— Что? — равнодушно спросила я, размазывая слезы по лицу.
— День был сегодня тяжелый! — констатировала приятельница. — А посему надо расслабиться! А давайте-ка мы с Вами, Дарья Ивановна, сходим в баньку? А? В настоящую, русскую баньку! Я как раз собралась! Клим ее только вчера доделал, пока я в Москве была, и уже, скорее всего, натопил. Не «Сандуны», конечно, но тоже вполне приличная. К нам соседи уже в очередь на «попариться» записываются.
Не в силах противиться, я кивнула. И вскоре мы с приятельницей уже хлестали друг дружку березовым вениками в парилке.
Баня, которую построил для себя и любезной супруги наш трудовик Климент Кузьмич, конечно, уступала в роскоши знаменитым московским «Сандунам», но тоже выглядела весьма прилично. Чудодейственная банька привела мысли в голове в порядок, и постепенно я успокоилась.
— А знаете что, Катерина Михайловна? — сказала я, когда мы, усевшись в предбаннике и разомлев, пили чай со смородиновым листом. — Пришла мне тут в голову одна мыслишка…
Глава 15
— Ну и затейница Вы, Дарья Ивановна! — восхитилась Екатерина Михайловна, когда я высказала ей свои соображения. — Уф-ф, знатно я напарилась. Надо бы еще повторить. Правильно Клим мой говорит: «Баня без пара — что щи без навара». А что? Мне кажется, идея неплохая.
За приятной беседой мы уже успели выдать целый термос горячего, душистого чая.
— Значит, Вы меня поддерживаете? — обрадовалась я.
— А что, разве когда-то было по-другому? — удивилась приятельница. — Ну вспомните! Чего бы и не поддержать, коли идея здравая? Вы, голубушка, вообще хитры на выдумки, и выдумки Ваши — всегда самые что ни на есть положительные. Вспомните, как вы помогали нашей Софочке оборванца этого искать, «Мосгаза»? Кто, как не Вы, надоумил Сережку Лютикова фоторобот со слов свидетеля попросить нарисовать? А кто бедолагу эту, Лидочку, разыскивал? Кто Шильдика за порог выставил?
— Гвоздика же, — опять поправила я.
— Да не суть, — благодушно отмахнулась приятельница, поправляя на себе простынку. — Хрен редьки не слаще. А кто давеча «невесту» эту настырную приятелю Вашему помог выпроводить? Так что даже «не сумлевайтесь», как мой дражайший супруг говорит, все у Вас получится. Ну а мы, учителя, чем можем, подсобим. Помещение, думаю, нам выделят. Ну а дальше — дело техники. А сейчас, как говорит Климент Кузьмич, «поддай-ка парок да лезь на полок»… Пойдемте-ка, Дарья Ивановна, еще похлещем друг дружку вениками. Пар, как говорится, костей не ломит.
* * *
— Слушайте, Катерина Михайловна! — вдруг вспомнила я позже, когда уже собиралась из гостей возвращаться домой. — А как же так вышло, что нашу школу еще до сих пор проверками из отдела образования не замучили? Две детские травмы, одна — тяжелая, другая — легче, конечно, но сотрясение — тоже не синяк… Я-то думала, что из РОНО точно позвонят, на ковер вызовут, придется ехать в Москву, отчитываться, объяснительные записки писать…
— Да полноте, Дарья Ивановна, — все так же благодушно отмахнулась подруга, запахивая новенький махровый халатик, надетый после бани — подарок супруга к дню рождения. — Кто Вас тронет? Все произошло вне школы, в воскресенье… Живите спокойно. Да и не забудьте, дорогая, что там — она возвела глаза к потолку — у нас тоже свои люди имеются. Дражайшая Наталья Дмитриевна, завуч наша бывшая, там уже не первый год работает…
* * *
На следующий день, сразу после уроков в школе, я снова пошла в сельсовет — обсудить с председателем свою идея, которую так горячо поддержала Катерина Михайловна.
— Клуб, говорите? — спросил Аркадий Павлович, сидя за столом и потирая воспаленные глаза. — Клуб… Надо же, как интересно! А я и не подумал… Вы уж извините меня, Дарья Ивановна, совсем я замотался, вторую ночь не сплю… Парнишка-то наш в реанимации до сих пор, Витька Дробышев. Сегодня с утра опять участковый приходил. И шибздик этот, репортер, который. Надоел он мне хуже горькой редьки! «Всего пару слов, всего пару слов, Аркадий Павлович… Расскажите, пожалуйста, что произошло…». И все корочкой своей мне в морду тычет. Еле-еле я его за дверь выпроводил.
— Его понять можно, — сказала я. — Журналисты всегда охочи до свежего материала. И влезть без мыла могут куда угодно, такая уж у них профессия. Писать же о чем-то нужно…
— А я что, ему писать запрещаю? — возмутился Аркадий Павлович. — Пусть пишет про запуск станции «Салют-6», про ввод в эксплуатацию Чернобыльской станции… Можно подумать, писать больше не о чем, только про то, как колдыри деревенские между собой поцапались и двоих мальчишек в больничку отправили.
— Ну про «Салют-6» и остальные значимые события и в «Правде» прочитать можно, — возразила я. — А Вы говорите, парнишка этот в местечковой газете работает? Значит, пишет он, скорее всего, про события местного розлива. «Комбайнер Иван Потапов выиграл в соревновании колхоза…», «Товарищ Иванова вырастила самую большую тыкву» — что-то в этом духе. Постоянно одно и то же. А людям, ясное дело, такое читать все время надоедает. Чего-нибудь поинтереснее хочется. Их хлебом не корми, дай только почитать про скандалы, интриги, расследования. Вот и гоняются сельские «акулы пера» за жареными фактами…
— Может, и правы Вы, Дарья Ивановна, — хмуро пробурчал председатель. — Да только не легче ничуть от этого мне стало. Уже до райцентра слухи о том, что у нас случилось, дошли.
— А тетя Люба говорила, что драки в селе — обычное дело…
— Обычное-то обычное, да только не каждый день детишек с ножевыми ранениями увозят. Поэтому народ и стоит на ушах. Я вчера в магазин заехал — так ко мне прямо толпа баб кинулась. А у них язык — что помело. Сами знаете, как слухи распространяются. Немой говорил глухому, что слепой видел, как безногий ходил по воде…
— А ничего, что я тоже, как Вы изволили выразиться, «баба»? — усмехнулась я.
— Елки зеленые… нехорошо получилось, — искренне повинился председатель. — Простите старика, Дарья Ивановна, не в обиду Вам будь сказано… Вы женщина интеллигентная, образованная. Зря языком трепать не станете. Просто сплетницы эти местные на меня кинулись, будто саранча навозная: «А правда, Аркадий Палыч, что у вас по деревне банда ходит, изверги какие-то троих мальчишек угробили?». Я аж позеленел от злости. Это ж надо такое удумать! Сказал им, что все у нас живы, все в порядке, и гробы никому заказывать не надо. Добавил бы еще пару ласковых, да ба… женщины все-таки…
— А откуда в райцентре-то уже об этом прознали? — изумилась я.
— Откуда, откуда… — председатель от злости сломал простой карандаш, который до этого вертел в руках. — Сарафанное радио сработало. У одной в райцентр дочь переехала, у другой — сын, у третьей там сноха, сестра, брат или сват работают. Вот и знает уж вся округа. Думаю, и до Москвы скоро слух дойдет… Эх, муторная это работа — председателем быть. Я уж думал, снова поседею, да только седеть нечему, — и он постучал себя по лысой голове.
— Не волнуйтесь Вы так, Аркадий Павлович, — попыталась я успокоить председателя. — Из РОНО нас никто не тронет. Так мне, по меньшей мере обещала приятельница моя, Катерина Михайловна. Она в хороших отношениях с нашим бывшим завучем, которая теперь в отделе образования работает. Обещала позвонить ей сегодня-завтра и уладить вопрос. Ну а если нагрянут с проверкой — так что ж? Классы у нас чистенькие, просторные, своими силами отремонтировали… И фотографии есть — как мы детишек к полезному труду привлекаем. Почитай, всем селом здание в нормальный вид привели. Ребятня хулиганит, конечно, но в меру…
— Этот писака местный все равно от нас не отстанет, — расстроенно обронил Аркадий Павлович. — Да и слухи идут…
— Ну и что? — парировала я, усаживаясь поудобнее. — Обратим вредное в полезное. Помните, как в фильме Гайдая? «Тот, кто нам мешает, нам и поможет».
— Помню, помню, — рассмеялся фронтовик. — «Кавказская пленница». Ходили мы в кино на него с супругой в Москве, раз пять, почитай, если не больше. Трус, Балбес, Бывалый… «Женщина — друг человека!»… А Ниночка — до чего ж хороша!
