"Фантастика 2025-171". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Власова Александра

Уилл обвел их изумленным взглядом, поочередно сомневаясь сначала в их рассудке, потом в своем.

– Ты себя слышишь вообще? Очнись! Ты в цепях? Мы все в цепях! Нас держат здесь как свиней, чтобы в нужный час отправить на убой.

– И что ты предлагаешь? Сидеть и ждать смерти? – холодно и зло спросил Чонсок.

Уилл не сразу нашелся что ответить, а потом вдруг вскочил и протянул руку, яростно указывая на него пальцем:

– Это твоя вина, чужак! Мы верили тебе! А ты лишил города защиты! Из-за твоей глупости погиб маг, который мог спасти не одну жизнь! Из-за тебя погибнет ведьма! Из-за своей глупости ты погибнешь и сам! Ты не должен был уходить из города и уводить оттуда людей! Те, кто попали в плен к эльфам, мертвы! Это знает даже ребенок в Изиме!

Чонсок мужественно принял обвинение, хотя лицо на мгновение утратило краску.

– Расскажи, что произошло и где Тэруми и Аларик? – спросил Чонсок, переходя на спокойный тон.

Уилл разом остыл и снова опустился на свою подстилку. Лицо разгладилось, а сам мужчина как-то облегченно выдохнул, расслабляясь, впервые осознавая, что больше не один в этом страшном месте. Да и уверенность Чонсока придала ему какую-то совершенно глупую, но такую нужную надежду на то, что всё будет хорошо.

– Нас чем-то усыпили, очнулись в какой-то яме, выложенной камнями. Все были прикованы цепями. Так провели ночь. А потом нас снова усыпили. Второй раз очнулись где-то в лесу, связанные, дальше уже шли пешком на своих двух. Тэруми всё ещё была без сознания. Не знаю почему, может, сопротивлялась. В общем, её тащили за собой, остальные шли сами. Ещё одна ночь прошла в кандалах, а потом нас повели к реке для передачи Таурохтар. Всю дорогу Аларик и Тэруми переглядывались, я только потом понял почему. – Уилл усмехнулся. – Когда эльфы, которые пленили нас, ушли, а новые стали строить нас для дальнейшей дороги, Аларик набросился на одного из них. Учитывая, что мы были без оружия и связаны, это не имело смысла, лишь ускоряло путь на тот свет. – Уилл вдруг хрипло рассмеялся и продолжил: – А смысл был… Конечно, был… эльфы набросились на него, а на Тэруми никто не смотрел, да и угрозы от неё не ждали… маленькая, худенькая, женщина… Она освободилась… – Он вдруг поежился, словно ему стало зябко. – Никогда не видел, чтобы люди так дрались. Нет… так человек точно драться не мог… И дело даже не в физической силе… порой от неё исходила какая-то тень… словно отделялась и принимала на себя удар…

Чонсок перевел на Лайю недоуменный взгляд. Лайя и сама не знала, что это могло значить. У темных ведьм она такого ни разу не видела. Заклинаний защиты у них не бывает, только заклинания для убийства.

Уилл тряхнул головой, сбрасывая с себя охвативший мандраж, и продолжил:

– Когда эльфы достали трубки со своим снотворным, Тэруми убежала. Больше мы её не видели. После Нортана отдали дракону, а меня и Аларика повели дальше. К нам потом в отряд привели какого-то Таурендила. Странно, но он тоже был пленным. С ним обращались ещё хуже, чем с нами. Били периодически. Есть вообще не давали. Одежду и обувь забрали сразу же, а не как у нас только здесь.

– Он что-то говорил? – словно невзначай спросила Кларис, боясь выдать свой интерес, а потом бросила просящий взгляд на Чонсока и Лайю, умоляя пока не говорить никому о её связи с Морианом.

– Нет. На иллинуйском он ничего не понимал, а выдавать знания эльфийского Аларик не стал.

Кларис расстроенно поджала губы и умолкла, отвернулась, старательно разглядывая стены.

– Где Аларик и тот эльф теперь? – спросил Чонсок.

– Не знаю. В лагере нас развели в разные стороны. Больше я Аларика не видел. А Таурендила того ещё за день до лагеря куда-то в другое место увели.

– Тебя допрашивали?

– Пробовали, но я же ни черта не понимаю из их лепета, поэтому меня быстро снова определили сюда. Наверное, ждут того, кто иллинуйский знает. Тех, кто говорил с нами у реки в лесу, Тэруми укокошила. А вообще, молодец девчонка! Зверь! Хоть бы выжила и добралась бы до Изимы! Всё ж защита нашим будет!

Лайя посмотрела на Чона, он на взгляд ответил. И у каждого застыла там грусть. В город-то Тэруми вернется. Вот только там уже никого из них не будет. Следующий её шаг не подлежал сомнению. Выходит, всё было зря? Нужно было довериться её умениям и просто ждать? Тогда бы и Фенрис не погиб, и в плен бы не попало ещё трое? Выходит, Уилл был прав почти во всем. Почти. Потому что решение уйти было общим. Лайя не возразила.

Сырость и затхлость, смешанная с запахами испражнений, навевала отчаяние. Холод подземного помещения пробирал едва прикрытое тело. Лайя рассматривала свою новую тюрьму и не могла не думать о смерти. Как всё будет? Она всё-таки заболеет и умрет от холода и истощения? Или под чьим-то ножом при допросе? А может, её жизнь станет спасением горстки эльфов, сумевших отвлечь очередного дракона?

Эльфы. Лайя вспомнила, как хотела попасть в Дэйлор в начале их пути по неизведанной территории, как весело обсуждала это со всеми. Как хотела увидеть настоящих эльфов. Ну вот, увидела. Даже вкусила на собственной шкуре их устои, поучаствовала в их жизни. Так сказать, разделила с ними и кров, и пищу.

Истерический смех, рвущийся наружу, она не стала сдерживать, и даже воспоминание: «Выглядишь люто», не смогло остановить хохот. Чонсок напрягся и обеспокоенно коснулся её рук. Это развеселило Лайю ещё больше.

– Мечты сбываются! – сквозь смех выдавила из себя она и продолжила хохотать.

Дверь распахнулась, и в подвал вальяжно зашел ещё один представитель древнего народа, встречи с которым ещё совсем недавно жаждала Лайя. Девушка закусила губу и уткнулась лицом в грудь Чона, сдерживая смех. Со стороны могло показаться, что пленённая девушка плачет. Эльф с подозрением посматривал на парочку обнявшихся людей, поставил миски с едой и вышел, снова закрывая за собой дверь. Как только в замочной скважине повернулся ключ, Лайя прыснула от смеха и стала вытирать проступившие слезы.

– С тобой всё в порядке? – осторожно поинтересовался воин.

– Конечно, сам же видишь! – язвительно, сквозь приступы смеха проговорила Лайя. – Даже нашла повод для смеха!

Она глянула на лицо азура и решила больше его не пугать. Утерла слезы и постаралась взять себя в руки. Уилл жадно набросился на принесенную похлебку, и Лайя обратила наконец на неё внимание. В воде плавали какие-то овощи, листья и веточки. Некоторые из ингредиентов она распознать так и не смогла. Рисковать и есть незнакомое не хотелось, но оно было горячим, поэтому здравый смысл уплыл от желания согреться.

Лайя осторожно сделала первый глоток из тарелки – ложки им не выдали – вкус оказался таким же странным и незнакомым, как и внешний вид варева. Горячая жидкость потекла внутрь, опаляя горло и вызывая жар в желудке. Дальше Лайя контролировать себя не могла. В скорости и жадности она не уступала Уиллу. Вслед за ведьмой к еде рискнула притронуться Кларис.

Чонсок очень хотел есть, но внутри всё прямо кричало от негодования. Он смотрел на изимцев и Лайю и испытывал жгучую ненависть к эльфам. Никогда он ещё так сильно не мечтал кого-нибудь убить. Он сейчас всё бы отдал за возможность вернуться в Азуриан и занять своё законное место Повелителя. А после… Не было бы пленных. Его армия оставила после себя лишь смерть, а от Дэйлора остались бы лишь руины.

– Чон, ешь пока горячее, – сказала Лайя, грея руки о теперь уже пустую миску. – Не думаю, что оно отравлено. Не для того они столько нас тащили, чтобы вот так переводить на нас отраву.

Он чуть сдержал порыв пнуть миску. Нельзя потакать своим желаниям – нужно есть. Ослабленный физически, он никому ничем не поможет. Он забрал свою порцию. Еда была восхитительно горячей, но он чувствовал лишь отвращение… до тошноты. Сила воли схлестнулась с природным несдержанным темпераментом. И он раз за разом давил в себе желание запустить миской в стену и ел.

Лайя смотрела на его осунувшееся, в синяках и кровоподтеках лицо и невольно вспоминала их первую встречу, не в силах не сравнивать прошлое и настоящее. Нет, это был всё тот же воин, преисполненный силы и величия, каждый жест и взгляд таил в себе уверенность и власть, вот только сейчас лоск сытой и размеренной жизни, в которой не было горя и лишений, ушел. Карие глаза почти утратили тепло и покой, всё чаще там сквозила злая решимость и упорство, ощущение собственной правоты, всё чаще он давал волю своей жесткости и ярости. И дело было не в пленении. Он, как и Фенрис, день за днем, незаметно для самого себя, менялся. А началось это, как только они пересекли барьер.