Лика резко повернула девочку к себе, прижала к груди. Так вдруг резко расслабилась, и я услышал плач. Зомби тем временем преодолела метров десять уже. Оптимальная дистанция для стрельбы.
Я медленно, на выдохе, потянул на себя спуск. Карабин отчетливо чихнул, и зомби толкнуло назад. Но пуля влетела в плечо: уж слишком она раскачивалась. Чуть не застонав от досады — мне хотелось закончить это быстро — я нажал на спуск еще раз, быстрее чем требовалось. Вторая пуля просвистела мимо, у самой головы Ирины.
Закусив губу, я выстрелил еще раз, и теперь попал. Она рухнула, как подкошенная. Эхо глушеного выстрела разнеслось по окрестностям, отдалось от заборов, и на несколько секунд наступила тишина, которую нарушал только плач девочки.
Я убрал карабин от плеча, повернулся к остальным. Что они чувствовали? Вину? Они ведь действительно были виноваты в том, что Ирину покусали. Никто из них не пошел с ней за лекарствами, никто не прикрыл спину. Вот так и вышло, и я даже обвинил их в этом в первый день.
Или, может быть, облегчение? Что не они сейчас брели по улице, переваливаясь с ноги на ногу.
— По машинам, — сказал я, а сам двинулся к мотоциклу.
Сзади захлопали двери: всем будто бы хотелось быстрее свалить отсюда, все расселись, и скоро завелись двигатели. Я ударил по кик-стартеру. Один раз, второй, а потом мотоцикл завелся, зарычал. Он шумел гораздо громче, чем машины.
В коляску уселся Валера, и я передал ему карабин. Именно так мы и распределились. Степаныч и Павел, как самые опытные водители, сели в Луаз и «буханку». Яну с Артуром, который до сих пор не мог ходить из-за ноги, тоже в УАЗ, туда же и Наташу, которую пришлось тащить буквально насильно. Остальные тоже в Луаз.
Я чуть потянул ручку газа и стартанул с места вперед. Дорога тут пока что была хорошая, но что будет, если поедем по говнам, я даже предполагать не хотел. Растрясет. А уж если начнется дождь, или еще хуже, шторм.
Медленно мы выехали из коттеджного поселка, после чего кружным путем, оказались на трассе, которая вела прочь из города. Я все-таки решил двинуть по южному побережью. Там из относительно крупных городов Ялта со своей агломерацией, которую вроде как объехать можно, Феодосия и Керчь. А дальше — мост.
Дорога в норме часов пять бы заняла, не больше. Но сколько нам придется есть, как и почему останавливаться? Хрен знает.
Зомби бродили по улицам, но сейчас, под утро, они были вялыми, медленными, и особого внимания на нас не обращали. Солнце только вставало, входило в свои права. Даже жарко пока еще не было, да и ветер из-за скорости трепал мои волосы и одежду, обдувал. Остальным будет гораздо хуже, им ведь в салонах без какой-либо системы кондиционирования ехать. А окна я запретил открывать начисто, пусть они и прикрыты теперь решетками.
Я чуть ускорился, и остальные сделали то же самое, поехали за мной. Постепенно мы покидали Севастополь. Мертвый город оставался позади. Ну и что нас там ждет, в дороге?
А поживем — увидим.
Набережные Челны, 2025 год.
Лето, пляж, зомби 2
Глава 1
Далеко уехать мы успели. Едва покинули район города и оказались на шоссе, ведущем в сторону развязки, я увидел, как по перпендикулярной дороге едут две машины. Причем не просто машины, а военных броневика «Тигра». Только не в обычной военной раскраске, а серые. То есть не военные, а полицейские.
Росгвардия. Да, что‑то подсказало мне, что именно такие есть у Росгвардии – которые то ли военные, то ли полицейские. Что‑то между, короче. Причем, пришло осознание, что я в прошлой жизни с этой самой Росгвардией взаимодействовал, но не в очень хорошем смысле. Без крови даже не обошлось.
И рации, чтобы предупредить остальных, у меня нет. Они, конечно, тоже увидели, но что делать, определенно не знают. Ну и свернуть не получится. То есть, с дороги съехать, конечно, можно, но только местность тут открытая и прекрасно простреливается. Так что захотят достать – все равно достанут.
Разворачиваться назад смысла тоже нет. Да и до развязки осталось совсем немного. Если начнется война, то она так и так начнется, и вступать нам в нее придется. Так что будем ехать вперед, возможно, удастся переговорить сперва. А там и до крови не дойдет.
Но я почувствовал резкую злость. Все ведь так хорошо шло, если не считать нескольких стычек до этого. И оружие добыли какое‑то, и еду, и машины. И вот теперь, когда решили покинуть город, так на самом выезде наткнулись. Не судьба что ли?
Или наоборот судьба? Смотря как посмотреть.
Тем не менее, я поехал вперед, дальше, к развязке. Вариантов других у нас все равно нет.
Экипаж броневиков нас тоже заметил. До развязки они добрались первыми, и перегородили дорогу, встали рядом. С такого расстояния я уже увидел, что турели на них были пустыми. То есть ни пулемета, ни гранатомета. Ничего такого. Ну да, ментам такой техники не положено.
Скорость я сбросил заранее. Не доезжая тридцати метров, остановился. Мотор мотоцикла глухо урчал, вибрация била в руки. Несмотря на утреннюю прохладу я понял, я почувствовал, как мой лоб покрылся потом.
Я поднял руку, показывая колонне, чтобы остановились, посмотрел на Валеру. Его лицо было мертвым, в прямом смысле. Он не причитал, не плакал, похоже, что он смирился.
Прошла секунда, и из броневиков выскочили люди, заняли позиции: кто за брошенными на дороге машинами, которые пусть и не очень часто, но встречались, кто за бортами броневиков. И все они направили оружие в нашу сторону. Но пока не стреляли.
Время тянулось.
И тогда я заглушил байк, слез с него.
– Не стреляйте! – крикнул я. – Поговорим!
– Бросай ствол! – ответил мне низкий мужской голос. Командный, настоящий рык. – И остальные пусть тоже выходят!
– У нас женщины, дети! – ответил я.
– Пусть выходят! – повторили мне.
Я повернулся, увидел за рулем машины Степаныча, который напряженно сжимал руль руками. Старик тоже должен был понимать, что шансов у нас нет. Даже если он сейчас развернется и попробует уехать, то десяток автоматов превратит обе машины в решето. Консервную банку, наполненную человечиной.
Я кивнул ему, и он вышел из тачки. Защелкали замки дверей, остальные тоже принялись вылезать. Причем, они бросали оружие. Сами уже все поняли.
Нет, если бы со мной была сыгранная команда, то мы действовали бы сейчас по‑другому. Вооруженные парни заняли бы позиции за машинами, и устроили мексиканскую дуэль. И тогда можно было бы действовать с позиции силы.
Только сейчас сила была не на нашей стороне.
Жид, Фрай, Вирус… Мне вдруг вспомнилось несколько позывных. Перед глазами на секунду мелькнули лица, а потом наваждение прошло. Кто это такие? Моя команда?
Сейчас не до этого. Я выбросил из головы все мысли о прошлом, пытаясь сосредоточиться на том, что имело сейчас наибольшее значение: выживании. И у меня не было никаких идей, как можно выбраться. Если начнется пальба, мы тут все ляжем.
– Я один пойду к вам! Без оружия! Просто поговорим! – снова крикнул я.
Не дожидаясь разрешения, я избавился от всего оружия, положив его на землю, кроме Ярыгина, который лежал в подмышечной кобуре, под курткой. Рискованно, но может сработать. Один раз уже спасло. А потом двинулся в их стороны.
Я шел медленно, руки подняты, взгляд – прямо перед собой. С каждым шагом становилось всё тише. Даже ветер утих. Показалось, что весь мир замер. Только мои шаги по асфальту да хриплое рычание дизелей «Тигров» впереди. Они их глушить не стали.
Когда подошёл ближе, вперед вышел один из «Росгвардейцев». Высокий, но при этом практически квадратный, лицо полностью покрыто шрамами. Шлем, бронежилет, автомат на ремне, но в руках он его не держал. Он внимательно посмотрел на меня, чуть прищурившись.
