Один вон «клюнул», но несерьёзный попался, жадный, от жадности и сбежал. Но ничего, может ещё вернётся, оно ведь как бывает: с одной девицей познакомится, потом с другой, а всё не такие, одна дура набитая, другая страшная, как грех, или как эти, что в Ниле живут африканском. Эть, забыл уже, как их там? Земноводные или пресмыкающиеся? Но нужное название всё в голову не шло, не став дальше мучиться, глава переключил своё внимание на семейство.
— Куда Лиза собралась? — спросил он у жены, увидев, как дочь, уже совсем одевшись, ходит из комнаты в комнату, в поисках непонятно чего.
— Так в музыкальное училище, — всплеснула руками жена.
— Зачем?
— Так учиться же! — ответила на этот раз Лиза.
— Какая учёба, глупая ты девица! Стреляют на улицах, анархисты бродят с чёрными флагами, людей пугают, а она учиться удумала. Дома сиди, слышишь, Лиза, дома. Я тебе отец, а не враг, поймают тебя возле этого самого училища, и с собой заберут, а не пойдёшь, так прямо там за тебя возьмутся.
Лиза, которая и сама не хотела никуда идти, уселась за стол и растерянно посмотрела на мать, не зная, что и делать. Последние события просто послужили определённым катализатором её настроения. Она с нетерпением ждала встречи с Фёдором, а он не пришёл, точнее, предупредил, что не придёт, сославшись на занятость.
Прошёл уже месяц, но от него не было ни писем, ни посещений возле ворот музыкального училища. В душе она таила надежду, что он явится без приглашения и поведёт её в кафе, но этого так и не случилось, а тут ещё эти события. Лиза понимала и сама, что выходить на улицу просто опасно, а женщинам тем более, а собиралась просто из духа противоречия, и чтобы обратить на себя внимание родителей. Последнее, кажется, удалось.
Она поняла, что её просьба о подарках родителям не понравилась её потенциальному жениху, возможно, это даже и оказалось основной причиной его нежелания встретиться с ней. Конечно, можно думать, что хочешь, и обманывать себя, но Лиза отличалась практичностью, доставшейся ей от родителей, но в той её составляющей, что она не строила себе никаких иллюзий об окружающем её мире и людях. Она прекрасно понимала мужчин, может, даже более, чем это нужно для юной девушки.
Она просто понимала и знала, что такое хорошо, а что такое плохо, и знала все недостатки и возможное поведение собственных родителей. Знала и пыталась на них влиять через это понимание. Пока получалось плохо, но она старалась. Мать, что пока не вмешивалась в монолог отца, тут сочла нужным вставить своё броское слово.
— А то же, Лизонька, ты глянь, что на улице творится, сегодня за хлебом пошла, так чуть под пули не попала, какие-то рабочие бежали мимо, да как начали пулять, как начали. Я присела на дорогу, а они дальше метнулись по улице и убежали.
— А в кого стреляли-то, мать? — удивился отец.
— Так в городового.
— И что?
— Так убили его наповал, постреляли, и он в них пару раз успел, они и бежать, а он упал и больше не поднялся, а я подхватилась от страху и убёгла.
— Мама, а ты не стала ему помогать?
— Вот ещё, и меня бы убили, да и крови с него натекло, а я крови страсть, как боюсь. Бежала, себя не помня. Ужас, что творится, просто ужас.
В это время на улице хлёстко прогремели два винтовочных выстрела, отчего стёкла в рамах окон мелко-мелко задрожали.
— Ой-ой-ой, — всполошилась мать и бросилась в другую комнату, подальше от окон, Лиза задрожала, но осталась на месте.
Отец не испугался, а вскочив, осторожно подошёл к окну и выглянул в него. Некоторое время он молча рассматривал то, что происходило на улице, затем хмыкнул и, потянувшись к шторам, закрыл окно.
— Электричество придётся жечь тогда, темно будет, а сейчас светло, — тут же отозвалась из другой комнаты мать, заметив, что в квартире резко потемнело и, услышав, как отец задвигает шторы.
— Действительно, ладно, потерпим, авось в нас стрелять не станут, да и что пуле шторы? А вот как стемнеет, тогда надобно задёрнуть, на всякий случай, чтобы на огонёк не прилетело, и дверь на цепочку закрыть.
— А если к нам с оружием придут? — спросила Лиза.
— Не придут, не нужны мы им.
— А если всё же придут?
— Вот тогда и решим.
— Тогда уже поздно решать, папенька, против револьвера поможет только другой револьвер или решительно настроенный мужчина.
— Больно много ты понимаешь, глупая ещё, вот выйдешь замуж, тогда и посмотрим, станет тебя муж защищать или нет.
— Да вашими стараниями, папенька, я вообще никогда не выйду замуж!
— С чего это ты взяла, глупая?
— Барон Дегтярёв нас всех спас, он молодой, красивый, перспективный, а вы всё препоны какие-то выдумываете для встречи с ним. И вот он не пишет мне, а сейчас и подавно.
На шум перебранки вернулась и мать, страх пересилило любопытство. Лиза посмотрела на неё и поняла, что дальше ругаться она не сможет, и рассказать, что хочет замуж за барона Дегтярёва и о жадности родительской по отношению к потенциальному жениху тоже. Ничего не сможет, а осознав этот факт, она закрыла лицо руками и стала рыдать, оплакивая свою беспомощность.
Отец некоторое время смотрел на неё, хмурясь и пытаясь понять, что случилось, и отчего дочь стала рыдать, потом махнул рукой.
— Мать, ты успокой Лизу, чего она рыдает?
— Так замуж хочет, а не получается. Барон этот, Дегтярёв который, ответ ей прислал, что, дескать, не может он, весь в трудах, весь в заботах.
— В каких это он трудах и заботах, он же студент?
— Так учится весь день, а на Лизоньку времени нет или денег.
— На девок завсегда деньги найдутся, — не подумав буркнул отец, отчего обе женщины уставились на него во все глаза. Жена приоткрыла рот от неожиданности, а Лиза, что успевала и рыдать, и уши держать открытыми, отняла руки от лица и подняла на отца заплаканные глаза. Пока мать обдумывала услышанные слова и собиралась с мыслями и вопросами, Лиза с ходу выпалила.
— А я не девка продажная и не продаю своё тело, я замуж хочу за достойного, а не за абы кого, кто станет только деньги считать, да попрекать меня каждой копейкой.
Отец понял, что сболтнул лишнего, и в то же время не желал уступать свои выигрышные позиции.
— Так все такие… с чего это ты, дочь, взяла, что Дегтярёв тебя попрекать не будет? Они, благородные — все кровопийцы! С простого люда каждую копейку тянут, а у кого крестьяне есть в найме, а раньше и поместные, а то и крепостные, так они в поколениях привыкли три шкуры драть с них.
— А Дегтярёв из мещан, он сам получил титул и дворянство за свои собственные заслуги, и он богат. И сам заработал, сам! А вы всё думаете, что он нищий, а он богатый, а вы жадные, жадные, только о себе думаете, да о девках продажных.
— А ты откуда знаешь? — вклинилась в разговор мать, давая возможность отдышаться от такой наглости отцу.
Лиза понимала, что рассказывать всё не следует, но она уже закусила удила, а кроме того, надеялась, что хоть это расшевелит её родителей, и дальше станет думать не она, а они, да и время сейчас такое, неизвестно, что завтра ждёт.
— А я с девочкой одной учусь, благородной, у неё отец на приёмах императорских иногда бывает, он известный музыкант, и его приглашали для награждения. Он там запомнил одного юношу, им и оказался Дегтярёв, он и дочери всё рассказал, а та всем подружкам, как хорошо бы познакомиться с этим юношей, обласканным наградами от самого императора. Уже и будущее его понятно, и инженер он, и всё такое.
— А как, как его наградили? — направила рассказ дочери в нужное ей русло мать.
— Орденом Анны четвёртой степени и деньгами.
— А денег сколько дали? — перебил мать отец.
— Несколько тысяч, может и больше, император мелочиться не станет.
— Это да, — задумчиво проговорил отец, — император не мелочится, если уж кто ему понравился, это я слышал не раз.
— А награду он получил за храбрость, за то, что спас полковника и убил восьмерых бандитов, с таким, как он, и не страшно никогда, и даже сейчас.
