Все только будто этого и ждали, сразу же принялись за работу, как муравьи. А я посмотрел на восток, туда, где горы Крыма переходили в сплошную степь. Туда, где власть «Воронов» еще сильна. Туда, где уже забрезжили первые рассветные лучи.
Выдохнул, провел ладонью по лицу. Ладно. Главное сейчас – не останавливаться. Если остановлюсь, то умру просто и все.
Глава 2
Четыре БТРа шли колонной по шоссе. Мы были настоящим бронированным кулаком. Танка разве что не хватало, но увы, на базе его не оказалось. А жаль, я бы с удовольствием обменял бы одну из «коробочек» на тяжелую бронированную машину. Хрен что «Вороны» с нами сделали бы. А так у них шансы есть. И их все еще немало.
Дорога вела прямо к Белогорску, и мы шли по ней без всяких хитростей – в лоб. Наша наглость сама по себе уже была оружием. Вот мы и гнали вперед. Еще минута, и мы окажемся в городе. И все.
Оставалось надеяться только на то, что у гражданских хватило мозгов свалить после обстрела. Уверен, что под автоматами их уже не удержать, потому что когда по твоему городу начинают прилетать реактивные снаряды, варианта у тебя два: либо прятаться под подполам, либо бежать в ближайшие посадки. Эти люди останутся предоставлены сами себе, спасать их никто не будет. Когда все закончится, мои просто уйдут.
Я сидел в десантном отделении одной из машин. Внутри стоял гул, сам металл гудел от работы дизеля, каждый толчок колес по разбитому асфальту отдавался в позвоночник. Как назло, вентиляция толком не работало, воняло соляркой, маслом и потом. Но у нас не было особых вариантов.
Двигатель ревел так, что приходилось кричать друг другу в ухо, если хотелось что‑то сказать. Но никто не кричал. Каждый был погружен в свои мысли.
Рядом сидел Алмаз, который держал на коленях свой «двенадцатый». Наклонился к нему, уставившись прямо на ствол и что‑то бормотал. Молился, может быть? Или проклинал отсутствие комфорта в этом транспорте?
Саша… Саша его в одной из машин в центре колонны, и это я на этом настоял. Наверное, сидит с красной сумкой на плече и молится своему Гиппократу, ну или какие там у врачей боги. Асклепий что ли?
То, что между нами все кончено, стало понятно сразу. Эта ссора на глазах у людей, это все уже необратимо. И я, если честно, чувствовал облегчение.
Потому что они все уедут, а я пойду дальше. И так мне будет гораздо спокойнее за нее. Все будет хорошо.
Иван сегодня был за наводчика, управлял тридцаткой, которая в любую секунду могла выплюнуть очередь. За нами – еще три машины. На этот раз на броне никто не едет, нас так мало, что мы даже десантные‑то отделения полность не заполнили. Мало нас, слишком мало.
– Все, пацаны, приехали! – услышал я голос Минуты, который ехал за водителя.
Ну, раз приехали, значит, пора. Я открыл дверь десантного отделения и выпрыгнул наружу. За мной – Алмаз.
Из остальных машин тоже стали выбираться люди. Техника‑техникой, но позиции захватывают именно люди. Я прикинул примерно, где мы находимся. Тут от трассы отходила улица, и я даже увидел на стене дома табличку – «улица Тараса Шевченко». Уже пятьдесят лет почти, как Крым снова стал русским, а название так и не поменяли.
Если мне помнилось, эта дорога вела к стадиону, прямо к крепости Воронов. И ее нужно было проверить в первую очередь.
– Ну что? – спросил Гром, который тоже выбрался наружу из другого БТР.
– Вперед, – ответил я. – Под прикрытием брони.
Постучал – заранее оговоренный знак, мол, вперед медленным ходом. Посторонился, отошел на обочину, пропуская вторую машину. Дорога тут свободная, но узкая, так что две едва‑едва разъедутся, и на маневры места уже не останется. Но нет вездесущих брошенных машин. И зомби тут тоже нет. Если только люди.
Весь город – это частный сектор, мелкоэтажная застройка. Многоэтажки есть только в центре, да и то их по пальцам двух рук можно пересчитать. Стандартных ПИКовских кварталов, тут не было, и это даже хорошо. Представляю, что было бы, если бы нам пришлось их штурмовать: тесные дворы, огромное количество окон.
– Ну вот и сцена, – крикнул Гром. – Спектакль продолжается?
Я сплюнул на землю. В горле все еще першило после дыма от отстрелявшихся Градов, а теперь еще и солярная вонь.
– Никто вроде не встречает, – ответил я.
– Ну и буфета тут тоже нет, наверное. Пошли!
И мы двинулись вперед, следом за БТРами, которые на малом ходу крутили колесами и двигались вперед. Мы – это Гром, еще пара парней и импортные, которых мы подобрали по пути. От моего импровизированного воинства все равно никого не осталось.
Дома рядом, одинаковые. Но эти люди уже для себя строили, не для туристов. И жили тут. Да вполне нормально жили, пожалуй. Вон справа гостиница стоит, неужели и сюда заезжают? Или это для дальнобойщиков каких‑нибудь, тут ведь тоже грузы гоняли.
Каждый метр приближал нас к крепости «Воронов». Точнее к тому, что от нее осталось после восьми залпов из РСЗО. В том, что там есть живые, я не верил, а даже если они и остались, то все, что им светит – это смерть от удушья и краш‑синдрома. Ну и от голода для тех, кому совсем уж не повезет.
Представил, как отреагирует Саша, когда увидит плоды наших трудов.
Мысли все равно на нее соскакивали, разрыв наш был… Болезненным, иначе не скажешь. Да, не везет мне с женщинами. Или наоборот, это моим женщинам не везет со мной? Скорее все‑таки второе.
Может быть, это правда, что она говорила? «Вот и целуйся со своей войной». По‑детски совсем прозвучало, наивно, конечно, как будто в детском саду. Но может быть мне действительно кроме войны ничего не нужно? Не знаю.
А сейчас вперед идем.
БТРы катились дальше, улица всё сильнее сужалась, дома стояли плотнее друг к другу. Где‑то стекла вылетели от взрывной волны, где‑то стены покосились. Разрушения дальше были все сильнее. Некоторые дома сложились, словно карточные, по‑видимому сработало то самое рассеивание в девяносто метров, и к ним тоже прилетело. Асфальт был изрыт воронками, пыль ещё не успела осесть
Мы ехали прямо по следам недавнего ада. Рукотворного. И устроили их его мы сами.
И вот впереди показались остатки их крепости. Не стены и башни, конечно, это не средневековый замок, совсем даже наоборот. Груды бетона, перемешанные с кирпичом и арматурой. Когда пацаны ходили сюда в прошлый раз, они засняли все с помощью дронов, там все в кучу было, все в дело пошло – материал из разобранных домов, нагромождение плит, забор из брошенных машин. А теперь… Остались просто завалы. Осколки и обломки торчали во все стороны, как сломанные кости.
Башни для наблюдения из кирпича и пенобетонных блоков превратились в обугленные каркасы. От стадиона, возле которого они устроили этот форт, остались лишь бетонные кольца и перекошенные ворота.
Мы остановились в полусотне метров. Ветер доносил до нас гарь и запах пыли. Но я чувствовал еще кое‑что – паленое мясо. Пожар еще не разгорелся в полную силу, да там и гореть было особо нечего.
Я видел, как даже Гром поморщился – а уж его запахами особо не удивишь.
– Ну, вот она, их столица, – сказал я, набившуюся в рот пыль на землю. – Не Белогорск, а Верден какой‑то, блядь.
Тишина стояла мёртвая. Никто по нам не стрелял, тишина.
Я вытащил бинокль, и осмотрел развалины. Движения не видно. Ни одного человека. Но я слишком хорошо знал – так пусто не бывает. После восьми залпов кто‑то всё равно выжил. Забились в подвалы, в щели. И уж точно они все вооружены. Вопрос только в том, готовы ли они воевать дальше.
– Смотри, – сказал Алмаз, ткнув пальцем. Я перевёл бинокль. И правда: между бетонных плит шевельнулась тень. Потом ещё одна. За нами кто‑то наблюдал. Но стрелять пока не начинали. Поняли, что бесполезно?
– Значит, кто‑то выжил, – констатировал я.
