая люстра с полусотней горящих свечей, на полу ковёр, на стенах полки с кувшинами.

Чем дальше я иду, тем сильнее охватывает чувство трепета. Замок кажется бесконечным. В Стародуме бессчётное количество комнат, при этом здесь наверняка много потайных.

Даже на библиотеку наткнулся со свитками и книгами. Непонятно, каким образом они вообще здесь взялись. Не слыхал, чтобы в старой крепости они водились. По всей видимости Стародум, пока сидел под землёй, впитал в себя не только камни и дерево, но и мудрость окружающих земель.

— Слышишь? — спрашивает Веда.

— О чём ты? Я ничего не…

Тут до моего слуха доносятся странные звуки. Пыхтение, стоны, кряхтение.

Мы с девушкой направляемся чуть дальше по коридору шестого этажа, пока не натыкаемся на двух людей, катающихся по ковру. Оба в крови, пытаются задушить друг друга. Чуть в стороне сидит Неждан, заложив руки за голову. В углу лежит мёртвое тело.

— А, братан, здорово! — произносит парень.

— Что здесь происходит? — спрашиваю.

Люди, борющиеся на земле, замирают при моём появлении. Судя по их одежде, они из людей безумца: воины, спрятавшиеся в замке подальше от сражения. Эти двое поступили правильно: когда начинает происходить дичь, что творилась ночью, лучше уйти как можно дальше, поискать безопасное место. Шкура простолюдина хоть и стоит дёшево, но для самого простолюдина очень ценна. Молодцы. Хвалю.

— Я нашёл этих придурков здесь, — отвечает Неждан. — Прятались.

— Это понятно, — говорю. — Почему они дерутся?

— Я сказал им, что только один из них выйдет отсюда живым.

Брат принимается хохотать.

— Смешно, правда? Грызутся как звери.

— А это кто? — спрашиваю, указывая на угол.

— Их было трое изначально.

— Прекратить, — рявкаю. — Встали на ноги и вон из крепости! А ты, Неждан, чтобы больше не трогал тех, кто мог спрятаться в замке.

— Эй! Эй!

Неждан подскакивает со стула. Он смотрит на меня, будто я остановил самое смешное из представлений. Мне казалось, что мой повелительный тон оскорбит его, разозлит, но нет. Похоже, брат и правда воспринимает меня как князя, готов подчиняться приказам.

В эпоху безумия люди вообще не ценят жизни друг друга, но Неждан — совсем другое. Если он считает, что пара человек должны умереть, чтобы повеселить его — он так и сделает. Парень не видит ни одной причины, чтобы пощадить их. У него полностью отсутствует сочувствие к посторонним. Он не умеет ставить себя на чужое место.

При этом я чувствую в нём сильную братскую любовь.

Он уважает меня, ему нравится быть членом семьи, но ко всем другим людям он относится как к врагам. Кажется, я — единственный человек, который вообще может на него повлиять.