КОМ 7 (СИ) - Войлошникова Ольга

Наконец-то у нас выпали выходные без беготни, без официальных приёмов, без особенных хлопот. Нет, не так немного. Хлопоты были, но не совсем у нас. К Ивану, Серго и Петру должен был приехать архитектор с целым штатом помощников (и, надо полагать, тремя папками планов), а следом — дизайнеры какие-то и Бог ещё знает кто. Я предоставил им возможность спокойно разложиться со всеми бумаженциями у меня, а сам решил самоустраниться. Вот и Симушка моя куда-то, смотрю, засобиралась. Причёску вон поправляет перед туалетным столиком.

— Я думал, ты с маман к Марте пойдёшь?

— Ой, Илюш, к ней сегодня Август Томсон приедет, так я что-то не очень хочу…

— Неужели сам? — удивился я. Томсон был нашим местным гением садоводства, говорили, что у него и швабра, воткнутая в землю, может зацвести.

— Да, по поводу сада. Какие-то зоны посадок смотреть будет. А потом специальные саженцы подберёт. Обещал особые яблони, чтоб яблоки крупные и сладкие росли.

— Да ты что?

— Здорово, конечно, — сразу предупреждающе посмотрела на меня Серафима, — но я такими вещами заниматься не буду, уволь. Я лучше на пару дней в неделю в училище выйду. Мне вот Ваня предлагает небольшой курс вести, как вольнонаёмная.

— А мне не говорил!

— Забыл, может? Скажет ещё, — легкомысленно взмахнула ручкой Серафима. — А к маман помогать идти — дак там и без меня столько помощниц сегодня, протолкнуться негде будет. А мне одноклассницы позвонили. Приглашают на променад.

— Надо ж ты, сподобились вспомнить!

— Ну переста-а-ань! — она укоризненно посмотрела на меня через зеркало. — Сколько раз уж приглашали. Да всё как-то не к месту было. К тому ж гости у нас, неудобно девчонок бросать. А сегодня они заняты по уши, я вот и думаю — дай-ка прокачусь.

— И правильно! Развейся хоть маленько. Погуляй. Отвезти тебя?

— Не-е, они сказали, заедут. Туянка Ханхалаева что-то там в пассаже Юцисов присмотрела, совета просит. Говорит: «У тебя безупречный вкус!» — Сима смешно сморщилась: — Врёт, конечно. Но я решила прокатиться.

— Ну вот! Может, себе тоже чего-нибудь подберёшь. Я не знаю… шляпку, что ли?

Жена фыркнула:

— Тут уж впору капор меховой доставать…

— Ну капор и купи!

— Есть у меня, — она шустро вспорхнула, обвила мою шею и чмокнула в щёку, приподнявшись на цыпочках. — Ладно уж. Я подумаю, если ты так настаиваешь.

Так-то она у меня вовсе не транжира, даже больше наоборот. Глядишь, хоть заодно с подружайками что-нибудь себе прикупит.

Я пошёл к Хагену и к своему удивлению увидел его у родителей во дворе, разговаривающего с батей.

— О, а ты чего Томсона не встречаешь?

— А я встретил уже. Марта пошла место под сад показывать. Я там, знаешь ли, только мешаться буду. Высаживать он всё равно будет сам, со своей бригадой.

— Слушай! — я сдвинул на затылок фуражку. — А поехали тоже прокатимся! Все сами собой заняты, вот и мы…

— Верхами? — предложил батя. — А то Закат с Вечером застоялись уже.

Да, не подозревал я за батей особой поэтичности, пока, вернувшись с Новосибирска, не обнаружил у него в конюшне двух чистокровных орловских жеребцов — гнедого и вороного. Про последнего отец сказал: был бы девкой — стал бы Ночкой, а так пусть Вечер. Весной им обещали прислать невест, а пока мы время от времени выезжали верхами, с шиком.

Был в этом определённый казацкий кураж. Вот так, на породистом, неспешно прогуляться по знакомым с детства улицам… Звонко цокают копыта по брусчатке, слегка поскрипывает кожа седла, солнце косыми лучами сквозь поредевшие кроны деревьев. Погода сегодня преотличная, тепло, лёгкий ветерок, лепота…

Мы раскланиваемся с дамами, приветственно киваем знакомым. Позади, на лошадке попроще, но не менее гордо — один из парнишек, что у бати вечерами в подсобных работниках бегают, в парадно-выходном, сапоги ваксой блестят — важная птица!

За неспешным разговором не заметил, как приехали в пассаж Юцисов. Именно тут Сима сегодня покупками развлекаться изволит. Парнишка принял поводья, и мы пошли внутрь.

В пассаже было ярко. Солнце било сквозь ажурные стёкла крыши жаркими лучами, светились витрины, прыгали жёлтые зайчики от полированной бронзы ручек и ограждений. Всё настраивало на мысль, что вот именно тут делают покупки люди, не обращающие внимания на цены. Всё для дворян и купечества из золотой сотни. Чего именно сюда попёрлись однокашницы дражайшей супружницы?

Внутри пассаж был разбит на множество павильонов, представляющих различные товарищества и торговые дома.

Ну и куда?

Во-о-он туда, — безошибочно указал Зверь.

— Я игрушки посмотрю пока, — сказал Хаген.

Вильгельмина подрастает, кукол у неё уж целый диван, а Хагена к игрушечным магазинам всё одно как магнитом тянет.

— Ага, а я в «Алмаз».

Ювелирный это. Интересно-интересно… В такие места ходить — только демонстративно кошельками с подружайками меряться.

Я вошёл в просторный павильон и осмотрелся. Вон они! А из одноклассниц, кроме Ханхалаевой… Волконская! Ну, прям сладкая парочка! В искренность этих не верю сразу. Чуйка верещит. Чего им от Серафимы-то надо?

Я подошёл, нарочито покашлял у жены над плечом.

— Ой, Илюша! Ты как здесь?

— Волшебство, — усмехнулся я. — Дорогая, позволь поцеловать тебе ручку.

— Дозволяю, — она протянула затянутую в кружевную митенку руку, глаза смеются. Галантность в моем исполнении её все время смешит. Как говорится, «сами-то мы запросто, без чинофф». Но на людях приходится соответствовать. Герцог же, ядрёна колупайка!

— Дамы, мои восхищения, вы затмеваете всё, что тут есть на прилавках! — без зазрения совести соврал я.

Те улыбнулись, но видно, что не сильно-то моему явлению рады. И зачем же они притащились именно сюда?

— Глянулось что, дорогая?

Она немного стушевалась, и тут Волконская внезапно пришла на помощь:

— Что ж ты молчишь, Серафима⁈ Илья Алексеевич, посмотрите, какой гарнитур. Очень ей понравился и чрезвычайно к лицу. Только стесняется чего-то. И тут — вы, удивительно вовремя!

— Марина, зачем ты, — вспыхнула Серафима, но я её остановил:

— Я вот что-то не пойму — герцог я или где? Что за гарнитур?

— Вот этот! — тут же ткнула в витрину Ханхалаева. — Прямо Серафимин гарнитур, натурально! Как для неё сделан!

Зверь краем глаза отметил, как Волконская ткнула Ханхалаеву локтем в бок. Думала, что не видит никто. Ну-ну.

— Давайте посмотрим, раз уж как специально сделан.

А то лови вас потом, ищи…

На алом бархате лежал гарнитур. Ожерелье в виде раскинувшей крылья жар-птицы и серьги в виде перьев её же. Серафима любит все яркое, я — не очень, но тут прям даже меня зацепило — оченно красиво. И супруге пойдёт, она сегодня в насыщенно-красном платье, чёрные кружева, шляпка, вот ещё этот комплект — так хорошо будет.

— Мне нравится, — одобрил я. — А тебе? — Она кивнула, и я попросил замершего в ожидании приказчика: — Милейший, заверните.

— Ильюша, но оно же неприлично дорогое…

— Могу я жену побаловать иногда?

Она прильнула к плечу.

— Можешь, можешь.

— Дамы вы ещё долго тут? Я сейчас ненадолго отлучусь и обязательно вас встречу. Как говорится, непреодолимые обстоятельства. Где мне вас искать?

— В магазине Мерецкого.

— Отлично, я туда и обратно. Оставляю вас на попечение фон Ярроу, встретимся там. Гарнитур пока заберу, примерим чуть позже, ладно? — я принял коробочку из рук приказчика, что вызвало раздосадованные мины обеих одноклассниц, и откланялся.

ЧТО-ТО ПОДОЗРИТЕЛЬНОЕ

Прям там не стал говорить супруге, но что-то меня цепляло в этих украшениях. Слабенькое такое. Я, конечно, маг больше боевой да не из великих, но что-то да чувствую. А ещё более Зверь чует. Были эти цацки… грязные, что ли? В аптеке, что была на выходе из пассажа, купил бутылёк спирта. Пытались продать настойку, но усмехнувшись сказал, что мне не для внутреннего употребления. Там же, на витрине, под внимательным взглядом старенького аптекаря, тщательно протёр гарнитур.