КОМ 7 (СИ) - Войлошникова Ольга

— Купил вот супруге, дезинфекция.

— Это очень правильно, вашблагородие, сейчас редко кто так делает, всё торопятся.

— Торопливые в нашем деле все по могилам лежат, уже всё успели. Мы уж как-нибудь медленно, по старинке.

— И ещё раз говорю — очень правильно, — одобрил аптекарь. — Извините, что не понял вас сразу.

Я улыбнулся:

— Ой, да ладно. Народ разный в аптеки заходит.

Но уж насколько я тщательно всё протёр, а ощущение грязи не проходило. Какое-то неправильное ощущение.

А может, в церковь?

Верно! Пускай там посмотрят. Заторопился на выход. Смотрю — Хаген меня срисовал, следом на крыльцо выскочил.

Я вскочил в седло, на вопросительный взгляд фон Ярроу пояснил:

— Надо пулей сгонять, до Благовещенской. Останься с Серафимой. Чё-то гложет меня. Проследи, чтоб всё нормально было.

Что «нормально», я сам внятно объяснить не мог, но покоя не давали прилипшие к супруге мамзели. Если с Ханхалаевой все понятно — по-любому, ейный батяня-скотовод сказал к потенциальной покупательнице клинья подбить. У него самого дирижабля-то нет, не положено по чину, а у нас есть. И далеко не один. И люди для охраны тоже есть, а это значит — выход на рынки Китая, где его баранину купят влёт. Сколько бы тех туш ни было. Они там, в Китае, чего только не едят. Говорят, даже кузнечиков. Тьфу ты, Господи. Или к нам в Железногорск, работников кормить. Там тоже мясо схарчат за милый мой.

А вот Волконская… Это, знаете, от гнилого семени хороших яблочек не бывает. Нет, против ейного пра-пра-пра-прадеда, генерала Раевского, я ничего не имею, героический был боец. Прям отморозь редкая, а по нашим временам так и вообще. А вот по поводу пра-прадеда Волконского вопросы есть… Чего ей от Серафимы надо-то было?

Ладно, там на всякий случай Хаген есть. Он разберётся.

В храме я обратился в свечную лавку, и мне быстро пригласили невысокого, похожего на колобка батюшку, который внимательно выслушал мои невнятные опасения по поводу «странно грязного» украшения. Причём прикасаться к металлу он не стал и мне не дал, с особым тщанием осмотрев его прямо в футляре, после чего вытряхнул гарнитур на специальный экранированный стол, сурово сдвинув брови.

Тут ему поднесли разожжённое кадило, откуда-то выскочили двое монахов (тоже с кадилами), и принялись они втроём, под размеренный речитатив батюшки, стол этот окуривать. Никаких видимых проявлений не произошло, но на слове «аминь!» в тонком плане колье словно взвизгнуло, и вроде как что-то лопнуло. Батюшка пошатнулся и утёр пот со лба. Я потянул руку, но он меня остановил:

— Минуту, мы ещё не закончили. — Он потёр висок. — Где это вы, милсдарь, этакую гадость достали?

— Так жене купил, а «Алмазе», что в пассаже Юцисов… А что это было-то? — я с подозрением посмотрел на цацки. Отдавать их жене что-то совсем расхотелось.

— Да ты не беспокойся, сын мой, — мягко улыбнулся батюшка. — Теперь это просто золотые висюльки, а вот были «на доверие» заговорены. И очень сильное «доверие»! А сейчас мы его благословим, чтоб служило хозяевам исключительно во благо.

В кадила поместили другую смолу, отчётливо запахло Богородской травкой. Короткая молитва, и:

— Вот теперь забирай, сын мой. Пользуйтесь на здоровье!

— А?.. — я потянулся к кошельку.

— Сколько душе твоей будет угодно в ящик для пожертвований брось.

— Спасибо, батюшка! Благослови, да пойду я.

— Иди с Богом. — перекрестил он меня. — Надо в тот «Алмаз» наведаться, посмотреть, кто это такими гадостями торгует.

Я бросил в чашу андрейку, пошёл… потом вернулся и ещё трёшку добавил. Так правильно будет! Вышел, перекрестился на храм и не торопясь, шагом поехал к магазину Мерецкого. Нужно было подумать. Это кто ж такой умный у нас нашелся? А? А если бы Сима без меня купила эти цацки? Она ж главной остаётся на хозяйстве, когда меня нет. А не бывает меня дома часто. И порой подолгу. Это ж с такой хренью на шее хозяйки можно приехать на пепелище вместо усадьбы! Оно, конечно, и папаня, и матушка, да и княжьи жёны, наверное, вступятся, не дадут до крайности дойти… Но всё равно — неприятно. Пока думал, приехал к магазину. А там прямо у входа — шкандаль! Хаген, кажется, кому-то лицо об асфальт полировать изволит. О! А вот и городовой спешит, об уставную шашку запинается.

А ВОТ И ПОВОД

Крупный детина вырвался из цепких лап фон Ярроу как раз к тому моменту, когда я спрыгнул с лошади. Скандалист отпрыгнул от Хагена и с непонятным мне удовольствием заорал на всю улицу:

— Илья Коршунов, — я недоуменно наклонил голову, — я, Иван Смирнов, за нанесенное мне оскорбление вызываю вас на дуэль!

Что?

Хаген стоял с отвисшей челюстью. Пауза затягивалась, когда я протолкался вперед и спросил:

— Именно Илью Коршунова?

Скандалист радостно кивнул.

— Безусловно! Именно его!

— Ну, тогда я имею честь принять ваш вызов.

Теперь челюсть отпала у этого Смирнова:

— А вы тут при чём? — Он швыркнул носом, втягивая кровавую юшку, и заносчиво вскинул голову: — Я вызываю этого господина! — ткнул он в Хагена.

— А вот пальцем тыкать невежливо, могут и отломать пальцы-то при случае. Слово сказано. Сказано при всех. Некто, назвавшийся Иваном Смирновым, вызвал Илью Коршунова на дуэль. Так? — я выделил последнее слово, и толпа вокруг подтверждающе загудела. — А Илья Алексеевич Коршунов, герцог Топплерский, вот какой казус — это я! Секундантов пришлёте сегодня к восемнадцати ноль-ноль в мою усадьбу, я буду ждать. Надеюсь, мне не придётся вас разыскивать?

Он, потерянно переводя взгляд с меня на Хагена, кивнул.

Ну, думаю, на сейчас инцидент исчерпан. Осталось самое трудное — объяснить этот казус супруге. А вот и она, стоит руки в боки, прямо у входа в магазин. Я подошёл.

— Илья, муж мой дорогой, ты опять собрался кого-то убить?..

Я осторожно перебил её:

— Дорогая, ты можешь мне не верить, но я вообще без понятия, что тут у вас происходит. Приехал из храма, а тут — на тебе!

Как-то нелепо всё это. И, меж тем, так всё складно получается. И гарнитур этот, и вызов на дуэль, щас ещё какой-нибудь финальной гадости для полноты картины не хватает. Такой покрупнее гадости. Я даже огляделся. Но вокруг всё было более-менее спокойно, небо голубое, солнышко, тепло, привлечённая скандалом небольшая толпа, собравшаяся на улице, медленно рассасывалась. Городовой что-то сердито выговаривал скандалисту. Всё вроде нормально. Я подошёл к Хагену.

— И что это было?

— Он собирался Серафиму Александровну по зад… пардон, шлёпнуть твою жену, как подавальщицу в дешёвом кабаке! Пришлось остановить. И ещё… — тут до меня дошло, что он говорит.

— ЧЕГО???!! МОЮ ЖЕНУ⁈ — Я рывком развернулся: — Слышь ты, как там тебя, с-сука, Смирнов⁈ Ты труп, и извинениями не отделаешься! Чтоб твои секунданты непременно были у меня! А не то я тебя сам найду, тварь! И заранее завещание пиши! — Хаген вцепился в меня, не давая прибить урода прямо сейчас. — Да пусти ты меня! Чего так мало рожу ему начистил⁈ — вызверился я на Ярроу. — За твою Марту я бы ему вообще х-х-х… — я осёкся, поняв, что жена стоит прямо за спиной, — короче, оторвал бы ему что-нибудь…

— Дорогой, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Я медленно выпустил воздух, глубоко вздохнул. И предложил ей руку.

— Очень хочу. Но только без свидетелей.

10. ДУЭЛЯНТ

В ГЛУБОКОЙ ЗАДУМЧИВОСТИ

Я смотрел на супругу с максимальной убедительностью:

— Давай немного прогуляемся. И я тебе всю диспозицию в пунктах разложу.

— С моим великим вниманием. — Она положила руку мне на локоть, и мы неспешно пошли вдоль тихой улицы, параллельной Торговой, в сторону дома Шальновых. За нами тихонько ехал Хаген, а за ним — сопровождающий парнишка с Вечером в поводу.

По пути я Серафиме все свои мысли в подробностях изложил. И закончил следующим:

— А теперь мы, дорогая, наденем тебе гарнитур, отдохнём у твоего папеньки и… будем ждать продолжения.